Тигриный лог

В тот же день, несмотря на то, что Сандо и Кидо более-менее оклемались, поднялись к завтраку и после него стойко пошли на занятия единоборствами, я видела, что им, мягко говоря, хреново. Но мужская гордость разве могла позволить пожаловаться? Я незаметно подошла к Хану и, объяснив гуманный поступок одного ученика ради другого, попросила дать ребятам отгул под благовидным предлогом, чтобы это смотрелось не как снисхождение, а как спонтанное задание. Мастер смилостивился и отправил их прибираться в библиотеке. Там они, по крайней мере, могли полдня медленно ползать, прилечь на скамью, задремать, без свидетелей и лишних глаз, захватив с собой прохладной воды, чтобы увлажнять пересыхающее горло. В ту же ночь, когда все дела были завершены и я, не зная, ждать ли чего-либо, сидела в кровати в темноте и всё-таки увидела Лео, входящего ко мне в комнатушку, я поняла, что оставшееся время в Тигрином логе будет по-настоящему счастливым. Пусть и скрашенным легкими мазками неведомого, грядущего размашистыми шагами неразгаданного будущего, но всё-таки именно таким, о каком я могла бы мечтать. Каждую ночь быть рядом с Лео, чувствовать его тело сквозь одежду, иметь возможность обнимать его, слышать дыхание и говорить с ним перед сном. Говорить с Лео… когда-то уже одно это казалось невозможным. Как много вещей кажется нам невозможным только потому, что не достаёт упорства, не хватает сил или мы не верим в собственные, а они есть. И спящий возле меня немой, неприкасаемый когда-то привратник доказательство тому.

Тридцать первого числа, перед ужином, я с Шугой, Чимином, Рэпмоном и Ви, захватившим в нашу компанию Чонгука, готовились к отмечанию Хэллоуина, по настоянию большинства из нашей компании. Поскольку я всё равно собиралась рассказать о своей половой принадлежности всем адептам, а при тех, кто пока был не в курсе, общаться со мной моим товарищам приходилось постоянно придерживая языки, то я не стала оттягивать и сейчас же, при них всех, призналась и Чонгуку в том, кто я есть. Некоторое время посидев в бессловесном шоке, он стал глядеть на друзей, ища признаки розыгрыша, но все были серьёзны, я не забирала своих слов назад и, в результате, всё ещё притихший, но оживающий и косящийся на меня по-новому, мальчишка присоединился к украшению столовой соответственно празднику. Ветки-гербарии, подсушенные хризантемы, рябина, венки из хвойных веток, фонарики, вырезанные из апельсинов и подсвечники из гибких прутьев и соломы – в ход шло всё, что могло помочь создать привычную для этого дня атмосферу. Убираемая в дальний угол метла заняла почетные передовые позиции.

- Интересно, нас учителя не высекут? – забравшись на табурет и подвесив к потолочной балке фонарик, хмыкнул Шуга, после чего спрыгнул. – Это всё-таки буддистское место, а мы тут какой-то шабаш устраиваем.

- Сами виноваты. - Рэпмон, вырезая из картона летучих мышей, черепа и пауков, подмигнул мне. – Они же нам сюда ведьмочку запустили, так что не им жаловаться.

- Я похожа на ведьму? – Отваливающиеся от перетирания на терке двух огромных тыкв руки опустились. Я себя, конечно, давненько в зеркало не видела, поскольку оно отсутствовало здесь, как понятие, и моё размытое отражение лишь изредка темнело в водах вёдер или бочки в бане, но я надеялась, что со мной всё не стало совсем плохо.

- Я сказал «ведьмочку», - учтиво поправил парень. – Это совсем другое.

- И вообще, это очень сексуальный образ, - убедительно покивал Шуга, подойдя ко мне и оценивающе оглядывая с головы до ног, – чулки в крупную сетку, черные. Растрепанные волосы, и ты на метле, без всего…

- Перестань смущать Хо, - легонько толкнул его Чимин, видя, что я краснею.

- И как я раньше не замечал, что вы вот так общаетесь? – оглядел нас Чонгук, нанизывающий на веревочки фигурки, выходящие из-под рук Рэпмона.

- А мы хорошо маскировались! – вздернул нос Юнги. Я принялась замешивать тесто для кексов. Я знала один изумительный рецепт, но думалось, что из настоящей печи, а не из обычной духовки, он выйдет просто волшебным! Пусть я скоро уйду, но ребятам оставлю как можно больше хороших воспоминаний, впечатлений, знаний о жизни. Например, что существуют вот такие обалденно вкусные тыквенные кексы. Сахарный, как бы невзначай, подошел совсем близко, подавая мне то одно, то другое, и как-то оказавшись у самого моего уха, не привлекши к этому внимания. – Я видел вчера… к тебе ночью Лео заходил? – шепотом спросил он. Я застыла. Осторожно посмотрела на него, ища в лице то, как он к этому отнесся? Лицо Шуги не выражало ничего, кроме извечной хитрости и его фирменного взгляда «без мыла в любое место».

- А что ты делал неподалеку от моего жилища?

- С Джей-Хоупом ходил болтать. - Надо же, когда они успели сдружиться? А впрочем, что это я, ведь Шуга был тут самым долгожителем вместе с ним. – Так, он долго у тебя оставался? – У меня огнем полыхнули уши и щеки. Я отвела взгляд. – Вы что – шпилитесь? – не веря сам в это предположение, хохотнул Юнги. Он не мог не поинтересоваться насчет этого. Не имея собственной личной жизни в пределах обители, молодой человек находил любой повод для подобной догадки относительно других. Эдакий сорт сублимации. Я хотела громко возмутиться, но поскольку громко – это привлечь к разборкам остальных, а тихо – слова не выразят всех эмоций, я застопорилась. – Нет, в Лео я не подозреваю никаких пошлых мыслишек. - Сахарный попихал меня локтем в бок. – Но ты-то, я заметил, немного разботвилась в нашем обществе.

- Мы не шпилимся! – прошипела я и, подумав, воззрилась на него с небывалой наглостью. – Мы спим с ним.

- Чего?! – округлил глаза Шуга, ахнув. Я стукнула его, шикнув «тише!». Он послушался: - Чего?

- Что слышал. Он меня греет, потому что мне холодно. И больше ничего.

- И даже не раздеваетесь? – не веря слуху, проморгался Юнги.

- Нет.

- А почему меня не попросила тебя погреть? – затеплилось расстройство в его выражении.

- Тебя? – Я задумалась, признаваться ли в том, что влюблена, или обреку себя на подначивания и смешки все оставшиеся две недели. Лучше отшучусь сразу. – Боюсь твоего сахарного конца. Вдруг он опасный?

- Мой-то? – ошибочно чуть не обиделся Шуга, но пораскинув мозгами пришел к выводу, что для мужчины это скорее комплимент и приосанился. – Да тут у всех, можно сказать, не обезвреженные… а с Лео что… что-то не так?

- Всё с ним в порядке, - брякнула я, тотчас поняв, что выдала знание более глубокое, чем пролеживание рядом подразумевало бы.

- Ага, то есть, шалим понемногу? – расплылся Юнги. – Ладно, я его даже зауважал сильнее…

- Чего вы там шепчетесь? – окликнул нас Рэпмон.

- Ничего… спорим о том, класть ли корицу, - выкрутилась я, поглядывая на товарища, заговорщически замолкшего.

- Нет, корица с тыквой не сочетается, - деловито покачал головой Ви. Улыбнувшись, я вернулась к выпечке.

Покоя мне не давало последнее здесь, пожалуй, дело. Я не могла уйти не удостоверившись, что адепты будут дружны между собой, не будет склок, драк, стычек, агрессии со стороны Сандо. Входя на ужин, все спотыкались будто о растянутую леску, рассматривая наш праздничный антураж. Дженисси по старой привычке перекрестился, отшатнувшись от свисающих страшилок. Смешение всех религий, умозрений и воспитаний сошлись на ста квадратных метрах. На них прошла большая часть двух моих последних месяцев…

- Это что такое? – сдвинул брови Хан. Поскольку мне тут не жить, я смело взяла удар на себя:

- Мы решили немного развеяться после праведных трудов. Просто украсили зал.

- Ты же знаешь, что этого праздника в буддизме не существует? – Я кивнула. Поняв, что не отступлюсь, или не желая спорить с женщиной, мастер Хан опустил плечи и пошел за учительский столик: - Я тебя отправлю на исправления в какой-нибудь другой монастырь. Построже.

- В женский, - засмеялся Сандо, пройдя до скамьи и усаживаясь, глядя мне в глаза. Все, кто не знал, кто такая Хо, одобряюще развеселились.

- Пусть меня туда с собой возьмёт, в женский-то, - плотоядно прищурился Хансоль. – Я с удовольствием перевоспитаюсь в окружении прекрасных дам.

- Прекрасные? В монастыре? – прыснул Джеро. – Будь они прекрасные, они бы туда не ушли, поверь мне. - Хансоль бросил быстрый взгляд на меня. Да-да, всё правильно, прекрасные в монастырь не уходят. Даже мужской. Будь я красива, нашла бы парня вне стен и не побежала бы за целовальщиком сломя голову на гору.

- Решение уйти от мира принимается по внутренним убеждениям, - сказал Хансоль твердо. – Не имеет значения, как выглядит человек… или ты у нас урод? – поставил он в тупик товарища. Джеро задумался. Он всегда и до сих пор считал себя природным явлением высшего класса. Дай в его руки теорию эволюции, он бы причислил себя к произошедшим от Аполлона, а других от обезьян. Рассуждая, многие люди приписывают кому-то качества, которые говорят против самого говорящего, но редко кто это замечает.

- Бывают и исключения, - вынуждено согласился парень.

- И если где-то в монастырях скрываются красивые женщины, - поднял указательный палец Рэпмон, – их оттуда надо украсть. Чего добру пропадать? – На этих его словах в трапезную вошел Лео, не особенно придавая значения декорациям, но замечая их мимолетными взглядами. Да, добру в застенках пропадать не пристало. Вот это вот надо красть и утаскивать отсюда. Осталось недолго. Но, к сожалению, не получится поместить этот шедевр ни в музей, ни в частную коллекцию. Он будет свободен и не променяет обязательства перед человечеством на какой-нибудь узкоспециализированный, единичный долг, вроде супружеского.

- Давайте есть? – угомонил всех мастер Хан и сел. – Приятного аппетита.

Придержав Сандо за рукав, я не дала ему выйти из зала. Он вопросительно мотнул подбородком.

- Мы с ребятами хотим ночью собраться, поболтать, «отметить» поеданием вкусностей несуществующее торжество, не хочешь с нами?

- Я? – хмыкнул он. Я активно закивала. – Ты смеёшься? Что мне с вами делать?

- Дружить? – приподняла я брови, и лоб Сандо украсился двумя складками удивления.

- Дружить? – повторил он. – С вами? Ты считаешь, что у нас найдутся общие темы?

- И Кидо с собой возьми, - не ответила я на его вопрос. А потом нашлась, что следует сказать: - Мы все люди, все живем в одинаковых условиях. У всех – хорошо, у всех, кроме меня, - за спиной есть драмы и переживания. Почему же мы разные? У нас всё общее, а поскольку частное иметь монахам запрещено, выходит, что принадлежит им только что-то вечное, темы их должны волновать высокие, духовные, божественные. А они для всех одинаковы.

- Ты прекрасно знаешь, какая тема меня волнует. Единственная, - посмурнел он. Я отодвинула его с прохода в угол, чтобы не мешать выходить другим и пошептаться незаметно.

- Ты собираешься сбежать отсюда однажды, да, но… тебе не нужно будет этого делать. - Сандо ошарашено воззрился на меня, скрестив руки на груди. – Да, это так. Я не должна тебе говорить, но убедилась, что ты честный парень, который не предаст, не проболтается и не выдаст. - Его изумление ещё усилилось. – Тебе не нужно бежать отсюда, потому что через некоторое время тебя так и так выпустят. По всем правилам монастыря. – Запрет на эту информацию относился к тем, кто должен был уверовать в своё окончательное пребывание здесь, чтобы перестали ставить цели, средством которых было бы самосовершенствование. Самосовершенствование должно было быть самоцелью, но с Сандо это не сработает даже через пять, через десять лет. Поэтому я подумала и определилась, с кем могу поделиться тайной. – После достижения первого тана монахи уходят отсюда… - Я задвинула его в угол ещё сильнее. В столовой задержались Чимин и Чонгук, заговорившиеся о чем-то за столиком, и Шуга с Ви, вставшие рядом с ними. – Они… становятся кем-то. Поступают в какие-то правительственные спецотряды – не знаю! Джин узнал об этом и его выгнали, потому что монахом запрещено знать о том, что они не навсегда здесь. А ты себя и без этого не рассматриваешь, как постояльца на век. - Сандо глубоко переваривал поступившие известия.

- И… к чему ты это сейчас говоришь?

- К тому, что ты уйдешь отсюда не один. - Я обернулась, осторожно указав на друзей. – Они все рано или поздно окажутся вне стен Тигриного лога. Все будут выполнять задания, станут воинами. Только задания эти будут не по собственному почину, не то, что им захочется делать, а то, что прикажут. Посмотри на них, Сандо. Многие не так умелы, не так сильны духом, как ты. Но они твои братья… им нужно будет крепкое плечо, им нужна будет поддержка. Может быть, они и не нужны будут тебе, но ты им будешь нужен. Более опытный товарищ. Возможно, наставник.

- Я не собираюсь быть воспитателем детского сада! – огрызнулся он, но что-то в его глазах переменилось.

- Ты не тот, кто боится ответственности. И они вовсе не дети. По крайней мере, отсюда они выйдут повзрослевшими.

- Но… я достигну первого тана года через полтора-два, как максимум, - трезво оценивая возможности, пожал плечами Сандо. – Ты хочешь сказать, что я так быстро смогу выйти отсюда?

- Именно. Скорее всего, Джей-Хоуп или Чимин достигнут подходящего уровня мастерства одновременно с тобой. Лео должен был уйти давно, но он не хотел покидать обитель. Однако пятнадцатого числа ему придется, наконец, уйти.

- В один день с тобой? – брюнет загадочно улыбнулся. Да что все сегодня меня сводят с Лео! Нет, я и сама это делаю, но нынче день откровений. – И кем же станешь ты, когда уйдешь отсюда? Женщина-кошка, спутница Бэтмена?

- Очень смешно, - погрустнела я. Прям на больную мозоль, что в спутницы меня никто не берет. – Я сама ещё не знаю, что будет точно, когда я выйду… и не переводи тему! Сандо, я очень хочу, чтобы ты нашел общий язык с ребятами. Знаю, я не авторитет и не та, кого ты стал бы слушать, но я прошу тебя об этом.

Помолчав, он скорбно вздохнул и, обойдя меня, вышел из столовой. Я не стала говорить то, что очевидно задело бы его и вызвало на жаркую полемику, что ему мы тоже нужны. Уверена, каждый волк-одиночка, ушедший ото всех, сделал это не потому, что наслаждается одиночеством, а потому, что не нашлось того, кто полюбил бы его. Как друга, как брата, как хорошего человека. По всем этим параметрам я была готова любить Сандо.

Не знаю, как ему это удалось, но Шуга взбаламутил нас и уговорил залезть на верхний ярус пагоды. Ночью! На небе округлилась желтая луна, завораживая и пугая одновременно, но на неё нигде не было нормального обзора, и тогда вспомнилась высота, на которую вела винтовая лестница неподалеку от золотой статуи Будды Гаутамы. Чимин и я пытались отговорить Сахарного от этой затеи, но он не поддался, Рэпмон его поддержал, Ви пошел следом и вот, мы торчим под самой крышей, выпуская пар изо рта и любуясь восхитительным видом и вниз, и вверх. Никакой мешающей облачности, только несколько тающих полос сборились на сине-черном небе, и свет луны, холодный и серый, тек по ним, будто прокладывая путь для колесниц невидимых духов. Существуют ли они на самом деле? Хэллоуин вышел из языческой традиции Запада, где эту ночь считают мистической, в которую открываются ворота из потустороннего мира, и все мертвые, нечисть, могут вырваться и покружить над землей, на земле. Когда я только пришла сюда, на меня обрушили массу легенд и историй о монастыре. О духах тигров, в которых превращаются выдающиеся монахи… вот так оправдывают для новичков исчезновение вышедших отсюда? Лео станет духом для каждого адепта, пока они не узнают, что и сами могут выйти, вернуться в ту жизнь, которую вели до поступления сюда. Про него родится миф, как и про тех, что уже вышли из Лога. Только я не стану духом, потому что изначально не была учеником. Не могу им быть. А жаль.

- И сейчас бы какое-нибудь привидение такое вж-ж-ж по небу мимо нас! – опершись на перила, мечтательно провел пальцем по воздуху дугу Ви. – Прикольно бы было.

- Да меня бы инфаркт хватил, - воспротивилась я осуществлению такого в реальность.

- Разве воины не должны быть бесстрашными? – улыбнулся Рэпмон.

- Бесстрашным можно быть перед врагом, которого знаешь, как побороть, - заметила я. – А как бороться с чем-то бестелесным? Молитвами?

- Если не знаешь, как бороться, тем более, чего бояться? - махнул рукой Чимин. – Отважно умирать тоже надо уметь.

- Вы такие позитивные, просто зашибись, - укорил нас Шуга. – Можно насладиться этой ночью без загробных речей?

- Но это актуально, - вставил Ви.

- Мне думается наоборот. Это не праздник мертвых. Это праздник оживающих. Они ведь имеют возможность вернуться ненадолго в реальный мир! – Юнги вспомнил то, о чем я только что думала. О духах тигров. – Как вы думаете, они бродят среди нас сегодня?

- Если и бродят, то в какой-нибудь буддийский праздник. Это ж не их день, ты путаешь, - поправил Рэпмон.

- Да? – Я стояла между Шугой и Чимином, видела их профили, целеустремленные, задумчивые, вдохновленные. Мы притихли. Свеже-морозный воздух забирался под воротники, окутывал, но не туманно, а прозрачно. Что-то космическое было вокруг, что-то бесконечное, что-то застывшее во времени, или скорее что-то такое, что отменило его, остановив всякое движение. Я залюбовалась луной. Она была такая объемная и крупная, что верилось, что её можно взять и посадить на руку. Мелкие звезды совершенно потерялись на её фоне. Ощущение преклонения перед чем-то непостижимым охватило всех нас, пока не послышались шаги оттуда, откуда мы пришли. Мы напряглись, ожидая, что придёт Ли или Хан, и разгонят нас. Но из тени показался Сандо, а следом за ним и Кидо. Шуга недовольно выпятил грудь, и начал было произносить грубый вопрос, но я положила ладонь на него.

- Это я их позвала, - шепнула я и подвинулась, освобождая место между собой и Чимином. – Проходите, - мои товарищи насторожено всматривались в появившихся. Сандо неуютно подошел ко мне и встал рядом, стараясь не смотреть на остальных.

- Ну… и как тут? – Он взглянул на горизонт. – Вы бы ещё придумали, куда забраться!

- Если не нравится… - Я наступила Юнги на ногу, заставив замолчать.

- Но отсюда же потрясающий вид, правда? – спросила я у Кидо, якобы ища подтверждения. Он скупо кивнул и, уставившись на луну, скромно улыбнулся. Я незаметно опустила руку и пожала ладонь Сандо. Он едва не выдал меня, дернувшись, но остановился. – Спасибо! – губами поблагодарила я, не произнеся этого голосом. Вечно недовольный собой, парень отвернулся к открывающейся панораме. Он внял моей просьбе. Он пришел, присоединился к нам. Он позаботится о младших и неопытных. Я знала, теперь знала, что так он и сделает. Я могу уходить со спокойной душой. Мне есть на кого оставить своих «питомцев».

- А вот и перевалило за полночь! – указал Ви на какую-то звезду, научившись ориентироваться по ним. Я посмотрела на неё, въявь ощутив, как наступил ноябрь. Подкрался, выталкивая часы и минуты моего пребывания здесь. Но те две недели, что оставались, я знала, будут спокойными и радостными. В месте, где я нашла друзей, самых лучших, о каких можно мечтать, преданных и достойных. В месте, где я нашла первую любовь, полюбила мужчину, равных которому вряд ли смогу найти. Я посмотрела на Каясан, возвышавшуюся по левое плечо от меня черным угловатым силуэтом. Ты узнала все мои секреты, гора, которую было всегда видно из моего домашнего окна, но твои я никому не расскажу, будь спокойна. Я так мечтала убраться от тебя подальше, чтобы не видеть больше, чтобы изменить жизнь, сделать её шумной, интересной, в каком-нибудь мегаполисе… не знаю, может быть, когда выйду отсюда, к тому всё и придёт, но сейчас я поняла, насколько ошибалась в своих желаниях, насколько не ценила по-настоящему бесценное. Прости меня, Каясан, что была к тебе несправедлива. И спасибо за то, что подарила мне эти два месяца. Я никогда их не забуду.