Черный Дракон

Маркус возвращался домой после прогулки по лесу. Он был один — дед с лордом Болдуином несколько приотстали. Да и вообще утомили его эти двое — они то ругались, то мирились, то дед своей палкой, на которую опирался при ходьбе, охаживал по спине парня за бранное или грубое слово. Но лорд Болдуин только морщился, а от деда не отходил, даже голоса на него не повышал. Все терпел от старика.

Уже стемнело, но Маркус не боялся, что он заблудится — случись ослепнуть, он дорогу домой и слепой найдет. Настолько изучил на тропинке каждый корешок и камешек. Да и за деда с лордом Болдуином он совершенно не беспокоился — разбойников в этих местах давно уже не наблюдалось, а хищные звери летом не нападали. Уходили в лес далеко от человеческого жилья. А больше чего бояться? Уже не в первый раз они возвращались домой затемно, часто порознь, обидевшись друг на друга, а потом мирились за вечерним чаем, чтобы книги в библиотеке читать при свечах почти до утра. Но по утрам дед не давал лорду Болдуину расслабиться и поднимал того с первыми петухами, крики которых здесь были особенно хорошо слышны, не то, что в городе…

Уже почти дойдя до дома, Маркус услышал за спиной чьи-то легкие шаги — за ним следом шел человек. Он мог бы незаметно уйти с тропы, а потом оказаться у этого человека за спиной, чтобы выяснить, кто тот, что тому надо, и почему он его преследует. Но человек шел спокойно, не крадясь, не ускоряясь, когда Маркус начинал идти быстрее, переходя почти на бег, не замедляясь, когда он останавливался — похоже, человек знал, куда и зачем идет. А то, что впереди него кто-то движется в том же направлении, его беспокоило мало.

Но чем ближе подходил Маркус к дому, тем больше раздражал его шедший за ним. Он ушел в темноту стены сеновала, который расположен рядом с конюшней сразу за забором, обошел его и стал ждать с противоположной подветренной стороны того — темный силуэт незнакомца должен был вот-вот возникнуть в лунном свете. Стоя у стены, почти слившись с нею, Маркус оставался невидим, поэтому, когда человек поравнялся с ним, он просто вышел из темноты и приставил небольшой ножик, который носил с собой, к его горлу.

— Жизнь или кошелек, — шутя, проговорил Маркус.

Он опасался только одного, что человек напугается и дернется.

— Кошелек мне как-то дороже, — ответил в тон ему, совершенно не испугавшись, знакомый голос.

Маркус от неожиданности выронил нож и прочитал дрожащим голосом стихи, неожиданно всплывшие в памяти:

— Из миража, из ничего, из сумасбродства моего — вдруг возникает чей-то лик и обретает цвет и звук, и плоть…

Он запнулся, но закончил:

— И страсть!

А потом привлек к себе девушку и прошептал ей в самое ухо:

— М-м-м, какой приятный запах молоденькой омеги. И теперь я знаю, с кем буду танцевать свой первый танец.

— Запах? Я же вылила на себя полфлакона духов, — ответила она ему тоже шепотом.

— Рейн, это вы, — выдохнул Маркус. — Зачем вы здесь?

Он ничего не понимал. Леди Семюэль его отпустила и запретила приближаться к Рейн ни сейчас, ни в будущем, пока он не поговорит с королем Аллистейром. А как ему добиться аудиенции короля? Тот по-прежнему не желал его ни видеть, ни слышать. И все из-за той розы. Это он сейчас понял. А не из-за того, что он оказался в спальне Рейн.

— Я нашла вас, Харлин. Я нашла вас. Я нашла вас, — шептала девушка ему в ответ, прижимаясь всем телом.

— Зачем вы меня искали? Мне нечего вам предложить. Пока нечего предложить, да и в будущем тоже.

— Это мне нечего вам предложить, кроме любви и своего тела. И я готова это сделать прямо сейчас.

— Вы сумасшедшая, — прошептал ей Маркус в ответ, покрывая поцелуями, нежными, как крылья бабочки, лоб, прикрытые глаза, щеки, и даже уши, он не прикасался только к губам.

— Леди Сэмюэль запретила мне приближаться к вам без розы, — грустно сказал ей Маркус, при этом нежно целуя шею Рейнар.

— Роза, — негромко рассмеялась та в ответ. — Конечно, роза. Как же без нее? Я и так вам задолжала целых два поцелуя. И я пришла их отдать.

После этих слов Маркус сначала очень осторожно прикоснулся к губам девушки, просто прикоснулся, чтобы ощутить их мягкость. Он старался не спешить, чтобы свой первый поцелуй с ней запомнить надолго, если не на всю жизнь.

— Меня так никто ни разу и не поцеловал, — выдохнула ему в губы Рейнар. — А я все ждала и ждала вас, Харлин. Мне иногда казалось, что состарюсь, так и не дождавшись вашего обещанного поцелуя.

— Это вы меня обещали поцеловать, насколько я помню, — Маркус подхватил на руки девушку и, открыв ногой ворота сеновала, вошел внутрь.

Ему совершенно не хотелось, чтобы вернувшиеся с прогулки дед и лорд Болдуин застали его и Рейн, целующимися прямо посередине двора. А ему с ней еще поговорить надо.

Маркус поставил девушку на ноги возле копны ароматного свежего сена, скинул с себя куртку, расстелил ее на сене, затем увлек за руку Рейн, заставив сесть на нее, а сам опустился рядом. У него так дрожали ноги, что стоять не было сил.

— Что будем делать? — совершенно серьезно поинтересовался Маркус.

— Целоваться, — как-то совершенно по-детски хихикнула Рейнар. — Я для этого пришла.

— Целоваться, так целоваться, — вздохнув, ответил ей мужчина, не разделяя ее веселья.

Ему надо объясниться с ней, рассказать, что он воин, и его место не рядом с ней, а со своим королем.

Он повернулся лицом к Рейнар, взглянул на нее, стараясь рассмотреть лицо в кромешной темноте и запомнить каждую черточку, а потом неожиданно обнял, опрокинул на спину и, покрывая поцелуями лицо, пытался поймать в сладкий плен ее губы. Это все, что он может ей предложить…