Козетта

6

- Приехали…- крикнул возница, чем и прервал весьма оживленную беседу двух пассажиров. А поговорить было о чем. И о прошлом, и о будущем,  и о настоящем. Куропатова особенно интересовала именно ближайшая "першпектива".

Серафим, хотя и не сильно был подкован в истории, но основные вехи все-таки знал, к тому же всегда считался неплохим рассказчиком, поэтому в разговоре то с бледнеющим, то краснеющим графом растекался мыслью по древу изрядно, тем более после выпитого вина. Рассказал легионер и про убиенного золотой табакеркой императора Павла и про его сына Александра и про будущую войну с французами. Возница прервал его повествование как раз в тот момент, когда Серафим, уже совсем войдя в роль пророка, вещал про последние дни Наполеона.

- В общем от греха подальше его сослали на остров Св. Елены, где он вскоре и скончался. Есть версия, что его отра…

-Приехали! - донеслось тут с козлов.

Замолкнув на полуслове, Серафим выглянул в окно кареты. Парижа, к которому он привык, не было: вместо привычных широких аллей и мощеных булыжником бульваров он увидел узкие, кривые, разбегающиеся в разные стороны улочки с двух - трехэтажными домами. Если бы не церковь св. Бартоломея, чей готический шпиль царствовал над крутыми изломами почерневших от времени крыш и уродливыми печными трубами, он ни за что бы ни узнал это место. Из какой-то научно-популярной передачи Серафим знал, что привычные современному человеку черты Париж стал обретать только в середине девятнадцатого века при Наполеоне третьем, по приказу которого была предпринята масштабная реконструкция города…

Но сейчас на дворе, если верить таймеру, было 10 августа 1792 года и до окончания миссии Серафиму оставалось каких-то семь с половиной часов.   Дул юго-западный ветер и влажность воздуха (опять-таки по таймеру)  была около двадцати процентов.

- Ну что ж, прощай, граф. Спасибо, что подвез. – сказал легионер, протягивая Куропатову руку.   Тот с чувством пожал ее.

- Послушай, Бекетов, теперь я твой должник. Если бы не ты, лежали бы мы с моим слугой раздетые и неживые. Нужна будет помощь, разыщи меня. Чем смогу обязательно помогу.

- Спасибо, граф, но боюсь, что мы с тобой уже не увидимся. Помнишь про таймер?

- Помню-помню. И про войну с французами тоже помню. И про корсиканца, который станет их императором... Как ты сказал: На-по-леон Бонапарт? Хотя... у меня такое ощущения, что все происходящее это бред или какой-то сон, который вот-вот закончится…

-Даже если сон, то вещий, - усмехнулся Серафим.- Ничего, через двадцать лет сам все увидишь. Хотя, нет, все начнется гораздо раньше…

Он взялся за ручку двери.

- Подожди, - остановил его граф.- Вот возьми на память и в благодарность, так сказать…

Он снял с пальца перстень и протянул легионеру. Тот с сомнением покачал головой.

-Это слишком дорогой подарок, граф.

- Бери-бери, Бекетов, отказа я не приму.  К тому же моя жизнь стоить дороже, не находишь?

- В таком случае возьми и мой подарок. - сказал Серафим, лихорадочно соображая, чтобы подарить в ответ. Часы? Но какой прок от пластиковых часов на батарейке или от питательных таблеток,  или  жевательной резинки. Такие вещи не дарят на долгую память. И тут его осенило…  Он снял с пояса охотничий нож и протянул графу.

- Вот возьми... Как говорится, сталь будущего.

При виде ножа, глаза у Куропатова загорелись.

-Осторожно, острый. - предупредил Серафим, когда граф обнажил лезвие. Тот осторожно дотронулся пальцем до отточенной стали.

- Спасибо, Бекетов. Угодил, так угодил…

Они еще раз пожали друг другу руки.

- Барин, тебе точно сюда? – с сомнением в голосе спросил Ефим, когда легионер открыл дверь и осторожно ступил в грязь.

- Точно, - ответил тот, с критическим видом осматривая окрестности.  Грязь – это было еще полбеды: непосредственно рядом с каретой начиналась большая мутная лужа.

«С башмаками они явно погорячились, - подумал он, вспомнив сколковских костюмеров.- Тут если ходить, то только в болотных сапогах.»

- Посольство – то наше знаешь, где в случае чего искать? – высунулся из кареты неугомонный Куропатов.- Трехэтажный особняк с часами на Площади Менял…Это почти в центре. Ну, надо будет, найдешь… Ефим, трогай…

И карета покатилась дальше, раскачиваясь на ухабах и разбрызгивая лужи, а Серафим, предварительно сняв автомат с предохранителя, направился к церкви св. Бартоломея. Оттого, что церковь стояла среди низеньких домов парижского предместья, она казалась гораздо больше той, которую он видел двести с лишним лет вперед.

Со слов первого агента легионер знал, что ковчежец должен находиться под алтарем в специальной нише. Агент даже показал ему ту самую нишу, и вот теперь Серафиму оставалось лишь забрать то, ради чего его собственно и отправили в прошлое.

На улице, которой он шел, стояла такая жуткая вонь, что ему приходилось то и дело зажимать нос или дышать в отворот камзола, а из-под его башмаков пару раз выскакивали жирные непуганые крысы. «Вот тебе и экологически чистый восемнадцатый век,» - подумал с отвращением он.

На всем пути ему не встретилось ни одной живой души, хотя Серафиму постоянно чудилось, что из-за закрытых ставнями окон за ним наблюдают чьи-то глаза. И лишь на пороге храма он едва не столкнулся с группой выходящих оттуда людей с мешками.

Серафим посторонился, давая дорогу. В их лицах и повадках ему почудилось что-то недоброе, воровское.  Легионер инстинктивно положил руку на спрятанный под камзолом автомат. Но люди видимо очень торопились, ибо не обратили на Серафима особого внимания, кроме, пожалуй, последнего. Он нес под мышкой какой-то продолговатый завернутый в мешковину предмет. Поравнявшись с Серафимом, человек смерил его взглядом и как-то нехорошо осклабился…