Камень нищего

– Задумался? – не умолкал пилигрим. – Молодец! Моё чутьё подвело… Не сумел должным образом оценить союзника. А учитель босяков взял и обскакал старика… Теперь особенно не жалею, что кое-чему успел научить. Понимаешь, какое могущество свалилось прямо в руки?! Всегда готов помочь советом…

Толку в подсказках одержимого безумца! Без них яснее ясного: безграничная власть может творить только зло, а не помогать! Поняв, что камень добровольно не вернут, подонок решил сыграть по-другому: превратить опустошённого горем в сосуд для своих замыслов? Заполнить слепой ненавистью, сделав послушным инструментом?!.

– Колеблешься? Эдакий человечный! Не решаешься приструнить глумливый сброд, в то время как они развлекаются? – подзуживал Наблюдатель, укрепляя догадку. – Боишься испортить праздник? Кому сочувствуешь – ей или им? Думаешь, девчонке легче умирать, пока ты терпишь?

Но если произошедшее лишь цепь нелепых совпадений – страдания, смерти, болезни? Даже отобранный у гвардейца меч!.. И никакой магией окаменелость в медальоне вообще не обладает… Повсюду без артефактов хватает лиха. Только зазевайся, и влезет в твой удел или помыслы, как в карман. А добиться чего-то благого… Хоть самую малость…

 С грохотом обрушилась прогоревшая часть настила. Вырвавшееся на волю пламя обвило фигурку в железных путах, точно струящееся до пят рыжее платье. Хрупкое тело мелко забилось от нестерпимой боли. Лязгнула, натягиваясь, цепь…

– Почему медлишь? Видишь, она обезумела от мук?! – торжествующе свистело над ухом. – За неисполненное обещание! Так сделай это вместо неё! – протянулась бледно-сухая ладонь. Блики подсветили рубиновый перстень, кроваво окрасив искривлённые ногти. – Положи им конец! Верни долг и избавь…

…Нет! Просто недостаточно веришь! Вот неразумная, преждевременно разочаровавшаяся в судьбе кроха однажды сумела! Обрела надежду! Тебе, выходит, не дано… Так отдай!.. Раз собственная слаба… Тому, кто в миг отчаяния способен по-настоящему!..

– Чего удумал? – заверещал пилигрим. – Схватите его! Это её сообщник!

Движением локтя Фридрих отпихнул пытающегося помешать, как если б то и впрямь был немощный старец. Доверенный Святейшества отлетел к краю костра, приземлившись на четвереньки в натаявшую лужу. А учитель стянул его «подарок» через голову, крикнув сквозь жар:

– Обретённой властью освобождаю тебя от клятвы! Просто спасись!.. Это твоё! Держи! – раскрутив, как аркан, бросил серебряное украшение. Казалось, промахнулся. Сейчас оно упадёт на пылающие дрова… Но петля цепочки, пролетая мимо, в последний момент зацепилась за острый кончик мотающегося позорного колпака… Остановилась… Опала… И сползла вниз, повиснув на тонкой шее. – ОН по праву вернулся к тебе!..

– Что ты наделал?! – раздался визг. – Всё погубил!.. Девчонка давно потеряла интерес к жизни, видя в ней лишь бесконечную череду страданий! Хотела, чтобы жилось легко – не вышло! Теперь пожелает избавления – смерти лёгкой и мгновенной! После которой ничего уже не будет!.. Там пустота!.. Я знаю!.. Ты просто уничтожил её и вместе с ней… Вы обрекли себя!..

Учитель не слушал, пытаясь увидеть в расплывающемся накалённом мареве обращённое к нему заплаканное лицо… Слезами и стекающим потом смыло уродливые буквы клевещущей надписи. Со всех сторон наползла тень, даже огонь потускнел, только оно источало свет… и спокойствие. Показалось, обмётанные губы что-то прошептали – если б умел читать по ним! – и улыбнулись.

Столб дыма устремился ввысь, смешавшись с низкими облаками. И через центр его разверзшейся ослепительной трещиной ударила молния, расползаясь черными паутинками по камням площади под стопами зевак. Фигурка в её сердцевине вспыхнула бледным сиянием и погасла вместе с ней.

Мир померк…

*****

Кого откинуло назад, кого сбило с ног. Многие, поднявшись, спешили скорее убраться. Другие, наиболее сознательные, ринулись на помощь упавшему старику, который катался и барахтался едва ли не у самого пекла, закрыв лицо иссохшими руками. Шляпа слетела с его головы. Одежды на нём тлели. С них общими усилиями сбили пламя. Попробовали помочь ему встать, придерживая за локти…

И тут, вдруг бросив, брезгливо отпрянули.

Наконец сущему предстало его лицо – обезображенная маска с висящей лохмотьями кожей и ввалившимся носом. Слишком мало она походила на последствия только что полученного ожога. Но теперь к явно застарелым струпьям и язвам прибавились ещё и слепые, сварившиеся глаза.

Проклятие камня обошлось с пилигримом более жестоко, чем с остальными, заставив страдать куда дольше, и не прекратив его муки сейчас? А может, он явился в мир изначально под сей отталкивающей личиной? Не порождение ли это глубинных сил, посланное за ключом от врат, чтобы вырваться на волю из вечного заточения? Или верный слуга Самого?.. А что, было б остроумно отправить его к людям под видом ревнителя веры. Подчинить и использовать с его помощью отлаженный механизм борьбы с несогласными. Впрочем, властолюбец вполне мог оказаться просто сумасшедшим, потерпев крах, превратившимся в жалкое ничтожество, но так и не утолившим снедающей его жажды.

Сверху раздался звон, от которого больно сжалось сердце. Но это били часы на башне ратуши, возвещая о наступившем полудне. Колокол собора молчал. То ли его прежде заглушили раскаты грома, то ли звонарь, ошарашенный происходящим, просто-напросто забыл свои обязанности. Странно, но это принесло Фридриху непонятное облегчение. Они не уверены, что она мертва, так может…