Страница 66 из 86
Рейнар нашла мать в библиотеке, та пыталась поставить на полку книги, которые отобрала вчера для чтения — она забрала их у нее из рук. Но не для того, чтобы помочь.
— Так, так. «Одиссея», «Ланцелот», — протянула Рейнар задумчиво. — Скажи, мама. Ты меня из дворца вызвала специально? Чтобы я с Харлином встретилась? Ты хотела удостовериться, узнаю я его или нет?
Рейнард посмотрела по сторонам, пытаясь скрыть слезы обиды, потом отвернулась к полкам, делая вид, что ставит книги на место. Королеве негоже плакать или показывать свою слабость.
— Так вот, мама. Я бы не узнала его, никогда. Я не видела тогда его лица.
Наконец, Рейнар собрала все свое мужество в кулак и сбивчиво добавила:
— Что бы вы ни думали обо мне и воине, но я не была с Харлином близка. Он не поцеловал меня даже — не успел. Аллистэйр нам помешал. Я не знаю вкуса его губ. Я не помню его запаха. И все равно я жду его. Мне кажется, я люблю его всем сердцем. И славлю безумцев, которые живут, как будто они бессмертны. И буду ждать столько, сколько потребуется.
— Нет, я не для этого тебя попросила приехать, чтобы ты опознала Харлина. И не в этом хотела убедиться. И тебе, действительно, кажется, что ты любишь этого мужчину. Меня же интересовало другое, — покачав головой, грустно произнесла леди Сэмюэль. — Кого любит он или его сердце по-прежнему нераскрывшийся бутон?
— Мама, этот человек честен и порядочен. Он не стал бы, во всяком случае, подкладывать вторую розу. Я его найду и спрошу об этом. И если он мне ответит, что не любит меня, тогда соглашусь вступить в брак с любым альфой, выбранным вами или Аллисом.
— Ты опоздала со своим вопросом. — хмыкнула леди Сэмюэль. — Мне кажется, что он сам поехал, чтобы ему кто-то другой задал тот же самый вопрос.
— Я поняла тебя, мама. Я возвращаюсь во дворец, решаю самые неотложные дела и отправляюсь на поиски Харлина, — решительно произнесла Рейнар. — Я брошу к его ногам свое сердце и корону.
— Он, девочка моя, еще и слишком горд, чтобы взять то, что ему не принадлежит по праву или то, что он не заслужил, — сказала леди Сэмюэль, строго взглянув на дочь, мол, разбрасываться словами не стоит.
— И все же, мама, я разыщу его. Пусть мы только поговорим, но мы поговорим, как взрослые люди, — настаивала Рейнар.
Она умолчала, что хочет отдать ему поцелуи.
— Браво, браво, — зааплодировала Маверик, стоявшая в дверях библиотеки, привалившись к косяку. Она слышала все, каждое сказанное сестрой слово. — Я с тобой, дорогая сестрица. Без меня ты пропадешь. К тому же я и сама хочу спросить его о том же самом.
— Тогда и я с вами, — пробасила, улыбнувшись, леди Сэмюэль. — Куда я без вас. Да и скучно мне сидеть тут одной, а так, развлечение, выяснение отношений и просто путешествие. Хочу услышать из первых уст, что он вам скажет.
— Сбор через три недели. На этом же месте, — радостно крикнула авантюристка Маверик.
Ей, что ни делать, главное, не сидеть на месте...
***
Домой, домой… Маркус подгонял коня. Он, конечно, снова мог поехать к Аллистэйру в Майотту, и опять поступить к нему на службу под другим именем. Кто он для него — что Харлин, что Маркус, что Эдмонд, неважно? Король не опустится до того, чтобы поговорить с ним — он же не захотел его выслушать тогда, не захотел потом, не захочет сейчас, как, впрочем, и в будущем.
И Маркус принял единственно верное решение, что поедет домой. Отдохнет, разберется в себе. Родителей дома, скорее всего, нет, а только престарелый дед, но вот с ним-то как раз Маркус смог бы обсудить все свои проблемы. Тот всегда его понимал, никогда не осуждал, никогда не воспитывал, даже когда порол за провинности в детстве. Заслужил — получи, а что зря воздух словами и криком сотрясать?
Еще день пути, и начнутся глухие леса и топкие болота с прозрачными озерами — земли, принадлежащие семейству Маркуса, там он смог бы себя чувствовать уверенней, чем на дорогах, проходивших по бескрайним полям.
Он перекусил в придорожной харчевне на деньги леди Сэмюэль и уже собрался покинуть уютную деревушку с домиками, выкрашенными в бежевые и голубые цвета королевства Бонайре, как услышал шум драки и крики где-то вблизи конюшни. Обычное человеческое любопытство не позволило Маркусу взять и просто так уехать. Он пошел посмотреть, кто развлекается мордобитием. Каково же было его удивление, когда он увидел трех мальчишек лет семнадцати- восемнадцати избивающего худого, грязного паренька.
— Эй, эй, — окликнул их Маркус. — За что вы его?
— Хлеб на кухне украл, ублюдок, — ответил один из драчунов с пухлыми щеками и щелками глаз, заплывшими от жира, судя по всему, хозяйский сынишка.
Ему самому толстому, чаще всех приходилось останавливаться и переводить дыхание.
— Он, наверное, поесть хотел, — попробовал заступиться за паренька Маркус. — Вот и взял хлеб без спроса.
— А платить за него кто будет? — зло процедил мальчишка, и сплюнул сукровицу из разбитой губы на землю.
— Могу я заплатить, если вы считаете, что за милостыню голодному следует платить, — и Маркус бросил в пыль несколько монет, явно превышающих стоимость украденного хлеба.
— Пойдем, — он протянул руку парню, а тот не стал ждать второго приглашения и, схватившись за спасительную ладонь, пошел за Маркусом. — Есть хочешь?
Парень отрицательно покачал головой:
— Нет, не здесь. Злые они.
— Как скажешь. — Маркус, подойдя к нетерпеливо переступающему с ноги на ногу коню, легко вскочил в седло и, подхватив парня, усадил впереди себя. — Пока будем ехать, расскажешь мне о себе.