Страница 72 из 104
Но тут слово взял барон, не обращая внимания на призывы судьи дождаться, когда его спросят.
— Я скоро могу лишиться даже той призрачной надежды на ваше вечное беспечное счастье, которая ещё теплится в этом Мире и городишке, к населению которого я имею честь не принадлежать, так что не собираюсь ждать. — Громко, как всегда, проговорил Магор. Его слова ожидаемо вызвали негодование, но голос барона без усилий перекрывал этот шум. — Я узнал о происхождении наших любимых правителей, так вот малоуважаемая Госпожа Ведьма была деревенской шаманкой из какой-то горной глуши в мире людей, а Илорен всего лишь ловец жемчуга.
Не известно, какой реакции ожидал барон, но вместо осуждения горожане с восторгом приняли эти новости. По толпе бежал восхищённый шёпот: «по королю всегда было видно, что он обычный парень, всегда добрый и каждому улыбается на празднествах», " если бы был одним из этих, особенных, то этот горлопан избежал бы заслуженной участи», " зато ведьма какова, сколько гонору в деревенской шаманке, да ещё титул себе такой придумала — Госпожа, вот её бы к этому обличителю в пару». Всем нравилась мысль о том, что правитель человек из народа, это словно приближало их самих к трону и Илорена полюбили ещё сильнее, а неприязнь к барону только усилилась.
Магор с презрением оглядел толпу, и взгляд его задержался на безразличном ко всему лице Вёльфа, сидевшего в первом ряду и разглядывавшего росписи потолка. Судья, с трудом добившийся тишины в зале, ещё раз попросил подсудимого соблюдать порядок, если он хочет иметь возможность оправдаться перед судом и спасти свою жизнь. Но барон и в этот раз перебил увещевания и громко произнёс:
— Я не собираюсь оправдываться. Моя судьба уже решена и все здесь ждут необычайного зрелища нынче вечером. Я признаюсь в том, что нападение на очередную безродную смертную на площади было совершенно по моему наущению, это я подпоил и натравил на неё людей. И считаю, что поступил правильно. Король сделал из дворца базар, над нами стоят простолюдины, не знающие толк в государственном управлении, поэтому ничего не делается для процветания мира и возвращения ему первоначального вида без всяких смертных и вед, которые тащат сюда подружек, в то время как мы задыхаемся тут в пыли. Все, кто хочет вернуть золотой век должны восстать…
— И занять место рядом с тобой? — крикнули из толпы.
— Ну, кто-то всё же избежал наказания, так как происшествие в здании гильдий это уже не моих рук дело. Я никого не убивал, хотел только припугнуть. И не одобряю кардинальных мер, но считаю, что Илорен и Терхенетар должны уйти и передать власть более сведущим людям.
— Довольно, барон, мы учтём ваше признание. — Сказал судья. — Может кто-нибудь хочет последовать примеру барона и чистосердечно во всём признаться?
Слуги, верные своему господину до самого конца, сказали, что разделят его участь, какой бы она не была. Все они отказались от защиты. Напоследок, Магор произнёс, обращаясь к присяжным:
— Но помните, что этот выбор останется на вашей совести. Ваши правители спрятались, побоявшись смотреть нам в глаза, переложив ответственность на горожан. Ибо знают, что сегодня нас казнят за их слабость и трусость.
В зале прошёл взволнованный гул. Последние слова барона попали в цель. Отсутствие Илорена и Терхенетар в такой важный момент многим казалось странным.
Присяжные удалились, а судья пригласил премьера в свой кабинет и дрожащим от волнения голосом, теребя парик и пряча глаза, спросил:
— Ваше превосходительство, я всё понимаю, воля короля и мятежники и королева, но может не стоит так строго. Просто неразумные… Ну, можно ли за некоторые заблуждения так наказывать?
— Если бы эти люди занимали свою вечность чем-нибудь более мирным, нежели организация вооружённых нападений, то их заблуждения никого бы не смущали. Кто-то всё же совершил убийства и они до сих пор на свободе, может это сообщники наших неразумных подсудимых сговорились сразу после заключения под стражу товарищей? Никому не хочется прибегать к подобной мере, но строгость наказания должна заставить остальных понять всю серьёзность подобных действий и оградить нас от бунта, который может вспыхнуть в любой момент.
— Я не знаю смогу ли приговорить к смерти, это же так чудовищно.
— Вам придётся.
На этом разговор закончился и премьер вышел на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха и ещё раз представить последствия сегодняшнего дня, когда новости об этом разлетятся повсюду. "Никто не верит в казнь и не поверит, пока эта компания не умрёт и их тела не увезут к братской могиле, вырытой за городом. Без церемоний и прощаний, без памятников и эпитафий. Чтобы о них все забыли, как о страшном сне. Вот тогда сказка закончится, и Мир начнёт взрослеть по-настоящему». Вдруг он подумал о Елизавете и Илорене, пожелав ему про себя удачи неожиданно для себя самого, улыбнулся и вернулся в зал.
Присяжные объявили обвинительный вердикт, и судья зачитал приговор. Только после этого настоящее волнение прошибло преступников, и они стали озираться, словно ожидая окончания спектакля, который не собирался заканчиваться. Казнь была назначена на тот же вечер и все разошлись по своим делам до заката. Взволнованный Рамси вместе с верным охранником Гвидо тенью следовал за своими единственными девятью заключёнными, которых конвоировали гвардейцы. Он даже попытался подкупить присяжных, чтобы узников приговорили к длительному заключению в тюрьме, вместо казни, но безрезультатно. Теперь он старался отвлечь всех рассказами о праздничном ужине, на котором они будут весело кутить назло всем чёрствым людям, пусть и в последний раз. Узники ожидаемо не отвечали на эти попытки. Для последней трапезы была выбрана небольшая таверна, в которой приговорённых уже ждали семьи и близкие. Охрана оцепила здание, притихшие Рамси и Гвидо с тоской наблюдали за сценой прощания, заняв места в углу, чтобы не мешать и при этом не упускать никого из виду во избежание возможных недоразумений.