Элина и Орбус

Из одного уголка доносились трели флейт и позвякивания. Подошли поближе. Люди окружали выступающих. Ими оказались индейцы, в головных уборах с перьями, они по очереди брали то одну, то другую флейту, и иногда добавляли голосом к мелодии всякие звуки, вроде «вш-шу-у». Голос эхом повторялся. В руках одного из них я увидела барабанчик-колотушку, как у Валентина. Люди смешно и неуклюже пританцовывали.

Дети на игральной площадке оккупировали качели самого разного калибра и масштаба. На одной качелине восседали аж целых четыре ребенка. Конструкции развлечений были самыми разными.

Было тепло, настроение поднялось, словно я попала в край вечной весны.

Среди деревьев, из реек был сооружен длинный забор-вольер.

Интересно, кто там живет? – подумала я.

Жильца долго ждать не пришлось. Вдоль забора прогуливалась дикая кошка с кисточками. Смотри, рысь – затеребила за рукав я Флорентину.

– Да, – ответила она, – симпатичная.

– Ой, гляди-гляди! – продолжила я. – Лиса.

По другую сторону по вольеру вальяжно прохаживалась рыжая красавица.

– Мы в ответе за тех, кого приручили. Зорко одно лишь сердце. – Вспомнились мне слова лиса из одной сказки.

А ручей впадал в озерцо. Водоем продолговатой формы пересекал деревянный мостик, по которому мы и поднялись. Я немножко постояла на самой его вершине, облокотясь на деревянные перила и наблюдая за утками с утятами, плавающими по водной глади, то и дело ныряющими под воду целиком, так, что под водой виднелись одни только лапы.

– Элина, не отставай! – крикнул Тенебрий.

– Ну подождите еще чуть-чуть, тут такие утки смешные. Они ныряют и плавают под водой, словно лягушки. 

– Это нырки. Они добывают корм под водой. – ответила Флорентина. – Давай, догоняй.

Все же они меня чуть подождали, и мы последовали вместе.

Дорога пролегала между ручьем и небольшим озерцом в забутованной чаше. По ту сторону прудика были также миниатюрные чаши, расположенные под склоном холма.

– Святые источники? – спросила я.

– Пойдем, посмотрим, – предложила Флорентина.

И мы прошли узкой, выложенной камнем, тропой между чашей озера и крутым склоном. Из-под холма били родники, и по бамбуковым трубам вода падала в чаши, из которых затем по такой же трубе, под тропинкой, попадала в бассейн.

Русло ручья выложено мелкой галькой. Через речушку были прокинуты деревянные мостики. Вода едва бежала по дну ручья.

Смотрю: ребенок, который только что стоял у русла, исчез. Вновь поднимается. Дети то и дело спускались на дно ручья.

Еще один вольер. На этот раз с лошадьми. 

Мы решили углубиться в чащу и поднялись на холм. За холмом оказалась плотина, а во впадине – озерцо.

Свет солнца серебрился вдали, отражаясь от водной глади.

– Я раньше любила гулять с дядей. Мы уходили утром и приходили только вечером. По лесам и полям бродили. Мама ругалась, но мы продолжали сие безобразие. Вскоре к нам присоединились мои подружки. Но они больно капризничали. Я устала. Я домой хочу. Я есть хочу. Я в туалет хочу. Хотя, чего там туалет. В лесу не видно. Одни деревья. Любой куст тебе – туалет. (Надо было в музее рассказать экскурсоводу) – Рассказывала я. – Дядя говорил. Видишь, вода колышется? Это рыба. Она поднимается к поверхности и дышит, после долгого зимнего голодания.

– Ну не знаю, рыба ли это, али нет? – скептически промычал Тенебрий.

– По-моему, скорее лягушки – сказал я.

Приблизились к озеру.

И правда, у водоема не было привычного берега. Трава уходила под воду, словно это была большая лужа. Вода была не прозрачной, но мутно-серой.

– Чем-то напоминает лесные озера в Дорском лесу, – заметил Тенебриус. – вот только там вода чистая. Могли бы и тут почистить. Чтобы люди купались.

Я с ним согласилась. И действительно, несколько парочек загорало на берегу озера. Но никто из них не рискнул окунуться в прохладной водице.

Тропинкой, вдоль ковра, усеянного подснежниками, мы прошли в направлении ручья. Собрать букет, или нет? – думала я. Завянут. Да и куда он мне. Пусть цветут. Впрочем, кого-то это и не останавливало. Некоторые таланты особо рьяно собирали букеты, не догадываясь, что домой они уже принесут завядшие цветы.

Еще одно озерцо с постройками на берегу. За решеткой дремал медведь. В другой клетке скалилась пара молодых волков. В следующей – непрерывно мчался по кругу взбудораженный шакал. Клетки казались невероятно тесными, источали зловонный запах. На решетках красовались листки с одной и той же надписью «Осторожно, звери могут писаться, уворачивайтесь».

Два мальчика подошли к клетке.

– Ну и вонища же здесь – срезюмировал один, – пошли отсюда.

И он был прав. Мы тоже последовали этому решению.

Плотная заросль хвойных. Ели, туи, которые я с детства называла кружевными елями за их интересную форму листьев. Другие, неведомые мне растения. Дорогу преградила решетчатая ограда, отделяющая дальнейшую часть парка. Ручей как-то по трубе протекал по ту часть ограды, а вот нам как перейти?

– А вы через нее сигайте! – поняв наши терзания, посоветовал странного вида старичок.

Впрочем, последовать своему же совету он почему-то не захотел, и побрел куда-то прочь, вдоль все той же решетки.

Мы же направились в другую сторону, и таки удалось обойти препятствие.

Вокруг густели настоящие джунгли. Пальмы разного вида и калибра, лианы, редкие хвойные и лиственные деревья. Вверх возвышалась гигантская пальма, как великан среди гномов. Вот гладкоствольные бутылочные деревья, накапливающие воду в порах древесины. Куча разнообразных пальм. С толстыми стволами, с тонкими, со множеством ножек и без, с веерами листьев и наоборот с длинными лопастями. И лианы, лианы, лианы.