Страница 15 из 73
Йонард повернулся туда же. И, не смотря на все свое северное хладнокровие, едва не попятился. Огромный палевый зверь, почти не отличимый цветом от песков, возник на торопе, словно из ниоткуда. Припав на передние лапы, он переводил свой жуткий взгляд с людей на сбившихся в кучу верблюдов и гибкий длинный хвост его метался из стороны в сторону. Верный признак того, что лев зол. Или голоден. А скорее - и то и другое.
Воздух прорезал тонкий испуганный крик. Это мог быть один из мальчиков-погонщиков, но Йонард был отчего-то уверен, что крик раздался их паланкина. Мечи охранников давно покинули ножны, но пускать их в ход аланы не торопились. Лев снова рыкнул. Странно прозвучал этот рык. Грозный и яростный, он закончился нотой, весьма похожей на жалобное мяуканье. Йонард вытянул из за спины копье и стиснув зубы, послал его в цель коротким, сильным броском, почти не целясь. Лев испустил хриплый вой. В янтарных глазах зверя мелькнули тоска и смятение. Кровь зверя плеснула в лицо тугой волной и Йонард невольно отступил. Тяжелое, длинное тело несколько раз дернулось, разбрасывая песок широкими, когтистыми лапами и затихло. Копье северянина вошло в аккурат под левую лопатку.
Охрана дамы подоспела вовремя. Как раз, когда зверь перестал шевелиться. Для того, чтобы оттащить его в сторону и помочь подняться залитому кровью Йонарду. Германец зыркнул на них с плохо скрытым презрением, и перевел взгляд на распластанного льва.
- Интересно, откуда он здесь взялся? - задумчиво проговорил Ритул, - зубы сточены по самые десны. Лет тридцать зверю, если не больше, - и с легким сожалением добавил, - было.
- Должно быть, подыхать сюда пришел, - предположил Зикх, которого необычное происшествие отвлекло от своих верблюдов с поклажей.
- Ритул подошел к паланкину и, похоже, выслушав какое-то приказание, вернулся.
- Северянин, - он тронул Йонарда за рукав. Тот зло развернулся. Насмешки по поводу "убийства безобидной старой киски" ему изрядно таки надоели. Небось когда лев возник на тропе и до смерти перепугал верблюдов, он никому не казался безобидным. Даже этим дюжим аланам. Но Ритул и не думал смеяться.
- Госпожа давно хотела послать весть своему будущему супругу и повелителю, - произнес он, - Теперь она благодарит богов, что не сделала этого раньше.
- Почему? - не понял Йонард, - и при чем тут я?
- Теперь она может просить мужа встретить караван с богатыми подарками для тебя, спасшего ее от этого страшного зверя. И госпожа очень хочет, чтобы вестника послал ты, из своих собственных рук.
С этими словами Ритул подал германцу белого голубя.
- Просто подбрось его вверх, посоветовал он, - голубь знает дорогу в Хорасан.
Голубь взмыл в небо и уверенно устремился на восход. Похоже, он действительно знал дорогу.
Маленькое происшествие было забыто и караван тронулся в путь. Потом, Йонард знал это, глупый случай с издыхающим львом, неосторожно уснувшим на караванной тропе, обернется целой чередой страшных рассказов о десятках свирепых львов, растерзанных верблюдов и одном герое-победителе, получившем кошелек с золотом и поцелуй от зеленоглазой блондинки. И этим героем будет кто угодно, только не Йонард.
Ближе к вечеру, как и рассчитывал проводник, они подошли к очередному колодцу в развалинах деревни. Солнце садилось за их спинами, косые лучи скользили по остаткам глинобитных стен. Длинные тени верблюдов, лошадей и людей бежали впереди каравана, словно старались как можно скорее добраться до места, где будет вода и отдых. Пески казались розовыми и словно светились.
Йонард подъехал первым и, разглядывая землю, нахмурился. У колодца обнаружились следы костра. Собственно, ничего удивительного в этом не было, караваны пересекали пустыню по одним и тем же путям, длинным или коротким, это уж как позволял кошелек, опытность твоего проводника и выносливость верблюдов, но, в основном, "корабли пустыни" утаптывали одни и те же тропы. Случалось, они встречались посреди бескрайних песков, узнавали и передавали новости. К примеру, пару дней назад, им навстречу попался "шелковый" караван, аж из самого Китая, и шел он не в Эрак, и доже не в Асгалун, а еще дальше. В Дамаск, или, возможно, в Константинополь. Но тот караван прошел здесь давно, и следы его сгладил ветер, да и много их было. Небось, вычерпали колодец до самого дна. И уж, наверное, не один жгли костер, если ночевали. А где им еще ночевать? Те, кто оставил эти следы: крупные, но уже верблюжьих, следы неподкованных лошадиных копыт, должны были все время идти впереди их каравана, во что Йонард не верил. За семь дней пути он еще ни разу не наткнулся на следы их присутствия. Значит?.. Что это могло значить?
"Все, что угодно, Кроме хорошего", - решил варвар.
Аланы удвоили посты. Это было правильно. Но, после случая с "царем зверей" на аланскую охрану Йонард больше не полагался.
"Спать не буду", - решил он, пристраивая под голову попону и укрываясь плащом. И тут же провалился в мертвый, каменный сон.
Снился ему великий город раскинувшийся на семи холмах и отбросивший тень на весь подлунный мир. Казалось, он незыблем и вечен, как сама земля, как каменные порталы дворцов, как безмятежно-голубое небо над ними. Но на улицах почти не видно было знатных женщин, да и сами патриции предпочитали не появляться без охраны, а в основном город кишел вооруженными до зубов мужчинами в варварской одежде, имевшими к непобедимым римским легионам более-менее близкое отношение. Город подтягивал войска из провинций, оголяя границы, потому что уже не в силах был удержать былую мощь, а лишь смутно надеялся выжить. Германцы, кельты, славяне, словом все те, кого издавна принято было именовать презрительной кличкой "варвар", шли в город с оружием и становились свежей кровью в его изношенных венах. В те дни всем казалось, что Рим еще можно спасти.