Камень нищего

Среди орудий поменьше – тисков, клещей и прочих приспособлений, каким трудно найти сравнение из обыденной жизни – на глаза попался предмет, похожий на кочергу. Длинная закопчённая рукоятка заканчивалась квадратной пластиной, на которой красовалось изображение, сделанное из изогнутой стальной полосы с отполированным торцом. Он узнал его и болезненно сморщился, представив, как оно после огня въедается в кожу.

– Это сегодня не понадобится, – заметил судья объект его интереса. – Им метят за незначительные преступления мелких преступников в прямом смысле слова. Видите, закон старается быть милостивым даже к пренебрегающим им, давая шанс вернуться к нормальной жизни. Если, конечно, не перейдена черта, из-за которой нет возврата. Как, увы, обстоит дело с вашей подзащитной. Её ожидает нечто более основательное.

– Так спокойно об этом говорите! – не сдержался учитель. – Неужели в вас нет ни капли милосердия?!

– Почему же? Только тут жалость неуместна. Правосудие существует не для того, чтобы исправлять судьбу неудачников, начертанную свыше. Его предназначение – исполнять волю Всевышнего на земле!

– Чем оно тогда отличается от бандитов или зверей?

– Я бы на вашем месте воздержался от крамольных сравнений, – поморщился председатель. – Не надо путать одно с другим. Прошу занять место. – указал он на стоящий в глубине аркады длинный, обтянутый алым бархатом стол, отдалённо напоминающий профессорский, пред которым в своё время Фридрих держал экзамены в академии. И прибавил, не скрывая гордости: – Как вам наша школа, господин учитель? В ней все вспоминают и отвечают заданный урок, с запинкой или без – зависит от сообразительности экзаменуемого.

При близком рассмотрении на бархатной столешнице обнаружились проеденные кем-то дыры и пятна плесени. Зрителей рассадили в глубокие кресла, застеленные шкурами. Защитник присел на крайнем, нарочно оставив меж собою и судьёй промежуток. Но в нём, к неудовольствию, угнездился наблюдатель от Святейшества. По другую сторону пристроились секретарь, обвинитель и начальник тюрьмы.

– Возьмите, – передал последний каждому из присутствующих по паре маленьких шариков из плотно валяной шерсти. – Здесь довольно звонкое эхо, вставите в уши, если что.

– Холодно тут у вас, – потёр руки святой отец.

– Не беспокойтесь, – задобрил судья, – до дела дойдёт – станет теплее. В духоте допрашиваемые быстро скисают, и не могут сказать ничего вразумительного. Это летом предпочтительнее подземелье, и то не всегда. Здесь проветривается, а там дух спёртый, как в кухне, где постоянно пригорает. Сейчас же на свежем воздухе сознание дольше сохраняет ясность. А необходимо признание, данное в бодром уме. Не так ли, господин защитник? Пока, чтобы согреться, могу предложить чудесную настойку. Заодно успокоит нервы. А это вам, – протянули Фридриху исписанный аккуратным почерком пергамент, похожий на меню дорогого заведения, пояснив: – Закон старается быть гуманным и исключить всякую видимость предвзятости, потому право выбора предоставляется защите. Вот список.

– Я не могу! – даже не стал читать.

– Напрасно. Хотя бы ознакомьтесь, что ждёт вашу подзащитную. Одно из испытаний будет к ней применено независимо ни от чего. Лёгких нет. Они назначаются сообразно преступлению. Согласитесь, в деле о предумышленном убийстве неуместно использовать то, чем принято вразумлять слегка оступившихся. Но некоторые могут вам особенно не понравиться.

– Мне ничто не нравится! Это бесчеловечно и незаконно!

– Ошибаетесь, это абсолютно законно. А попустительствовать тем, кто убивает при помощи колдовства, было б человечно? Но суд старается также избегать чрезмерной жестокости, желая лишь добиться истины и не причинять страданья сверх необходимого для её раскрытия.  Отсюда и наше правило, – с гордостью добавил судья. – Так что советую внимательно ознакомиться и всё-таки выбрать. Что-нибудь, чтобы она не долго мучилась и побыстрее созналась.

– А если не в чем?!. – подскочил на месте Фридрих от такого предложения. – Иначе б она это сделала без ваших изуверств!..

– Не все легковерны, подобно вам, чтобы поверить её отпирательствам, когда факты убеждают в обратном.

– А, по-моему, это доводы обвинения выеденного яйца не стоят!..

– Вот и проверим их состоятельность, – охладил учительский гнев ледяной голос. – Но кое в чём вы правы, признанье стоит гораздо больше. Без него суды обычно не рискуют приговаривать за тяжкие деяния, которым и кара полагается соответственная.

– Вытягивая страхом и муками?! Надеюсь, подобное недолго продлится. Никто уже не верит в такие «доказательства»!

– А как предлагаете? Уповать на совесть, которой у преступника нет по определению?

– Потрудиться найти улики, от которых не сможет откреститься.

– А если он настолько хитёр, что их не оставил?

– Научатся лучше искать, и не подвергать издевательствам невинных.

– Вот вы о чём! – понимающе улыбнулся судья. – Если однажды где-то и откажутся от телесного воздействия, как главного инструмента, то на весьма непродолжительный срок. Увидев, как зло стало безнаказанным, быстренько к нему вернутся.

– Не верю!

– Вот и проверим! А если вдруг она, и правда, невиновна – что ж, у неё остался единственный способ убедить нас в этом. Так помогите ей.