Пари

Муж, уже бывший, да он оберегал, обеспечивал, скрывал, охранял… Делал все, чтобы я оставалась только лишь в стенах нашего дома и нашей семьи, ну и допустимого окружения. И в принципе, не будь я в тот момент настолько гордой и амбициозной, возможно бы закрыла глаза на сплетни и разговоры, которые носились вокруг нашей семьи, вернее поведения моего супруга. И у нас бы все сложилось именно в тех границах и условиях, в которых я жила, благодаря ему. Но, на самом деле, он просто прятал меня от реальной жизни, оставив мне свободу лишь в общении с ребенком. А того, что творилось за пределами нашего дома – я толком и не видела. Эта жизнь была привилегией Игоря. И она, скорей, выглядела как клетка. Пусть не золотая, так чуть посеребренная, но все же… Я даже не удивлюсь, когда выясниться что на такие условия, или на эту конкретную клетку найдется вагон и маленькая тележка страждущих. Это их право, а тогда это просто был мой выбор. И сейчас я была в легком раздрае – уже не совсем уверенна, что все тогда сделала правильно. Хотя… нет, правильно, потому что вновь попадать в те условия не хотелось. Видимо, дух свободы слишком прижился во мне.

Влад. С ним вообще было все с точностью до наоборот – свободы было много. Даже слишком много. Причем, у нас двоих. И, возможно именно она нас так и не смогла соединить во что-то единое, целое, оставив каждого со своими желаниями и требованиями. Хотя, удовольствия было много, причем абсолютно взаимного. И неважно, что никто никому ничего не обещал. Ведь, при большом желании я могла его получить только лишь в свое единоличное владение, если можно так сказать. И вытащить из него обещание, которое бы он точно исполнял… Но вот только с этого самого желания, как выяснилось теперь, не было вовсе. А банального удовольствия не хватило, чтобы все же связать себя с этим мужчиной во всех смыслах. Все же из возраста, когда похоть затмевает трезвый разум, мы давно выросли. Вот только сейчас я не понимала – хорошо это или плохо.

А еще был Вит. Вот с ним я получала все, чего желала – уют, спокойствие, уверенность, защиту. И да, с ним тоже не было никаких обещаний и обязательств. Но, при этом, с ним все было как-то… правильно, нужно, тепло. И даже то, что Сашенька был моим сыном от предыдущего брака – никак не мешало нам. И, возможно, сложись тогда все иначе – мы бы смогли бы быть вместе именно семьей. Но все случилось как случилось. И теперь жалеть о прошлом было просто глупо. И больно. И, даже, стыдно. А ведь пару недель назад я повелась на взгляд таких родных, но при этом цинично холодных серых глаз и растеклась безвольной лужицей. Сдалась во власть его рук, даже особо не сопротивляясь… А сейчас страдала, как влюбленная малолетка, до сих пор вспыхивала от воспоминаний о его поцелуях, словах и… руках. Черт!!! Его руки… мой персональный фетиш и моя персональная боль.

- Ваши документы, - приветливая девушка с дежурной улыбкой на лице вернула меня в шумную реальность.

Как я устала различать эти безликие и безэмоциональные дежурные улыбки, которые раздражали. А ведь, по словам того же Оноре де Бальзака, они должны вызывать совершенно противоположные чувства. Только вот мир денег, неважно современный, или прошлых веков, вывел их на уровень раздражающего фактора. И самое страшное, что следующим этапом в этом озлобленном слое нашей жизни может стать то, что даже искренние улыбки мы начнем воспринимать именно так, как эти дешевые дежурные.

Противно… Гадко…. Обидно… И тошно. Хотя последнее, я сейчас испытывала, скорее, сама к себе. Ведь, вместо того, чтобы собраться, успокоиться, я начала разваливаться как старая телега, лишенная своих колес и брошенная где-то на задворках хозяйского двора – вроде и может пригодиться, а вроде новая прочней и красивей.

- Счастливого полета, - все та же девушка протянула назад мне мои документы, и теперь обратила свой дежурно улыбчивый взор на следующего пассажира. А я медленно поплелась к выходу на взлетное поле.

Нужно было как-то вытягивать себя из этого почти депрессивного состояния, а вот как именно – я не имела ни малейшего представления. Хотя, почему позволила себе свалиться в эту пропасть и именно сейчас – тоже понимала плохо. Ведь я должна держать себя в руках, должна была сосредоточиться на предстоящей работе, должна банально успокоиться…. Вот только. Эти чертовы «должна» убивали трезвые доводы разума. Еще больше угнетали, выматывали, просто морально убивали. А это очередной злополучный меч, висящий над собственными мыслями.

- Вечер добрый.- Мужской, чуть сиплый голос привлек мое внимание в тот момент, когда я устраивалась в кресле возле округлого окна. – Позвольте представиться, Герман Владимирович, - и мужская морщинистая ладонь протянулась в мою сторону.

- Юлия, - я легкой улыбкой ответила этому седовласому мужчине и протянула свою раскрытую ладонь для ответного приветствия.

- Юленька, - он чуть поправил меня, улыбнулся и притянул мою руку к своим губам, запечатлевая на моих пальцах легкий поцелуй. – Вы позволите? – Мужчина с неимоверной для его возраста легкостью перехватил мою сумку, которую я пыталась уложить в верхний ящик для хранения ручной клади, и устроил ее там, все так же улыбаясь.

Странно, но этот, уже достаточно немолодой мужчина практически сразу вызвал какое-то удивительное доверие. Были ли тому его спокойные уверенные движения, или достаточно глубокие, но ни чуть не портящие его улыбки морщины, которые лучились от глаз. Или может он сам вокруг себя излучал какое-то спокойствие и уверенность. Я так и не поняла. Лишь только позволила себе немного окунуться в этот его заманчивый омут спокойствия и умиротворения.

Весь путь он мне рассказывал о своей семье: супруге, с которой прожил почти пятьдесят лет, уже взрослыми детьми и парой внуков. И так тепло мне становилось от его слов, будто надежда проснулась – вот если бывает у других, то и у меня возможно. И даже преследовавшая скребущая мысль, которую я до сих пор так и не смогла ухватить, отпустила, вроде как неважна стала в данный момент.