Страница 3 из 45
– Прости меня, – прошептала она. – Я была паршивой сестрой.
Рин заставила себя оторваться от брата и пошла дальше, оглядываясь в поисках последнего, кто должен был быть жив.
– Пожалуйста, пожалуйста, – бормотала она. – Пожалуйста, пусть только он будет жив!
Девушка побежала через площадь, завидев в переулке между горящими домами знакомый силуэт.
– Вар! Варданис! – закричала она, срывая голос.
Мужчина обернулся на зов, огонь осветил его грудь, и она увидела очертания двух торчащих из него стрел… Не помнила, как оказалась рядом. Как ломала оперение. Рвала рукава своей ночной рубашки, чтобы закрыть раны любимого, не обращая внимания на призывы бросить его и бежать.
– Рин, перестань! – воззвал он из последних сил и схватил ее непослушные дрожащие руки. Она остановилась. Набралась смелости и взглянула в родные лиловые глаза.
– Прости, я не смогу дальше быть с тобой, – тихо проговорил Вар, поглаживая ее пальцы. – Я тебя люблю и всегда буду. Ты обо мне не печалься. Я счастлив, что с тобою был. И прости меня за все!
– Нет… Нет! Ты же обещал! Ты обещал! Не надо, ну… – слезы покатились градом, падая ему на лицо. – Что ты вечно?.. Все же будет хорошо…
– Не будь наивной, мои раны смертельны. Сейчас я уйду, мой дух сольется с вечным и войдет в высшие сферы. Там тебя буду ждать. Хорошо ешь. Тепло одевайся. Не ругайся с мамой. Ты должна себе счастье, поняла? Ну, вот и хорошо. Все, ухожу.
Он сжал ее ладонь и закрыл глаза. Девушка потрясла его за плечи, тихо зовя по имени, но он не откликнулся.
– Вар… – еще раз позвала она. А затем почувствовала, как исчез его дух… Тонкий, едва уловимый поток энергии коснулся ее тела и растворился.
И тут Рин осознала, что он больше не ответит. Он ушел! Ушел навсегда… Это осознание опрокинуло ее навзничь, словно мощный удар. Рин затрясло, затошнило, рыдания и звериный вой раненого существа рвался из горла, раздирая его в кровь, словно душа просились наружу – подальше от искалеченного сердца. Боль слепящая, глухая, окутывающая разум плотной белой пеленой, заполнила все ее сознание, все мысли; ничего живого в них не осталось, лишь смерть и ненависть к тем, кто лишил ее счастья. Это в один миг пропитало ее сущность насквозь и навсегда. Перед глазами замелькали мушки, поплыла красная пелена, в горле заклокотали слезы гнева…
Протяжный девчоночий писк ворвался в уши нежданно и привлек ее злое внимание. Рин медленно повернула голову и увидела, как к забившейся под крыльцо дома девочке приближается один из гвардейцев императора. Злодей широко раскинул руки, чтобы поймать беглянку. Ночью напали, подлые твари. Знали, что днем им не совладать с аиргами…
Сжав покрепче рукоять клинка, Рин поднялась на ноги. Свистнула. Гвардеец обернулся к ней. Из-за угла горящего дома выбежали еще трое. Рин слизнула с лезвия кровь убитого ранее врага. По телу тут же пробежал жар, руки налились силой, в ушах застучал бой барабанов, красное марево ярости заволокло взгляд.
– Молись сам себе, сука! – прорычала она, и рванулась вперед.
В ту ночь небо над Истваном было багровым.