Немые

На деле участок находился на службе в полном составе – и Куликов, пришедший туда только в середине июня, принял торговку за местную сказочницу. Такие водятся в любом городе и отвлекают впустую.

Но вчера почти все разошлись, а Куликов засиделся с делами и, как назло, как раз вышел к дежурному. Тетка, завидев его, метнулась, впилась – едва не оборвала рукава.

– Помоги, сыночек! Как человека прошу!

Хотя на рынке никого не убили, и Куликов имел законное право устраниться, он уступил. Вместе с двумя полицейскими, что толклись поблизости, потащились на базарную площадь.

Торговка нисколько не приукрасила. В разгромленной лавке легко схватили обоих – и верзилу, и сопляка. Рыжий был так пьян, что промахнулся мимо кармана, где держал оружие.

Однако стоило вернуться в участок, как оказалось, что в обычном на первый взгляд задержании имелись скрытые стороны.

– Зря вы их взяли.

– Почему?

– Да так, – и в двери мелькнула спина.

– Не суетись, Сухарь. Уладим, – шепнули украдкой в окно арестантской.

А несколько минут назад полицейский, ведя задержанного на допрос, дружески хлопнул его по спине, полагая, что Куликов не видит.

Новому сыщику не доверяли – в который раз о происходящем оставалось только догадываться.

С одной стороны – молчание коллег, с другой – слухи об этом участке. «Попробуй, разбери – кто там больший вор: кого заперли или кто запер».

Куликов встряхнул ручку.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

Рыжий указал на маленькую икону на столе, оставшуюся от предшественника.

– Верующий?

Хороший вопрос. Если бы Куликов и захотел вдруг на него ответить, то все равно бы не смог.

– Фамилия, имя, отчество, год рождения.

– Да пошел ты.

Полицейский, который привел рыжего, успел незаметно выскользнуть, хотя обязан был присутствовать на допросе. Официальные порядки здесь не в чести – и теперь Куликов и задержанный остались наедине.

Скверно.

– Фамилия, имя…

– Иди, сказал же, – рыжий плюнул на пол.

– Ну, Иван, так дело не пойдет.

Михаил Свиридов. Куликов выдохнул: вовремя.

Около сорока, невзрачный – такого не приметишь в толпе. Благозвучный голос. Никогда не смотрит в глаза, но притом манеры весьма приятные.

– Увы, не родня здешнему заводовладельцу, – заметил он при знакомстве.

Куликова в первый же день поставили к нему в пару. Другие два сыщика – Ушаков и Чернышев – уже давно работали вместе. Не чередовались – выходили одновременно, но все равно их, даже четверых, было мало. Территория участка – едва ли не треть города с учетом обширных трущоб в овраге. Впрочем, туда полицейские по негласному правилу не заглядывали.

Свиридов обходился с напарником вполне дружелюбно, но приятельства между ними не завязалось. Каждый сохранял дистанцию, не задавал личных вопросов, и это вполне устраивало обоих.

Распоряжение полицмейстера – «не меньше двух полицейских на мелкое происшествие, столько же и два сыщика – на убийство» – часто не исполнялось из-за нехватки людей. Но Свиридов, регулярно исчезавший в одиночестве, не следовал ему добровольно. В участке он всегда бывал недолго, а в последние пару дней Куликов и вовсе его не видел.

– Долго я тут еще буду? – оживился, увидев Свиридова, рыжий.

Похоже, он приходился другом всему участку без исключения.

Свиридов вопросительно глянул на Куликова.

– Совершил ограбление. Избил купца. Нанес ущерб собственности. Его обвиняют в насилии, поджоге, порче имущества. Мы взяли его на месте. При аресте сопротивлялся. Полагаю, что долго.

– Вот, слышишь?

– Чего? Ты серьезно?

Свиридов кивнул. Рыжий перестал ухмыляться, ленивая развязность исчезла из голоса:

– А ну выпусти меня!

– Не могу.

– Ну ты и сука!

Рыжий толкнул Свиридова. Тот отлетел к стене.

Куликов встал, доставая оружие.

Задержанный вдруг рассмеялся:

– А твой новый дружок легаш знает, кто ты?

***

Переступив порог своего прежнего участка, бывший сыщик Червинский услышал выстрел.

В это самое время китайский лекарь покинул лавку купца Безымянного. Скомкав на ходу белый халат, надетый поверх цветастого, он отправился искать сына.

Мальчишка-газетчик перекрестился на удачу, покрепче прижал к себе сверток и поспешил по немощеной дороге, ведущей вниз.

Городской голова Василий Демидов, больше известный в кварталах оврага под прозвищем Легкий, продолжал рассматривать, обернув в носовой платок, брошенный в окно управы предмет. В отличие от чиновников, не удержавших желудки, он не был брезглив. И потому подносил его прямо к близоруким глазам, приподняв очки. Рука, отрезанная чуть ниже локтя. И он понятия не имел, чья.

Плотник Тит набирал из колодца воду.

Жена считала, что колодец их, личный. Собственно, с тех пор, как его огородили, так и вышло: соседи к нему больше доступа не имели. Но Марье все мало: уже неделю пилила. Дескать, вода грязная и на вкус поганая. К вечеру совсем растолкала и чуть не пинками на улицу погнала. И наплевать ей, что Тит всего двумя днями ранее брата схоронил, в драке зашибленного. Он и не протрезвел даже с тех пор.

Плотник поднял ведро из колодца, сунул в него огненную голову – и тут же отбросил от себя с криком.

Вместе с водой на землю выплеснулась рука с иероглифами.