Страница 15 из 335
— А вы не боитесь лишиться чего-нибудь важного, подкрадываясь к незнакомкам? — ответила Сид вопросом на вопрос, плотнее прижав оружие к моему горлу.
Такое положение вещей и наших тел в пространстве меня не устраивало, и уже в следующее мгновение мы поменялись местами. Я обхватил ее одной рукой чуть повыше запястий, пытаясь случайно не прикоснуться к украшению. Кто знает, какие там еще могут быть сюрпризы?
Девчонка зашипела и попыталась вырваться.
— Как видите, не боюсь, — усмехнулся я и опустил щиты. Было любопытно, какие чувства испытывает шут в этот момент. Но почувствовать ничего не получилось… Как будто ко мне прижимается камень, а не живое существо.
Что за…
Сид тем временем изловчилась, освободила одну руку и слегка меня оттолкнула. Ряд коротких, довольно слабых ударов по предплечьям, молниеносная подсечка, и я лежу на полу, а на мне, ехидно улыбаясь, сидит шут, и позвякивают бубенцы на колпаке.
Спустя вдох я осознал, что не могу пошевелить руками.
Точно кретин. Но…
Глупая маленькая мышка, я ведь врайт: неполная трансформация — и все снова в порядке.
— Тупой грун, — чуть наклонившись, прошептала она прямо в губы.
И снова мы поменялись местами. И уже я сжимаю ее ноги своими и держу руки по бокам шутовского колпака.
Ситуация начинала откровенно забавлять.
— Это спорный вопрос, малышка, — чуть отодвинул голову, давая возможность луне высветить верхнюю часть лица, показывая глаза в прорезях маски и изменившийся зрачок.
— Врайт, — выдохнула она. — Твою мать, — зеленый огонь потух, и удивительные глаза снова стали золотистыми, зрачок расширился, дыхание сбилось, шут что-то прошептала.
— Ты что-то сказала, грун? — я наклонился ближе.
Девчонка глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду, и впилась в мои губы. Горько-сладкий, терпкий коричный вкус. Мягкий, нежный, страстный и тягучий поцелуй. Голова наполнилась хмельным шумом, по телу разлился дурман.
Не знаю, сколько длился наш поцелуй, но в какое-то мгновение я почувствовал резкий толчок в грудь и живот, боль в скуле и спине и тоненькую струйку крови, стекающую из разбитой губы.
Я сидел, прислонившись спиной к перилам, о которые так неудачно ударился, и смотрел на Сид. Девчонка стояла уже возле выхода и самодовольно ухмылялась.
— К сведению, я не грун, — она резко развернулась, и вскоре тонкая фигурка скрылась в тенях коридора.
— Мы еще встретимся, маленькая, — прошептал я в темноту.
Я замер на несколько вдохов, а затем неслышно подошел почти вплотную к шуту. Чтобы нагнуться ближе, пришлось опереться о стену.
— Вы не боитесь замерзнуть? — спросил, и через полвдоха был прижат к той самой стене, а в шею мне упирались несколько тонких и, без сомнения, очень острых лезвий браслета. В золотых глазах постепенно разгорался зеленый огонек злости.
Недооценил я девчонку. Кретин.
— А вы не боитесь лишиться чего-нибудь важного, подкрадываясь к незнакомкам? — ответила Сид вопросом на вопрос, плотнее прижав оружие к моему горлу.
Такое положение вещей и наших тел в пространстве меня не устраивало, и уже в следующее мгновение мы поменялись местами. Я обхватил ее одной рукой чуть повыше запястий, пытаясь случайно не прикоснуться к украшению. Кто знает, какие там еще могут быть сюрпризы?
Девчонка зашипела и попыталась вырваться.
— Как видите, не боюсь, — усмехнулся я и опустил щиты. Было любопытно, какие чувства испытывает шут в этот момент. Но почувствовать ничего не получилось… Как будто ко мне прижимается камень, а не живое существо.
Что за…
Сид тем временем изловчилась, освободила одну руку и слегка меня оттолкнула. Ряд коротких, довольно слабых ударов по предплечьям, молниеносная подсечка, и я лежу на полу, а на мне, ехидно улыбаясь, сидит шут, и позвякивают бубенцы на колпаке.
Спустя вдох я осознал, что не могу пошевелить руками.
Точно кретин. Но…
Глупая маленькая мышка, я ведь врайт: неполная трансформация — и все снова в порядке.
— Тупой грун, — чуть наклонившись, прошептала она прямо в губы.
И снова мы поменялись местами. И уже я сжимаю ее ноги своими и держу руки по бокам шутовского колпака.
Ситуация начинала откровенно забавлять.
— Это спорный вопрос, малышка, — чуть отодвинул голову, давая возможность луне высветить верхнюю часть лица, показывая глаза в прорезях маски и изменившийся зрачок.
— Врайт, — выдохнула она. — Твою мать, — зеленый огонь потух, и удивительные глаза снова стали золотистыми, зрачок расширился, дыхание сбилось, шут что-то прошептала.