Страница 207 из 211
– Очнулись? Дядя Фридрих! – прозвучал звонкий голосок вслед за скрипом отворённой двери. Где-то его слышал недавно. Ах да! Йозефов старшенький. Уже хорошо! Выходит, не единственный живой остался…
– Какие новости? – не придумалось умнее вопроса.
– Много всяких разных! – мальчик отвечал возбуждённо, из чего можно было сообразить: они по преимуществу неожиданные. – Пока ваша милость пребывали в беспамятстве, налаживаться стало!.. Зараза отступает. За последние дни никто не умер, хворые идут на поправку. У сестрёнок жар спал, больше не задыхаются…
– Дни?.. Сколько ж я продрых?
– И дальше отдыхайте! Совсем, знамо, извелись. Едва умом, простите, не тронулись!.. Неизвестно что хлопотнее было: над девочками глаз не смыкать или за вами приглядывать! В бреду всё порывались куда-то – наверно, туда же… Полотенцами к кровати привязать пришлось. Покуда наконец не уснули… Думали, помираете, а оказалось наоборот…
– Куда рвался?.. – не понял Фридрих.
– Запамятовали? Нам бы тоже ввек не догадаться!.. Матушка хватилась – нету вас. Ишь намылились посреди ночи! Надеялись, и зараза с вами сгинула б?!. Может, там ей и самое место, но вам пока с нею рановато. Похоже, она и так решила наконец нас оставить, – прибавил мальчишка с нотками грусти. Его отца, в отличие от гостя, таки прихватила с собой. Сделалось ужасно неловко и за доставленные хлопоты, и за…
Показалось: в ледяную воду окунули. Как той ночью… Но это изгнало последние остатки дремоты. Выходит, привыкнув к почти еженощным кошмарам, неотличимым от яви, умудрился её принять за сон?.. А сам взаправду бродил, где, с точки зрения здравого рассудка, человеку в своём уме шляться не положено…
– Как вы меня нашли?
– Снег прошёл, а теми улицами, почитай, давно не ходят. Если б не следы ваши, в голову б не пришло там искать. Уже развернуться хотели, как приметили скрюченного вдалеке. Померли – подумалось, и не нам одним. Охочие до мертвечины уж собрались на зуб попробовать. Страшенные такие, когда добычу чуют!.. Но мы их отогнали, как сумели. Негоже ведь, даже не похоронить по-человечески. Простите…
– За что? Спасённую жизнь? – хотя, наверно, недолго было поверить, будто, и правда, возжелал с нею расстаться. – Как же вы меня дотащили?
– Пришлось повозиться! А выволокли на ровное, санки подогнали. Главное – не зря! Живы ведь!
– Это точно… – вздохнул учитель, силясь изобразить облегчение. – За сестричек, надеюсь, тоже можно порадоваться…
– Ещё как!
– Вот и славно. Отрадно сознавать, что судьба пощадила ваш замечательный дом. А я скоро окрепну и его покину…
– Теперь-то чего торопиться? – в детском голосе читался укор. – Погостите подольше, мама с сестрицами только рады будут.
– Но мне кое-что надо довести до конца… – сжал в кулаке медальон. – Ступай.
– Кстати, – обернулся мальчонка в дверях, кивнув на учительскую грудь. – Вы ничего не искали? Мне показалось, у вас выпало… Рассматривать времени не было… Так на всякий случай внутрь запихнул, чтоб не потерялось. Там как раз пусто было… И открыто… А я закрыл.
– Ты не представляешь, – прошептал Фридрих, приподнимаясь на локтях, – насколько ты молодец! Ну иди!.. Пусть тебя скорее обнимут!.. Ведь это ты их спас!
– Кого? – не понял тот, либо заскромничал.
– Всех-всех!..
– Как это?!. – удивлённо, едва ли не испуганно уставился юный герой на учителя.
– Отдав мне ту штуковину.
– Разве она не ваша? Думал, вам принадлежит. Просто выронили…
– Теперь мне! И, кажется, знаю, как ею распорядиться. Для начала положить конец эпидемии…
– Так она уже того… Выдохлась… Говорю же. Больше никто и не заболел, а остальные поправляются… Ворота на въезд открыть собирались, загодя приглашения разослав. Новый бургомистр даже распорядился праздник по такому случаю устроить. Как раз сегодня!
– Праздник? – точно задело неприятно дребезжащую, расстроенную струну. Что имеет против праздников? И в коем-то веке повод по делу... – Где моя одежда?
– Маменька постирала. Вспомните, где валялись… Хотя, лучше не стоит!.. Так высохло уже, наверно…
– Вот и принеси, будь любезен.
– Куда собрались? – уставился мальчуган, огорчённый, что папин друг, обретя желанное с его лёгкой руки, заторопился отделаться от их осиротевшего семейства. – Матушка расстроится…
– Я вернусь! – ничего не оставалось, как пообещать.
*****
Залитый солнцем город вымер. Кругом ни души. Из-под тёмной бахромы от сосулек на ярких стенах глядели пустые окна. Чёткие тени ложились на искрящиеся, совершенно безлюдные улицы. Неужели болезнь скосила всех? Вернее, забрало то, что теплится теперь в медальоне под воротом. Отталкивающее не только с виду. Специально созданное таким, чтобы подобные пилигриму никогда им не завладели и не воспользовались. И причиняемое зло, ежели камень попал в недобрые руки, оберегает от зла неизмеримо большего. Но существует ли оно, способное перевесить столько горя и невосполнимых утрат? Сколько тысяч безвинных заплатили самым дорогим?!. И для чего тогда праздник, раз никого не осталось?..