Страница 3 из 145
— Всё, заткнитесь уже, сосредоточиться не даете, — сказал Лёлик.
Антошка и Андрей синхронно швырнули в него подушками. Лёлик, разумеется, это просто так не оставил и принялся кидаться карандашами.
В самый разгар веселья дверь открылась. Мальчишки застыли, обернулись на Командора. Тот мотнул головой в сторону продавленного дивана.
— Ты первый, — сказал Антошка, пихая в бок Андрея.
— Чего я-то сразу? Пусть он, — возмутился Андрей.
— Сами начали, — обиделся Лёлик.
— Все вместе, — сказал Командор.
Мальчишки переглянулись, преувеличенно обреченно вздохнули, покидали подушки на пол возле дивана, выстроились рядком, опустившись на колени и положив локти на сиденье.
— Что-то забыли, — подсказал Командор.
Все трое расстегнули и спустили штаны.
Командор взял со стола широкую металлическую линейку, положил руку на поясницу Андрея.
— Опять я первый, — проворчал тот, страдальчески закатив глаза.
Командор вместо ответа сильно хлопнул его линейкой по щедро украшенному синяками заду. Переместился к Лёлику, хлопнул и его — слабее, но всё равно выбил вскрик. Антошка, понимая, что он на очереди, напрягся и вжался в диван.
— Ты куда это? — спросил Командор.
Антошка нехотя подставил зад и тут же получил по нему линейкой. Взвыл, ткнулся лицом в диван, а Командор уже вернулся к Андрею.
После пятого круга Командор бросил линейку на стол.
— Встать.
Антошка с Лёликом подчинились сразу. Андрей замешкался, украдкой утирая лицо подолом рубашки. Командор на это ничего не сказал.
— Можно было без этого обойтись? — спросил он.
Мальчишки сердито засопели.
— Ну?
— Можно, — вразнобой забормотали они, внимательно изучая пол.
— Это время отведено для учебы, а не для баловства, — сказал Командор. — Только что вы лишили себя десяти минут занятий. Проверка задания будет в обычное время. Вперед.
Андрей устроился было с тетрадью на диване, но Командор не позволил:
— Глаза испортишь, сядь за стол.
Андрей возмущенно засопел:
— Мне, может, на жестком сидеть больно.
— Раньше надо было думать.
Командор снова вышел. Воцарилась тишина, нарушаемая скрипом ручек и шорохом страниц.
— Что, уже? — горестно воскликнул Андрей, когда Командор вернулся и подошел к столу. — Может, не будем ничего проверять, Командор? Я и так сплошной синяк, как я сидеть буду?
Командор небольно дернул его за ухо, потянулся за тетрадями Лёлика, прищурился, пытаясь разобрать кривые строчки.
— В чём измеряется сила тока? — спросил он.
— Ну, в этих… в амперах, — пробормотал Лёлик.
— Смелее.
— В амперах.
— Правильно.
Лёлик выдохнул.
— А зачем нам знать про силу тока, если этого тока нигде нет? — полюбопытствовал Андрей и был ухвачен за ухо уже по-настоящему. — Ай!
— Затем, что вам, может быть, всё потом отстраивать, — ответил Командор, отпуская ухо.
— Да для кого? — спросил Антошка. — Мы же вымрем всё равно… Женщины все ушли, размножаться не с кем.
— Заметно, что ты сегодня биологию изучаешь, — фыркнул Андрей.
— Умолкни, — попросил его Командор и ответил Антошке: — Во-первых, не факт, что не проходят только представители мужского пола. Подробно это никто не изучал. Во-вторых, есть женщины, которые остались добровольно.
— Угу, бабушка Матрёна, — кивнул Лёлик. — Только она умерла.
Бабушка Матрёна действительно осталась, хотя могла уйти, и тихо угасла месяц назад, еще до того, как Командор увел детей из Матвеевки. С тех пор они никого не встречали — кроме мародеров. Были, наверное, и другие добровольно оставшиеся старики, но не здесь, не в Игнатьевом Ручье. Здешние либо благополучно ушли, либо погибли в давке первых дней, когда к щелям ломанулись все.
— У стариков всё равно нерепродуктивный возраст, — мрачно заключил Антошка.
— Может быть, всё изменится, — сказал Командор. — Нельзя сдаваться.
— Да как всё изменится? — воскликнул Антошка и осекся, с опаской посмотрел на Командора.
— Может быть, кто-то вернется, — серьезно ответил Командор. — Может быть, появятся другие щели, в которые всех пропустят. Может быть, твари вымрут. Много чего может быть. Раз мы выжили и остались, значит, выход есть. В природе по-другому не бывает.
— Командор… — начал Андрей.
— Что?
— А может, природа как раз отсеяла бракованных? — спросил Андрей, подняв голову, чтобы смотреть Командору в глаза.
— Ты не бракованный, — твердо сказал Командор. — Давай сюда тетрадь.
========== За мной придут ==========
Денис вылез из подвала тетки Тамары только утром. Прислушался, огляделся, увидел новую тварь возле дома Соловьевых. Вынул из кармана смятую, почти до дыр протертую на сгибах карту, поставил два новых креста, отмечая сегодняшнюю тварь и вчерашнюю, которая возле речки.
Никаких мародеров видно не было, и Денис занялся делами. Сходил в опустевший дом Михалыча, открыл банку сладкой кукурузы, посмотрел на оставшиеся восемь. Вообще-то можно бы перетащить их к себе, но вдруг мародеры всё-таки нагрянут? Нельзя держать все припасы в одном месте, это Денис давно усвоил.
От кукурузы противно заныли зубы. Хотелось нормальной еды, но где же ее взять… Кур мародеры давно унесли, коров увели. Прошлогодняя картошка закончилась, а новую со всех сторон обступили твари, не подкопаешь. Самостоятельные попытки вырастить помидоры, перец и огурцы потерпели неудачу, когда ударили заморозки. Кабачки, кажется, могли дать плоды, но их Денис посадил поздно, не успели даже зацвести. Хоть бы до зимы выросли…
Денис выпил мутную жижу, выбросил опустевшую банку на мусорную кучу, взял ведро и отправился к колодцу, стараясь не думать о том, как будет зимовать.
Вода почти во всех колодцах стала мутная, пить ее боязно. А вот у Михалыча чистая, наверное, потому что колодец глубокий.
Воротом у Дениса пользоваться не получалось, не хватало сил. Но он выкрутился: просто упирался в колодезный приступок ногами и тянул привязанную к старой акации веревку, хоть она и перетиралась постепенно через край. С ведром тоже пришлось схитрить, потому что полное поднимать было тяжело. Денис приспособил ведерко, с которым мама ходила когда-то за ягодами, и раз за разом опускал его в колодец, потихоньку наполняя обычное ведро, которое и нес потом домой. Ему казалось, будто ведерко хранит аромат ягод, будто и вода получается с привкусом земляники и шелковицы.
В этот раз в ведре оказалась дохлая крыса.
Денис долго смотрел на мокрый серый комок, понимая, что это — последняя капля. Мало ему мародеров, мало тварей, мало отрезанной головы Михалыча, насаженной на флюгер… В рыбе черви, в воде крысы. Его бросили умирать в мертвом мире, он сам — как червяк в дохлой рыбине, умрет только из-за того, что умерла она.
В этот раз слёзы никак не желали иссякать. Денис обнял ствол акации и рыдал бесконечно долго, но облегчение не приходило.
Кто-то откашлялся, заставляя Дениса подпрыгнуть.
Сквозь пелену слёз всё было нечетким, но Денису хватило информации, чтобы почуять опасность: незнакомые люди, взрослые, много. Бежать особо некуда, разве что в колодец, чтобы убиться до начала пыток.
Но эту мысль Денис отмел сразу же и вместо этого нескладно пролепетал:
— Не трогайте меня, пожалуйста. За мной придут…
Конечно, придут. Он верил в это, не мог не верить. Поэтому оставался в деревне даже после гибели Михалыча, поэтому был осторожен и делал всё, чтобы остаться в живых. Мама с папой придут, они найдут способ протащить его в щель — или останутся, победят тварей, вернут прежнюю жизнь… Иначе зачем всё?