Страница 147 из 211
– С кем согласились? – изобразил удивление священник. – Уж не с тем ли, кто надоумил её убить?
Тусклые глаза над впалыми щеками изумлённо расширились. Мая впервые услышала о драме, разыгравшейся в замке после её злополучного отъезда, едва не ставшей трагедией.
– Она жива! – успел крикнуть учитель, прежде чем ошарашенная новостью узница лишится чувств. – Теперь с ней всё хорошо!..
– Что не даёт защите право нарушать регламент и брать слово без спросу, – недовольно стукнул судья молотком. – У вас ещё много, святой отец?
– Совсем чуть-чуть, ваша честь, – заверил тот и впился колючими глазками в девушку. – Не слышу ответа! – и не дождавшись его, снова повернулся к суду. – А что скажет владелица замка? К ней тоже вопросы имеются.
– Она не явилась, – огорчил председатель. – Увы, наши полномочия не безграничны и не распространяются на знатных персон соседних земель.
– Жаль, – разочарованно вздохнул обвинитель. – Можно посочувствовать бедной женщине, сломленной ведовскими кознями.
Фридрих не считал себя вправе осуждать её за трусость. Откуда знать, что происходит на пороге смерти? Который в этот раз ей не дали перешагнуть, вытащив буквально с той стороны… Но до того она решилась пожертвовать жизнью! А на что готов сам?
– После самоуправства, учинённого гвардией на её земле, она не доверяет городским властям, – счёл долгом пояснить он, стараясь придерживаться дипломатичного тона. Вышло так себе…
– Слышали? Спасение от ведьмы теперь называется самоуправством! – картинно развёл пастор руками и вернулся к свидетелю. – Вы тоже, насколько знаю, поучаствовали? Расскажите, как было.
– Всего не видал, – скромно осклабился тот. – Дверь в опочивальню высадить подсобил – и только. А эта лежит за ней у кровати на полу лицом в блевотине…
– Рвоте, – поправили его.
– Ну, да. Слуги, как увидели их милость бездыханной, давай трясти, по щекам лупцевать. Два кувшина в горло влили, чтоб прочистило. Пока не ожила и не разрыдалась, будто поротая девчонка. А после уснула младенцем. Но меня просили об том не болтать.
– Кто? – едко поинтересовался священник.
– Не имеет значения, – скривился судья, – раз все услышали.
– Чего кому-то очень не хотелось! – покачал святой отец головой, точно фарфоровый болванчик. – Обвиняемая! Известно ли вам, что полагается за отравительство? Посему советую одуматься и чистосердечным признанием смягчить вину.
Дело принимало скверный оборот! Коли не получится доказать убийство Мартина, молчания госпожи вполне хватит испортить Мае жизнь. И пилигрим, выходит, позаботился о том же, уничтожив письмо в монастырь.
– Чем же вы так запугали хозяйку, – продолжал давить пастор, – что она, даже вернувшись с того света, боится слово молвить против своей пастушки?
– Она сама приняла яд! – не выдержал Фридрих. – А если бы чувствовала себя в безопасности среди вас, то и причину, думаю, открыла б…
– Почему взяла на себя великий грех? – передёрнули его. – И едва не навлекла позор на весь род, чтобы дать безродной нищенке уйти от правосудия?! А может, не желала разделить участь сообщницы? Ответьте, подсудимая, хозяйка была посвящена в вашу связь с потусторонними силами?
– Нет, она ничего… – выдавила Мая.
Пары слов неоконченной фразы хватило, чтобы пунцовое лицо обвинителя ещё пуще расплылось.
– Не ведала?! Всё-таки было чего от неё скрывать? Откройте нам!
Девушка уже не могла ни говорить, ни даже расплакаться. Глаза давно высохли, лишь спазмы подкатывали к горлу…
– Судачат, на их милость порчу навели, – подсказал стражник с таким видом, словно пытается помочь всем сразу.
– Благодарю, – потёр святой отец ладони. – Склоняюсь к тому же. Покуда не услышу другое объяснение лично от потерпевшей и не поверю в его искренность. Подсудимой нечего добавить?!. Уверен, вскорости будет! И премного! А сейчас и у меня больше вопросов нет. Интересно послушать свидетелей защиты. Смогу им задать несколько?
– Всенепременно, – зевнул судья. – Завтра… Нет, послезавтра продолжим. Объявляю перерыв. Увести подсудимую. Остальные свободны.
Некоторые зароптали, подсчитав, сколько сверх ожидаемого придётся накинуть за постой. Далеко не все в зале были состоятельными людьми. Ночевать же на улице в холод никому не улыбалось, да и не приветствовалось блюстителями порядка. Сам-то защитник, как знатный, в меблированных комнатах разместился. А иным даже плохонькая гостиница не по карману. Учитель полез в свой. Тоже маловато будет.
– Не знаете, как потратить капитал? – скрипнул голос со второго ряда. – На эту мелочь точно никого не купите. Лучше используйте подаренное время.
– Благодарю, господин Наблюдатель, – огрызнулся Фридрих, удивлённый его наглости после всего беседовать, будто ни в чём не бывало. – Сам разберусь с тем и другим.
– Конечно, конечно, воля ваша. Не буду дальше лезть с советами, – смирился пилигрим. – Только повторюсь, пастушкина судьба решится не здесь. Положительно, естественно… Кажется, квартируете у местного эскулапа? Могу позавидовать. Тоже не жалуюсь, нет… Но, если вокруг услужливо смотрят тебе в рот, проглотив языки, не всегда в радость его открывать. А вам позволено общаться с родственной душой. Друг?