Страница 302 из 381
Яркий луч фонарика, быстро устремившись вперёд, пробил светлый тоннель в густой, зловонной тьме и вдруг испуганно дрогнул, замер, уткнувшись в жуткие, желтоватые человеческие кости, висевшие на серой, каменной стене. В первое мгновение этого неожиданного ужаса Руслан непроизвольно вскрикнул, потрясённый и шокированный тем, что он увидел. Парень в страхе попятился, выронил фонарик из дрожащей руки, неудачно ступил на больную ногу, пошатнулся, и едва не упал, с трудом удержав равновесие. Фонарик повис на шнурке у него на шее и теперь освещал только пыльный пол под ногами, но Руслан всё равно чувствовал, осознавал стремительно проваливающимся в панику, агонизирующим рассудком присутствие чего-то невыносимо ужасного там, впереди, за границей маленького кружка света.
Если бы в этой страшной комнате имелся другой выход, парень немедленно воспользовался бы им, чтобы бежать куда-нибудь, как можно дальше, но другого выхода здесь не было, только через тёмное пространство за портьерой, где во мраке затаились кошмарные видения. Возможно, это галлюцинация, и ему всё померещилось. Трепещущий рассудок отказывался поверить в реальность происходящего. Через пару минут первый шок немного отступил, сменившись растерянностью. Руслан успокоился, а вернее, кое-как взял под контроль свой безумный страх, от которого хотелось забиться в дальний угол и вопить диким голосом, пока не охрипнешь. Стиснув зубы, парень заставил себя вновь поднять фонарик и направить его во тьму. Его руки непроизвольно дрожали, и синий луч, как сумасшедший, плясал по сырым, каменным стенам, вытаскивая из темноты всё новые нереальные ужасы.
Там, за красной портьерой, на стене висели в ряд четыре мёртвых человеческих тела. Они были закреплены на стене жуткими приспособлениями, подобными тем, которые Руслан видел наверху, в комнате с решетчатой дверью. Мёртвые тела находились в разных стадиях разложения. Крайнее слева, на которое сразу упал свет фонарика, было голым скелетом, череп зиял пустыми глазницами. На остальных кое-где ещё сохранились остатки полуразложившейся плоти, с голов свисали длинные волосы, похожие на грязную паутину.
Но когда парень сдвинул луч фонарика ещё чуть правее, он почувствовал, как волосы шевелятся на его собственной голове, а нестерпимый ужас и отчаяние буквально разрывают его мозг изнутри, переходя в безумную боль, в непреодолимое желание изо всех сил стиснуть ладонями глаза, чтобы больше ничего не видеть, и громко завопить. Там, в самом дальнем углу, висела обнажённая девушка, выделяясь на серой стене ослепительно-белым пятном не успевшей разложиться кожи. Её голова, отягощённая густой массой длинных, тёмных волос, упала на грудь, всё её маленькое, изящное тело было чудовищно изрезано, истерзано, искромсано, словно над ним глумился сумасшедший маньяк-садист. Внизу, под стеной натекла огромная лужа крови, которая ещё не успела засохнуть. По всему было видно, что смерть наступила совсем недавно, возможно, несколько часов назад.
—А… али… са, — с трудом прохрипел Руслан, чувствуя, что ему не хватает воздуха. Ноги его не слушались, в горле пересохло, и казалось, что он никогда больше не сможет вдохнуть, никогда больше не сможет издать ни звука. Словно во сне, не ощущая своего застывшего, окостеневшего от ужаса тела, парень кое-как доковылял в тот угол на подгибающихся ногах, и несколько минут, впав в какой-то кататонический ступор, просто смотрел на неё безумными глазами, не в силах оправиться от шока. Больше всего на свете в этот момент ему хотелось, чтобы на стене оказалось мёртвое тело другой девушки, просто очередная безымянная жертва маньяка Холодова, но только не она, не Алиса. Кто угодно, только не Алиса.
Попавший в ловушку смертельного ужаса разум, пытаясь спастись от подступающего безумия, тут же начал лихорадочно генерировать истеричные мысли о том, что это не она, конечно, не она. Всё это только сон, галлюцинации, кошмарные видения, всё это лишь кажется ему, но на самом деле этого нет, этого просто не существует. Он свалился в дыру, ударился головой и отключился от реальности, а может быть, даже умер, попав в какой-то жуткий бред, как разновидность загробной жизни. «Умер… я упал и умер… и они умерли… кто-то из нас умер… вот только кто… я или они… они или я», как в калейдоскопе, замелькали скользкие, безумные мысли, и Руслан почувствовал, что может окончательно спятить, если немедленно что-нибудь не предпримет. Но что он мог сделать?
«Галлюцинация… всё это мне только кажется… этого нет… этого нет… всего лишь галлюцинация… я умер», навязчиво крутилось в голове. Руслан с трудом заставил себя поднять свою одеревеневшую руку и с удивлением посмотрел на неё так, словно ею управлял кто-то другой. Но так как фонарик был судорожно зажат в его правой руке, а поднял он раненую левую, то боль от резкого движения, пронзившая рану, словно раскалённая игла, немного взбодрила его помутившийся рассудок, выдернула его на поверхность из засасывающей трясины бреда и паники. «Нет, я жив, я чувствую боль». Руслан в ярости затряс раненой рукой, от чего боль взорвалась и запульсировала в ране огненным вихрем. «Я жив. Почему же я вижу это? Я не хочу это видеть. Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу».
Стараясь не обращать внимания на панические вопли парализованного ужасом рассудка, парень слегка наклонился вперёд и дрожащими пальцами коснулся мягких волос мёртвой девушки, медленно отвёл спутанные пряди с её лица и тут же получил контрольный выстрел всепоглощающего, смертельного кошмара, когда увидел знакомые карие, шоколадного оттенка глаза, широко раскрытые и остекленевшие. В них уже не осталось ничего живого, ничего человеческого, не было и следа той мягкой, непередаваемо-уютной доброты и тёплого сочувствия, которые Руслан помнил в её робком взгляде. Сквозь эти мёртвые глаза словно смотрела чёрная, ледяная бездна безграничного и равнодушного космоса.