Невидимый. Любимый. Мой.

Комната поплыла перед глазами. На миг стало темно, будто я ослепла, а затем свет больно ударил по глазам, и я невольно прикрыла их свободной рукой. В голове шумело от какофонии звуков. Я покачнулась на стуле и инстинктивно удержала руку Ольги в своей, чувствуя, как пульсирует, бежит по венам её кровь.

И больше ничего не видела, кроме этой женщины. Накатила такая волна, что невозможно было увернуться. Я видела её изнутри, проникала глубже и глубже, не пытаясь остановить поток информации.

По телу прошла дрожь. Дар вернулся слишком резко, а я не смогла с ним совладать. Вспышка – и темнота, благословенная и благодатная.

В себя пришла на диване. Нашатырный спирт и холодная вода привели меня в чувство. Я медленно села и провела рукой по лбу, пытаясь собраться с мыслями. Убрав с глаз выбившуюся из пучка прядь, виновато обвела встревоженное семейство глазами.

– Простите. Кажется, я напугала всех. Я не хотела. Ещё раз извините. Наверное, мне пора домой.

– Может, стоит вызвать «скорую»? – встревожено спросила Ольга.

– Нет-нет, не надо, – ответила торопливо, поднимаясь на ноги и пытаясь подавить невольный ужас. Меньше всего я хотела сейчас встречаться с медиками и запахом лекарств. – Всё хорошо, правда. Тяжёлый день, я ничего не ела, а за ужином, наверное, переусердствовала.

– Тогда Володя проводит тебя, – твёрдо настоял Юрий Владимирович. – Мальчику перед сном не мешает подышать свежим воздухом, и мы будем спокойны.

Я кивнула, понимая, что без почётного эскорта не обойтись. Тепло попрощалась с семейством, поцеловала в тёплые щёчки близняшек, потрепала по мохнатой морде Бормана и вышла на улицу вместе с Володей.

Какое-то время шли молча. Стояла удивительная зимняя ночь. Ни ветерка, морозно. Деревья укрыты инеем, со рта вырывается облачко пара. Хотелось идти и любоваться, не думать о вернувшемся даре, не гадать, что делать с собой дальше.

– Это ведь не спроста, правда? – прервал молчание Володя.

– О чём ты? – попыталась прикинуться удивлённой, но мальчишка не повёлся на моё жалкое враньё.

– О твоём обмороке. И о том, что случилось до него.

Я искала слова и не находила. Не хотела ничего говорить. Смотрела на мир белых деревьев и хлопала заиндевевшими ресницами.

– Я видел твои глаза. До того, как ты отключилась.

Мальчишка помолчал, а затем, собравшись с духом, продолжил:

– Я хорошо знал Анастасию. Мы дружили, если можно так сказать. Я чувствовал в ней нечто странное. Умение ответить на невысказанный вслух вопрос. Анастасия всегда знала, где трудно, безошибочно определяла, где я тормозил. Идеальный учитель, видящий тебя насквозь. Она никогда не рассказывала о тебе, но я знал, что ты существуешь.

Я замерла, остановилась, хотела спросить, забросать вопросами, но мальчишку и так несло, как бронепоезд под красным флагом:

– Однажды я взял почитать книгу и нашёл твоё письмо. Старое. Тебе было столько же, сколько мне сейчас. Я не удержался и прочёл его. Вначале ничего не понял. Потом дошло, что ты описываешь свои ощущения и видения. И тогда открылись глаза. Шок какой-то прям. Я никому не рассказывал, но, думаю, Анастасия знала о моём грехе.

Мне стало жарко. Хотелось стянуть с головы шарф и подставить пылающую голову под падающий с деревьев иней.

– О каком грехе? – пробормотала, чтобы прервать мучительную паузу.

Володя назидательно поднял вверх палец и поучительным тоном, в котором угадывался металл Юрия Владимировича, произнёс:

– Читать чужие письма – нехорошо. Это признак плохого тона и невыдержанность характера. В конце концов, это неэтично.

Я прыснула, не сдержавшись, и получила улыбку в ответ.

– Ладно, – сдалась я, – смиримся с тем, что ты не высокоморальный тип и знаешь о моих эээ… странностях. Бывших, кстати. Что было – уплыло.

Он посмотрел на меня так, что хотелось спрятать глаза, но я выдержала.

- Это неправда, Марина, – тихо и серьёзно. И так проникновенно.

Я зажмурилась.

– Хорошо. Неправда. Но и не ложь. До сегодня я была такой, как все.

– А сегодня ты что-то увидела, да? И никакие твои способности не бывшие.

– Зачем тебе это, Володя? – я поковыряла снег носком сапога. – Развелась куча шарлатанов. Каждый второй – экстрасенс. Кое-кто на этом деньги зарабатывает. А на самом деле нет ничего. Пустозвонство. Так, здесь совет, там везение. Ты прочёл письмо девочки и решил, что она не фантазирует?

– Я знаю: там нет фантазий.

Откуда в мальчишке столько уверенности?

– Я хочу, чтобы ты помогла маме, – ответил он, не скрываясь и не юля.

Я выдохнула белое облачко и смотрела, как оно тает в морозном воздухе.