Страница 112 из 335
— Неважно, кто это, — охотница разглядывала корешки книг за моей спиной. — Он может быть просто больным, больным фанатиком, не менее больным мстителем и куда более больным ученым. Но все это не важно. Убийца становится неаккуратным и невнимательным. Он даже осмелился передать мне послание, — девчонка зло рассмеялась. — И это всего лишь первая его ошибка, дальше будет больше. Наш неизвестный начнет оставлять следы, по ним я его найду. Для этого мне не обязательно вникать в его мотивы или знать, как он выглядит.
— Идти по следам, значит?
У тебя так все просто, маленькая охотница.
— А что если ты ошибаешься? Если не будет следов? — я подался вперед, девчонка ходила из угла в угол, подбрасывая в руке шарик с проклятьем.
— Вы же сами не верите в то, что говорите. И еще одно, я практически уверена в том, что он методичен, последователен и, бесспорно, очень аккуратен, не потому что планировал месть годами, а потому что он профессионал. Он привык убивать и заметать следы.
— Хорошая попытка, Диана, но все же это именно месть.
— Тогда думайте, ваше высочество, думайте, кому и за что он мстит. Потому что кроме вас в этом деле замешаны еще и феи.
— А ты не допускаешь такой мысли, что феи — проба пера? — я снова начал вертеть монетку.
В кабинете на пару вдохов повисла тишина.
— Допускаю.
Ну да, какой вопрос — такой ответ. В голове роем толпились мысли, догадки, предположения, а в сущности, все это сплошной самообман. Нам несказанно повезет, если удастся найти что-нибудь в архивах. Но я никогда не верил в удачу, уж слишком она похожа на портовую шлюху. А значит, Диана права, остается лишь изображать кипучую деятельность и ждать следующего шага ублюдка.
— Это все, о чем вы хотели поговорить со мной? — вмешалась в мои раздумья охотница.
— Ты куда-то спешишь?
— Если я хочу уехать из дворца до заката, то да. Безумно спешу, — и, видя мое озадаченное лицо, продолжила: — Я почти закончила с трупами, больше мне нет смысла здесь оставаться. Хочу съездить в некоторые деревни, расспросить местных, посмотреть на места, где были найдены тела, и желательно без фей. У них уйдет дня три на осмотр тел, хочется верить, что за это время я успею что-нибудь найти. Надеюсь, вы не возражаете?
— Они настолько тебя раздражают?
— Они меня отвлекают и... кхм, портят материал.
— Слушай, Диана, винить Кэссиди в том, что произошло сегодня, по меньшей мере глупо.
— А я и не виню Кэссиди, но, согласитесь, если бы не она, эльф прожил бы дольше.
Крыть было нечем.
— И уж если быть до конца откровенной, то большая часть вины лежит на вас. Это вы распустили своих стражников настолько, что они осмелились нарушить приказ принца.
У меня непроизвольно сорвался рык, за окном, вторя мне, послышался раскат грома. Сид напряглась, готовясь, видимо, к очередному сражению.
— Можешь ехать, — прорычал я, — но с тобой отправится кто-нибудь из моих, чтобы ты больше не сомневалась в моем умении контролировать стражников.
Охотница направилась к двери.
— Плевать, — махнула она рукой, — только пусть под ногами не путаются. Не прощаемся.
— Почему? — спросил.
Девчонка замерла, не дойдя до выхода пары шагов, и, когда я уже собирался перефразировать вопрос, обернулась.
— У охотников прощание — плохая примета, — тихо сказала она. — Мы говорим "прощай", только когда действительно уходим навсегда.
— Странная примета.
Сид криво улыбнулась, а в глазах промелькнула обреченность.
Обреченность?
Что со мной творится сегодня?
— У нас много странных примет.
— И ты всем им веришь?
— Нет, — девушка тряхнула головой.
Еще какое-то время я продолжал разглядывать Диану.
— Почему?
— Ваше высочество, жизнь охотника — странная штука и...
— Чушь, для тебя это личное, нечто большее, чем просто примета.
И снова обреченность в золотом взгляде. Такая сильная, что невозможно смотреть, такая острая, что невозможно вынести, такая темная, что невозможно спрятаться.
Нужно как-то ее утешить.
Утешить? Да хрена с два!
— Вас это не касается, — отчеканила Сид, снова становясь самой собой. Натянутая, как тетива, с лицом, лишенным всех эмоций, и обжигающе ледяным взглядом. Никогда не думал, что золото может быть настолько холодным и безжалостным, не видно было даже зеленых искорок.