Только ты

– А как же родители?

– Уехали. Рано утром.

– Ты их видел?

– Мм? – губы нашли грудь, и я невольно подаюсь навстречу ласке. – Только Батю. Он приходил к тебе.

– Что? – замираю на выдохе, но Стас чувствует мое смятение и спешит успокоить: – Тшш, чего напряглась? Он каждое утро приходит, обычное дело.

Вот это новость! Не знала, да и мама Галя ничего не говорила.

– Ко мне? Зачем?

– Ну, ты его дочь – это самая простая причина. А потом, не забывай, Эльф, что от тебя через стенку живет озабоченный сосед. Нормально для отца переживать, я считаю. Ты не знала?

– Нет, – честно признаюсь. – У меня дверь закрыта, папа никогда ко мне не заглядывал.

– Зато у меня открыта. Была. Этого достаточно.

Я не знаю, что сказать, и в ответ на улыбку Стаса лепечу:

– А ты… А как же… А что же он…

– Конечно, понял. Не маленький. Пришла пора и его дочери жить своей жизнью.

– А…

– А что мне ему объяснять? Это он мне объяснил в трех словах. Все прямым текстом, как и полагается отцу – ясно и доходчиво. Правда, шепотом, чтобы тебя не разбудить, – Стас смеется. – Знаешь, я Батю даже зауважал. Он любит тебя, Эльф. Я тебя люблю. Нам нечего с ним делить.

– Значит, и мама Галя…

Руки у Стаса живут своей жизнью и пробираются туда, где еще недавно все просило его внимания.

– Не поверишь. Их как ветром сдуло! Не удивлюсь, если и ночевать не вернутся. Придумают что-нибудь неотложное и крайне важное, я мать знаю. Она у нас чудо-человек. Да и Батя ей во всем первый помощник, так что мы с тобой в доме одни, моя синеглазая.

– О господи! – я обнимаю Стаса за шею и упираюсь лбом в его лоб. Смеюсь, легко касаясь любимых губ. – И что они подумают? Что их дети сошли с ума?

Мы снова долго целуемся, пока он не отвечает неожиданно серьезно:

– Они подумают то, что знали о нас всегда. Мы любим друг друга. Всегда любили. И наконец-то можем этого не скрывать.

– Так как насчет завтрака, Эльф? – спрашивает Стас немногим спустя, покусывая мое колено, лежащее на его плече. – День длинный, и нам еще понадобятся силы. А без тебя я есть не стану.

– Если честно – я умираю, как хочу кофе.

– И все?

– Ну, от шоколада тоже бы не отказалась.

У него замечательно и чисто по-мужски получается изобразить обиду.

– Девчонки! Вот и готовь для вас мясо. Все старания прахом!

Неправда. Курица у Стаса получилась отменная – этот рецепт он стащил у моего отца, и я справедливо замечаю, отрезая ножом румяную корочку, что все получилось просто супер! Сама угощаю его кофе, дразню шоколадом, кормя с губ, и все заканчивается тем, что мы снова оказываемся в нашей спальне.

Позже он просит меня одеться – в джинсы и куртку, не отпускает от себя ни на шаг, и провожает во двор, обещая прогулку.

– Я хочу показать тебе одно место, Эльф. Очень красивое. Уже несколько лет я приезжаю туда, чтобы побыть наедине. Пожалуйста, Настя, доверься мне, – крепко держит за руку, подводя к спортбайку. – Я скорее собственноручно себе башку откручу, чем подвергну тебя опасности. Обещаю быть осторожным.

Он надевает и застегивает на мне мотоциклетный шлем, садится на байк и с улыбкой наблюдает, как неумело я забираюсь на его железного коня. Поймав мои руки на талии, просит крепче держаться, сам надевает шлем и, взрыкнув двигателем, выезжает со двора. Ведет мотоцикл улицами Черехино и загородной трассой спокойно и уверенно, как и обещал, и когда мы наконец останавливаемся у кромки леса, я понимаю, что у меня по-настоящему захватило дух.

– Пошли, Эльф! – Стас увлекает меня в сосново-лиственную глубь, долго плутает тропой между елями и осинами, пока не выводит на невысокий, освещенный солнцем берег к широкому разливу реки.

Запах речного ила, легкая рябь на воде, луговая трава, камыши… Еще не забыт День пропавшего студента, но девственная красота природы никого не оставит равнодушным, и я в восхищении восклицаю:

– Как красиво!

Смотрю на противоположный холмистый берег, на склонившиеся к воде дикие ивушки, на затерявшийся где-то в сосновом подлеске, убегающий вдаль рукав реки и чувствую, как меня обнимают теплые руки. Прижимают к крепкой груди, а подбородок ложится на макушку.

– Когда-то мать привозила меня сюда ребенком. Тогда у нас еще ничего не было, кроме разбитого «жигуленка» и друг друга. Мы проводили здесь много времени, она за удочкой, а я возле нее. Не поверишь, Эльф, до сих пор вспоминаю то время как самый счастливый момент детства. Позже я редко видел мать. Она посвятила себя работе, и на долгие годы мы забыли дорогу сюда. Я очень удивился, когда мама показала это место твоему отцу. Тогда они встречались несколько месяцев, но мне сразу стало ясно, что для нее их отношения серьезны. По сути, до этого места у Галины Фроловой толком ничего своего не было.

– А ты? У нее был ты, – не могу я согласиться.

– Пожалуй, что так, – улыбается Стас. – Но это немного другое. Я был рядом, а к этой реке ей хотелось возвращаться снова и снова.

– Так вот, значит, где они с папой рыбачат?

Он удивляется:

– Ты знала?

– Да, мама Галя совсем недавно призналась. Правда, она думает, что ты это место давно забыл.

– Нет, не забыл. Просто старался не мешать им с Батей, зачем? Я приезжал сюда один. Здесь я особенно любил думать о тебе. Мать всегда знала, на ком ее сын помешан. Когда ты уехала, я сорвался. Хотелось умереть, так было больно от собственных чувств и вины. От того, что потерял тебя. Если бы не она и Рыжий, я бы точно куда-нибудь влетел. Все время нарывался, ходил по краю, испытывая судьбу. И себя мучил и ее. А потом забил на попытки забыть. Решил, что все равно буду любить только тебя и помнить. По-другому не получалось. Я был уверен, что ты меня ненавидишь.

– Но я вернулась.

– Да, ты вернулась и простила, – Стас трется щекой о мою щеку, распаляя в душе огонек удовольствия и нежности, – и я не понимаю, чем заслужил. Но я безумно, безумно счастлив, что ты со мной! Я очень люблю тебя, Настя. Это чувство выше меня, и если кто-то когда-то скажет, что это не так, – не верь! Какие бы ошибки ни совершил в прошлом, я только к тебе шел и для тебя жил. Я докажу, что мне можно верить.

– Стас…

– Пожалуйста, Эльф, обещай мне, что мы еще вернемся сюда. Я этого очень хочу!

И я встречаю любимые губы.

– Обещаю…

А вечером снова слышу исступленное:

– Настя… Настя… Настя…

Шепчу в ответ не менее пылко и честно: «Только ты». Дышу полной грудью, живу и верю, что отныне каждая наша ночь будет полна нежности и любви. Потому что Стас Фролов любит меня. Когда-то злой и красивый мальчишка вырос, чтобы стать моим.

К вечеру родители не возвращаются. Ну, конечно, у них срочная командировка в область, сломалась машина, да еще и друзья по случаю пригласили на юбилей. «Не переживайте, дети, здесь отличная гостиница, хоть отдохнем от вас!»

Мы снова не спим полночи, много говорим, говорим, а утром сломя голову мчимся в университет и разбегаемся по корпусам. У Стаса преддипломная практика, встреча с научным руководителем и куратором группы, но он обещает мне надолго не задержаться.

В дождь я выключила телефон. Мое счастье оказалось полным и огорошило так сильно, что я напрочь забыла о Егоре. Стыдно, больно, но я сделала выбор за нас двоих и ни о чем не жалею.

Я включаю телефон в конце первой пары, набравшись смелости. Решив в перерыве серьезно поговорить с Егором, и вижу три десятка непринятых сообщений от него. Полные вопроса, непонимания, обиды и отчаяния. То, что я читаю в последних, – сжимает в тисках ужаса мое сердце.