Исчезнувшая стихия

— Нет, дитя, даже я не могу. Мы — часть стихии. Для нас противоестественно скрывать свою суть.

— Когда тебя посвятили? — спросил Алекс.

— Три дня назад, в ночь Возвращения Кринелла.

Картинка перед глазами до сих пор стояла как живая.

Сильный и мудрый волк перед своим уходом решил сделать подарок нерадивой охотнице. Меня привели к Хрустальному озеру — священному месту, где проводятся все праздники и советы ледяных. К месту, где они танцуют с метелью и создают пару, к месту, где они появляются на свет и откуда они Возвращаются. Никогда раньше я не видела ничего прекраснее: небольшое озеро было покрыто льдом, достаточно тонким, чтобы рассмотреть серебристую воду, и достаточно толстым, чтобы выдержать тридцать пять волков — представителей от каждой стаи — сидящих по кругу, альфу, моего тала и меня, ошарашенную и завороженную. Я стояла в центре вместе с Кринеллом и смотрела на огромные черные деревья, окружающие озеро и тянущиеся к старой луне, на мерцающий в ее лучах лед, на ледяных. И давно забытые чувства кипели внутри и рвались наружу.

Для снега было рано, целых два дня до праздника Зимы, когда первые робкие и самые чистые снежинки укроют засыпающую землю. Никогда в жизни я не чувствовала такого единения с природой, не испытывала такого счастья, не ощущала себя настолько спокойной. Время, казалось, замерло. Я слышала Зиму, осознавала ее силу, ее мощь и боялась дышать, чтобы не спугнуть эти чувства. Мир стал ярче, громче, больше. Словно кто-то резко сдернул пелену с моих глаз. Мне хотелось раствориться в природе. Я стояла, обнаженная, напротив волка и наслаждалась, прикрыв глаза.

— Пора, — развеял мираж голос Кринелла.

Я пару раз глубоко вдохнула и опустилась перед ним на колени.

— Я, Обсидиана, дочь Линара мер Анияр, теневая охотница, та, что забыла, принимаю твой дар, Кринелл, сын Дарана и Зимы. Я клянусь хранить в тайне местоположение Хрустального озера, клянусь быть верной своим братьями сестрам, Зиме и своему сердцу. Я клянусь слушать бурю и верить метелям. Клянусь защищать свою стаю. Я клянусь быть свободной! Верите ли вы мне, ледяные волки?!

— Верим! — раздались голоса.

— Веришь ли ты мне, Зима?!

— Верю, — прошептала стихия.

— Веришь ли ты себе, Обсидиана? — спросил Кринелл.

— Верю! — ни секунды не раздумывая, прокричала я.

Альфа взвыл и коснулся носом льда возле меня, образовалась небольшая лунка.

— Семь глотков, дитя.

Я нагнулась к обжигающе холодной воде. После последнего глотка по телу пробежала судорога, а затем еще одна и еще.

Так больно. Почти безумие...

Ногти царапали лед, отчаянный крик рвался из горла, тело дрожало, мышцы сводило, и дергало нервы, кипяток бежал по венам какое-то бесконечное количество вдохов. А когда стоны уже невозможно было сдерживать, все вдруг прошло, воздух обжигающим потоком ворвался в легкие, Кринелл ударил меня лапой по левому плечу. Я поднесла руку к лунке, и, когда последняя, седьмая, капля крови упала в воду, прорубь снова затянул лед, а за моей спиной взметнулись тени. Мои тени.

Я наклонила голову и открыла шею, признавая власть альфы.

— Я приветствую тебя, сестра Обсидиана, дитя Зимы, — сказал Кринелл.

— Мы приветствуем тебя, сестра Обсидиана, дитя Зимы,— повторили главы стай.

Я обняла вожака, понимая, что зверю пора уходить, и отошла в круг. Встала между Стэром и альфой Вьюжной стаи, судорожно сжимая в руках одежду.

— Время пришло, — сказал волк, поднялся, прикрыл глаза и взвыл, призывая метели. Его крик подхватили главы стай. И я кричала вместе с ними, пробуя, казалось, на вкус северные ветра, осознавая всю красоту этой ночи, ощущая приход стихии за своим сыном.

Один вдох, и альфу окружает снег, второй — и он растворяется в нем, третий — и раздается радостная последняя песня, четвертый — и волки заканчивают выть, а на небе мерцает невероятно яркое Ледяное Пламя. Волк Вернулся.

Как только погас небесный огонь, в центр вышел Екирок. Новый альфа ледяных принес клятву верности стаям и их главам, так же отпив из Хрустального озера.

Через два оборота[4] мы вернулись в лес. На обычную поляну, где готовили праздник. Окружившие нас со Стэром волки поздравляли и тыкались мне мордами в ладони, празднуя рождение новой сестры и Возвращение старого альфы, и пели... Как же прекрасно они пели! И я пела вмести с ними, и Стэр тоже, а потом были игры, сумасшедшие игры, и валяние в снегу, и безумная гонка, и чувство полной свободы, и ночь все не заканчивалась...

Проснулась я только на следующий вечер от боли в плече и ломоты во всем теле. Горло ныло, и слегка кружилась голова, то ли от бесконечных вопросов, то ли от неудобной позы.

Кринелл еще перед посвящением предупредил, что волком я не стану, и причин ему не верить у меня не было. Вот только... Тело ныло почти невыносимо, а значит, нужно было найти Екирока.