Страница 47 из 63
Отвлекшись от своих мыслей, Лютто заметил, что Медасфен-Демон-Ночи смотрит на него поверх огромного косматого плеча. Широко посаженные глаза полыхают желтым огнем, а узкие зрачки выделяются на их фоне зловещей непроницаемой чернотой. Его жуткая физиономия являлась ужасающей пародией на морду лисицы, обезьяны и летучей мыши, как будто какой-то безумный бог в порыве невообразимого экстаза решил слепить этих животных воедино. Впрочем, Лютто знал имя этого бога. Ливрас. Да к тому же не сомневался, что если смотреть на Демона Ночи достаточно долго, то можно обнаружить в его облике признаки многих других коварных зверей. Только кому захочется это делать и не спать потом целую вечность?
– Люцетриан! – пророкотало чудовище, оскалившись. От этого возгласа Лютто захотелось поменяться местами с бесчувственным Кейлотом. – Верни обратно в ножны свою железку и не заставляй меня думать, будто этим оселком ты хочешь оборвать мне жизнь!
Лютто горделиво выпрямился и вопреки пожеланию Демона Ночи не только не опустил руку, вооруженную клинком, но даже поднял ее повыше.
– Копия этого кинжала только что умертвила Алмазного Дракона! Если для ящера оказалось достаточно, то для тебя тоже должно быть в самый раз!
Демон Ночи нахмурился – выглядело это настолько жутко, что Лютто предпочел отвести взгляд.
- Алмазный Дракон мертв? То-то я и смотрю, что как-то подозрительно тихо стало в пещере, - пробормотало чудовище, потом подняло взгляд на Лютто и ухмыльнулось. Южанину пришлось лишь догадываться, какой смысл вложил демон в свою жуткую улыбку: дружелюбие, сочувствие, угрозу или злобу. – Тебе что же, посчастливилось спастись?
– Да… Но Кейлот смертельно ранен…
– Какое несчастье! – всплеснул руками Демон Ночи, не переставая то ли злобно, то ли иронично скалиться. К сожалению, грубое устройство его поразительно уродливой морды лишало демона возможности изображать столь тонкие эмоции. – Сей мир порой покидают самые достойные люди! Убери кинжал, сильфид! Не вынуждай меня доказывать, что для того, чтобы свернуть тебе шею, мне не доведется даже вставать!
Лютто подчинился и сунул клинок в ножны. Чудовище меж тем продолжало:
– Подойди сюда, Люцетриан! Хочу поближе рассмотреть твое беззастенчивое и лживое лицо! Нам ни к чему вспоминать былые обиды, ведь так? Все это осталось в далеком прошлом! Утонуло вместе с Атлантисом, – и он то ли самодовольно, то ли издевательски захихикал.
– Чего ты хочешь? – буркнул Лютто, подходя ближе, но все же благоразумно держа правую ладонь на рукоятке оружия. Он не спускал глаз с черных щупалец, не забывая об их выдающейся маневренности.
– Не смотри, что я сейчас в облике демона, Люцетриан, – и чудовище постучало огромным кулаком по широкой груди. – Тут тоже бьется живое сердце! И оно так же ясно помнит Гритлану, как и твое!
Ноги Лютто, казалось, вросли в пол. Медасфен пристально наблюдал за ним, желая подсмотреть на лице южанина каждую болезненную эмоцию, чтобы насладиться ею, как пиявка – кровью. Лютто не собирался доставлять ему такое удовольствие и, преисполнившись уверенности, спросил:
– Откуда столько чувственности в черством сердце?
Демон Ночи сделал вид, будто не расслышал колкую фразу.
– Все равно она уже давно умерла, и нам нет причины и дальше соперничать за ее благосклонность…
– Мертва? Как? – пошептал Лютто. Он не хотел показывать свой внезапно пробудившийся интерес. Но ничего не мог поделать.
– Не знаю. Но ее давно уже нет среди живых, – Медасфен сокрушенно покачал необъятной рогатой головой. – Я смирился с ее смертью… А ты? – и Демон Ночи ехидно скосил свои страшные глаза на Лютто.
Южанин покачнулся, как громом пораженный. Меньше всего он хотел сейчас открывать душу перед злокозненным существом, которое однажды уже получило по заслугам за свое коварство. Однако к такой новости он оказался не готов. По прошествии тысячи лет никак не мог набраться решимости предать забвению заветную, сладкую, но безнадежную мечту.
– Я никогда не устану терзать твое изнеженное сердце, Люцетриан! – восторжествовал Демон Ночи, победоносно улыбаясь.
– Ты лжешь!
– Ничуть! Но я с удовольствием повторил бы то же самое, чтобы вновь лицезреть невыносимое страдание на твоем лице!
– Прекращай спектакль! – процедил сквозь зубы Лютто, негодуя на себя за то, что вновь попал Медасфену на крючок. – Что ты здесь делаешь?
– Я пришел вот за этим, – Демон Ночи запустил семипалую руку в сыпучую сверкающую субстанцию и показал южанину пригоршню белых кристалликов, таких мелких, что они больше напоминали крупинки соли.
– Что это? – спросил Лютто.
– Это? Это насмешка мертвых над живыми! – закричал Демон Ночи, внезапно обозлившись.
Подобный рык заставил бы другого человека тут же ретироваться восвояси или, по крайней мере, отшатнуться, но Лютто даже глазом не моргнул. Всех, кто задевал раздутое самолюбие Медасфена, южанин почитал своими союзниками. Если это были мертвые… Ну что же, пусть будут мертвые!