Страница 44 из 63
Но вдруг движения Алмазного Дракона, к которым Кейлот уже успел кое-как приноровиться, стали куда более осмысленными и агрессивными. Чудовище заревело, начало брыкаться, встряхивать и вертеть головой в тщетных попытках сбросить с себя человека. Кейлота мотнуло вправо, влево. Он едва не слетел с загривка Алмазного Дракона, а в следующий миг чуть не оказался раздавленным между хрустальной стеной пещеры и шеей чудовища. Острые чешуйки воротника беспощадно терзали мечущиеся из стороны в сторону ноги Кейлота. Вскоре нижние конечности оказались искромсаны до такой степени, что воин уже не ощущал, когда на коже появлялся очередной глубокий порез.
Дракон продолжал ошалело метаться по пещере, натыкаясь на стены и колонны. Казалось, он вконец обезумел. Кейлот держался из последних сил. Чудовище уже не реагировало на Самума и, казалось, совсем позабыло о его присутствии. Но Ватто не собирался так просто это оставлять. Его саламандра была еще способна на последний, завершительный маневр.
«Что ты намерен делать?» – почувствовав неладное, Лютто вцепился в правый рукав брата и рванул его на себя, пытаясь тем самым рассоединить ладони Ватто и вернуть Самума в огненный мир, из которого тот явился.
«Не мешай! Я знаю, что делаю!» – единым волевым движением Ватто вырвался из хватки брата. Его целеустремленный взгляд неотрывно следил за продвижением Самума. Саламандра перепрыгнула с потолка на стену, пробежала по ней вниз, а потом соскочила на пол. Подобравшись к Дракону, она запрыгнула на длинную когтистую лапу и вцепилась беззубым ртом в то место, которое у человека соответствовало бы щиколотке.
Дракон оглушительно взвыл от боли. Растерявшись, он на миг оставил Кейлота в покое, наклонился, открыл пасть и окатил Самума белоснежным вихревым потоком. Белое мельтешение обрушилось на саламандру, как снежная лавина. Ватто вскрикнул, отскочил назад и рывком развел руки в стороны, как будто ему в лицо запустили некий тяжелый предмет, и южанину необходимо было вовремя его поймать. Сверкающие оранжевые нити вырвались из-под кружащегося белого вихря и устремились к Ватто. Слились с его ладонями – Самум вернулся домой. Однако лицо южанина перекосило в гримасе ужасающей, агонизирующей боли. Он сжал ладони в кулаки и, отступив еще на шаг назад, уперся спиной в стену и стал медленно оседать на пол.
«Ватто!» – Лютто обхватил руками голову брата. Сквозь сжатые пальцы Ватто просочились первые капли крови. Напрасно Лютто убеждал себя, что кровотечение этим ограничится – вскоре на пол хлынули кровавые струи. Но Ватто этого уже не замечал. Глаза его затуманились и вскоре закрылись. Голова бесчувственно упала на грудь.
Воспользовавшись замешательством Алмазного Дракона, Кейлот еще раз подтянулся, чтобы поближе подобраться к черепной чешуйке – сейчас она была широко распахнута. Внизу находилась розовато-серая пористая масса, похожая на губку. Она судорожно сжималась и разжималась. Обзор Кейлота был ограничен рамками отверстия, поэтому он не мог оценить истинные размеры мозга чудовища, но посчитал, что поражение любого, даже самого крохотного участка, приведет к необратимым последствиям. Кейлот увидел тонкие серебристые ниточки, погруженные в пористую мякоть. Очевидно, они плотной паутиной оплетали весь мозг. Кое-где их толщина не превышала толщину человеческого волоса, некоторые были настолько тонки, что глаз улавливал только их смутный блеск, а две или три оказались толщиной с мизинец. Прямо перед собой Кейлот увидел целое скопление серебристых нитей и, недолго думая, всадил кинжал прямо туда.
Глава 16. Время для подвигов
Кейлот не раз представлял себе гибель Алмазного Дракона. Перипетии поединка, предшествующие этому событию, разнились от случая к случаю, однако сам финал оставался неизменным: оружие дракона обращалось против него и превращало чудовище в стеклянное изваяние. А потом ящер опрокидывался наземь, и тело его разбивалось на тысячи осколков.
Реальность, однако, призвана вносить свои коррективы в мечты людей. Алмазный Дракон не остекленел. Получив смертельное ранение, он издал короткий, как будто удивленный и захлебывающийся, рык, упал на пол, несколько раз содрогнулся и затих. Но прежде чем это произошло, судьбе было угодно преподать Кейлоту наглядный урок, в отместку за то, что посягнул на жизнь дракона, последнего в своем роде. Так, нанеся роковой удар – лезвие кинжала разрубило толстый узел переплетающихся серебристых нитей и на всю длину клинка погрузилось в розовато-серый мозг чудовища – Кейлот обнаружил, что источник смертоносных белых смерчей находился вовсе не в драконьей груди и даже не в глотке. А в черепе. Пресловутые серебристые нити оказались не чем иным, как сосудами, в которых зарождался и подавался к слюнным железам убийственный состав. Кейлот повредил целостность этих сосудов, и их содержимое выплеснулось наружу.
Далее все произошло слишком быстро, чтобы воин успел предпринять какие-либо действия. Сначала погас драгоценный блеск рубина, погруженного в рукоятку кинжала, сменившись бесцветным мерцанием обыкновенного стекла. В ту же секунду Кейлот ощутил легкое покалывание в подушечках пальцев и на тыльной стороне ладони, которое вскоре сменилось чувством жжения, а затем – глубоким онемением, пробирающим до самых костей.
Кейлот предпринял попытку выдернуть кинжал, но клинок плотно засел в мозгу у чудовища. Тогда воин попытался просто разжать пальцы – подарок Ватто был бесценен, но при спешном отступлении всегда приходится чем-то жертвовать – но сделать это оказалось невозможно. В результате действия стеклянного яда ладонь Кейлота непостижимым образом соединилась с рукояткой, слившись с нею воедино. Обуреваемый самыми скверными предчувствиями, не в силах поверить в то, что это происходит на самом деле, Кейлот одну за другой предпринял еще несколько попыток освободиться, но все они пропали впустую – воин оказался намертво прикован к издыхающему ящеру.