Страница 130 из 335
Я читал ее чувства, даже не напрягаясь. Смятение, уверенность, страх и надежда. Последняя эмоция была сильнее всех. Ярче. Горела сильно и ровно, словно огонек новенькой свечи.
— Но я пока не хочу отступать.
— Почему? Вам ведь каждый раз больно от ее слов и поступков, так зачем вы мучаете себя? — силился понять поведение младшей графини.
— Скажите, что вы думаете обо мне? — девушка подняла испытующий взгляд.
Я задумался на вдох. Вот теперь нужно говорить аккуратно.
— Вы сильная, умная, мягкая, иногда немного наивная, — судя по взгляду Кэссиди, последняя характеристика ей мало понравилась. Женщины... — В хорошем смысле, графиня, прошу, не обижайтесь. Я только хотел сказать, что вы необычайно светлое создание.
Девушка почему-то лишь сильнее нахмурилась, и уголки губ нервно дернулись.
— Я не так наивна и не так чиста, как кажется, ваше высочество. И поверьте, я вполне заслужила такое отношение к себе со стороны Дианы. Поэтому терплю. Это мое наказание и искупление, — фея замолчала.
Я склонил голову набок, внимательно разглядывая такое непривычно серьезное лицо.
— Ей не нужна ваша любовь, Кэссиди, Диана вообще не нуждается в этом чувстве, — мягко, стараясь не обидеть, ответил я.
— Вы не правы. Каждый нуждается в любви. Даже моя сестра.
Последняя фраза… задела. Но говорить я ничего не стал. Да и что можно ответить на такое? Зачем разбивать стеклянный мир, в котором живет фея, зачем прожигать кислотой правды и без того хрупкие стены?
Нет.
Она очаровательна в своем незнании, прекрасна в своем заблуждении и так отважна в своем непонимании. И кто знает, но, может, она любимица богов и все останется так, как есть? Странно, но почему-то хотелось в это верить.
Музыка кончилась и я, поцеловав физалийке руку, отпустил девушку.
Я наблюдал за Кэссиди весь остаток вечера. Она смотрела на все широко открытыми глазами, с почти детским восторгом. Разглядывала толпу, улыбалась, смеялась, легко вела беседу, как-то по-детски кокетничала. Каждая новая эмоция отражалась на ее лице и в глазах, как в зеркале: задумалась, испугалась, насторожилась, оскорбилась, повеселела. Легко, беззаботно. Она была здесь... к месту. Во взгляде не было скуки и наигранной пресыщенности, что в последнее время стало модно. Она не вздыхала и не закатывала в притворстве глаза, не морщила нос и не корчила гримасы. Мы танцевали с ней еще два раза, и во время этих танцев я смеялся и улыбался так, как, казалось, уже давно разучился. Вообще ощущения были странными и новыми — легкость, спокойствие, отрешенность.
В какой-то момент поймал себя на мысли, что хочу снова поцеловать ее.
Я усмехнулся. Непорочная невинность. Ну кто бы мог подумать?
Эмоции Кэссиди были под стать моим, да и вообще вечер выдался на удивление тихим. Правда, время от времени в общем фоне я ловил едва различимое беспокойство и напряженность. А что самое интересное, никак не мог понять, от кого они исходили. Но к тому моменту, как гости начали расходиться, это чувство сошло на нет.
Я свернул к своей комнате и уже взялся за дверную ручку, как сзади послышался шелест юбок. Что-то долго она.
— Ты научилась терпению, Лита? — я обернулся.
Демонесса стояла почти вплотную ко мне.
— Пришлось, — недовольно выдохнула девушка и подалась вперед всем телом, положив руки мне на плечи. — Ты сегодня был исключительно неуловим, такой общительный, гостеприимный... К чему это? — протянула демоница, погладив меня по щеке.
Я не пошевелился и не счел нужным отвечать.
— Или все это результат влияния той мелкой крылатой?
— Ты пришла... поговорить? — я намотал ее распущенные волосы на руку.
Лита откинула голову назад и облизнула губы. Пошло и уже не так соблазнительно, как раньше.
— Я скучала, — прохрипела старая знакомая, проводя рукой по моей груди.
— Да? — я еще чуть-чуть отвел руку, демонесса сильнее прогнулась.
Глаза лихорадочно блестят, жилка на шее бьется как сумасшедшая, напряженно вздрагивают тонкие ноздри. Действительно, что ли, соскучилась? Ну надо же...
— Что ж, — я отодвинулся в сторону и повернул ручку, снимая по пути охранки, — заходи.
Как только за нами закрылась дверь, Лита накинулась на меня с поцелуями, лихорадочно комкая рубашку. Я вдохнул ее запах. Практически все тот же — какие-то терпкие и сладкие фрукты. Единственное, что было новым — легкий горький оттенок травы. Развернув ее спиной к себе, я расшнуровал платье и спустил лиф до талии, от каждого моего прикосновения она вздрагивала и выгибалась. Кончиком пальца, по старой привычке, я обвел татуировку на левой лопатке. Лита вскрикнула и, резко развернувшись, рванула мою рубашку, не обращая внимания на постепенно спадающее к ногам платье.