Тигриный лог

На следующий год я приехала в ноябре, не надеясь на Чусок и выбрав другую дату. На удивление, привратником уже был Чимин. Нарушая все запреты и правила, он осторожно пригласил меня в сторожку, оглядываясь, чтобы никто из новобранцев, которых я не знала, никогда не видела и не увижу, наверное, не заметил инородное вторжение. Дождавшись обеденного гонга, я осталась на некоторое время одна, рассматривая ничем не изменившуюсь комнатушку, где когда-то тайком принимала ванную, под кротким присмотром Лео, боящегося повернуться лицом. Где он сейчас? Что делает? Забыл ли меня? Всё так же предан делу? Испытал что-то с другими девушками, влюбился? Счастлив? Здоров? Вздыхая, я распахнула объятья отобедавшим Ви, Шуге и Рэпмону, которых привел ненадолго из столовой Чимин. Они всё так же учились, занимались, совершенствовались, просветлялись. Они ничуть не изменились, а вот я видимо да, потому что в глазах Шуги отражалась дружеская симпатия с уклоном в мужскую, затаённую, чего раньше не было. Робко потрогав меня за забранные в хвост волосы, он словно узнавал меня и не узнавал.

- А покрасилась ты зачем? – рассматривая меня, дожевывал Ви принесенные мной пирожки. С мясом. Да, я нелегальный поставщик запрещенных товаров. Но радость товарищей дороже. Да и знаю я местные запреты…

- Ну… я же Тигр. Они должны быть такого цвета, - улыбнулась я. Это меня ещё в парикмахерской отговорили делать черные полосы, чтобы меня не принимали за ненормальную косплейщицу чего-нибудь там. Интересно, адепты всё ещё не в курсе, что отсюда можно уйти однажды? Я решила прикинуться незнающей сама: - А где Джей-Хоуп?

- В начале года получил первый тан, - пожал плечами Шуга. – Оказывается, после этого все должны набраться опыта в другом монастыре… Как и Лео, наверное, пашет где-то на другой горе. - «Ну да, горе» - пронеслось в моих мыслях. Стало быть, следующим отсюда вылетает Чимин? Привратником всегда ставят лучшего ученика. Минуточку, но где же?.. Не успела я додумать, как болтливый Юнги поведал сам: - Сандо вместе с ним ушел, кстати. Поздравь, мы избавились от бомбы замедленного действия.

- Вы так и не подружились? – расстроилась я.

- Да шучу я, - похлопал меня легонько по плечу Сахарный. – Мы не праздновали его уход. Нормальный он парень оказался, новенькие сопляки вообще его обожали. Вот тебе и суровый терминатор. - Внутри меня забилась тревога. Исполнил ли Сандо то, что хотел? Сумел ли выйти сухим из воды? А если с ним уже что-то случилось? А если его посадили, убили, искалечили? Сердце болезненно трепыхалось. А Джей-Хоуп? Где он теперь и чем занимается? Эти вопросы, порождающиеся тут, они всегда остаются без ответа и только увеличиваются.

- А Лео… не возвращался? – осторожно полюбопытствовала я.

- Заглядывал… в ноябре прошлого года, кажется, да? – уточнил Чимин у ребят. Грудь сковало болью. Я разминулась с ним в полтора месяца. А ведь могла бы… в этом году я пришла именно в ноябре, словно угадав что-то. Сегодня было пятнадцатое. – Хенсок ещё сказал, что это его день рождения…

- Какого числа это было?! – ахнула я, поняв, что до сих пор понятия не имела, в какой день родился Лео. Я идиотка! Я не спросила его даже о главном дне, в который он появился на свет.

- Десятого, по-моему, - вспомнил Рэпмон. Все четверо на меня посмотрели с плохо прикрытой жалостью. Все понимали или знали, что я до сих пор влюблена и сохну, как подрубленное дерево. Они догадались о моих чувствах, тут нечего было и думать. Лео был заглавной темой для меня и ушли мы вместе… Черт возьми, за пять дней до того, как мы ушли отсюда с ним, у него был день рождения, а я и в ус не дула! Дура… - Но он не захотел с нами отметить. Сказал, что никогда не отмечает.

Я уже не могла соображать толком ничего. Нужно было возвращаться вниз, уезжать отсюда…в этом году снова звезды не сошлись… Поблагодарив Чимина за то, что оказался благосклонным охранником, я уже уходила, когда он приостановил меня и предупредил, что скорее всего следующей осенью привратником уже будет один из тех монахов, которых я не знаю, и если я надумаю прийти, то лучше просить о встрече с Хенсоком, и не выдавать всего того, что меня связывало с Тигриным логом. Понимающе кивнув, я пообещала так и сделать и, едва не забыв, передала ему конверт с письмом.

- Если Лео заглянет к вам… отдай ему, пожалуйста, - попросила я и Чимин взял послание, сказав, что если Лео не появится до тех пор, пока привратник ещё он, то передаст следующему.

На третий год я поднялась на Каясан уже не ожидая ничего. Не зная, к чему приду, я постучала в калитку и увидела совершенно чужие и незнакомые глаза. Попросив позвать настоятеля, я замерла, догадываясь, что новый привратник пошел за ним, хотя беззвучных шагов и не было слышно. Ни учеба, ни столичная жизнь не перебили моих воспоминаний, моей любви к Тигриному логу. Ничто не стало мне более желанным, чем посещение этого укромного уголка земного шара, где чувствуешь счастье и покой. Хотя бы раз в год я ощущала нужду поклониться этим воротам и воспроизвести в памяти своих друзей. Хотя у меня и появились близкие подруги в Сеуле, с которыми я была неразлучна и проводила всё свободное время, всё-таки даже им я не проболталась о приключении, произошедшем со мной и удаляющимся по шкале времени в прошлое. Это что-то из области сновидений, о которых бесполезно рассказывать. Их достаточно держать при себе, наслаждаться тонким ощущением того, что это принадлежит тебе.

Хенсок вышел спустя минут десять, и мне показалось, что он немного сдал. Ему было под семьдесят лет, но задор в его лице никуда не подевался. Отойдя на расстояние и убедившись, что очередной привратник прикрыл дверь и не подсматривает, он отечески обнял меня, справившись о моих делах и жизни. Вытирая уголки глаз, я заверила, что всё прекрасно, лучше некуда, только вот…

- Думаю, что ты пришла ради одного, - достав из своих складок хакама сложенный лист, он вложил его мне в руку. – Прости, Хо, что не могу больше принять тебя, как тогда… Дважды в одну реку не войти, не так ли?

- Я всё понимаю, - заверила я. – Да и не по мне уже было бы пережить подобное второй раз. - Старик потрогал мои плечи и одобряющее закивал.

- А мне кажется, что ты теперь бы раскидывала наших адептов только так!

- Дело ведь не в этом, - записка жгла мне руку, и хотелось скорее остаться с ней наедине. – Морально…

- Я понимаю, Хо, - Хенсок развел руками, не то извиняясь за что-то, не то просто так, философским жестом неохватности бытия. – Не обижайся, но я не буду звать никого из твоих знакомых.

- Но с ними всё в порядке? – обеспокоенно приподнялись мои брови.

- Не волнуйся, всё хорошо. Но у них занятия, и я не хочу, чтобы новобранцы заподозрили что-то… Новый мальчик, - Хенсок посмотрел через плечо, намекая на привратника. – Невозможно же мимо него устроить тебе свидание с ними.

- Да, я как-то не подумала, простите…

- Да прибудет с тобой благословение, Хо, - пожал он мою свободную руку, угадывая моё нетерпение. – Я не жалею, что тогда впустил тебя. Только будь счастлива, моя девочка.

- Спасибо, учитель Хенсок, - поклонилась я ему и, проводя глазами, уселась на большой камень, дрожащими пальцами разворачивая потертый лист.

На шесть страниц моих душевных излияний, заверений в вечной любви, во всепоглащающей любви, обещаний ждать, надеяться, верить, терпеть, на рассказы о том, как я живу, что важного и интересного со мной было, на вопросы о нём, десятки взволнованных и переживающих вопросов, меня ждало несколько строк, выведенных ровным и скромным почерком, полностью соответствующим характеру Лео. Буквы были немного заниженные, сутулые, будто разговаривали шепотом: «Я не могу рассказать о себе так же, как ты, без утайки. Но со мной всё в порядке. Меня делает счастливым и несчастливым то, что ты до сих пор думаешь обо мне. Я не должен был привязывать и привязываться настолько. Ничего не зная о собственном завтра, не хочу, чтобы твоё завтра было таким же шатким. Я не напишу ничего из своих мыслей, потому что ты должна забыть меня, а потому они тебе и не нужны. Не потому что мне так хочется, а потому что так нужно. Я не напишу ничего, что заставит тебя волноваться. Ты не должна волноваться. Спасибо. За всё. Не нужно ждать. Если чему-то суждено случиться – оно случится». Это вроде как был конец, но после отступа была приписка: «Любовь – это ахиллесова пята, которой не должно быть у воина. Избавь от неё. Сделай меня неуязвимым и бесстрашным». И больше ничего… Никаких признаний, просьб, знаков. Он будто пытался каждой фразой отрубить меня от себя. Он просил забыть, но в его письме не было равнодушия, в нём была мука. Я чувствовала, что он не забыл и не забудет сам. Любовь может быть уязвимым местом, только если любишь сам. Именно это я прочла в строках Лео. Он любил, иначе бы написал честно, как он и где. Но он отгораживал меня от переживаний о себе. Тщательно спрятав листок бумаги, я уткнулась в ладони, пыхтя, сопя и скрипя, но не плача.

Единственный, кто нашел меня сам, выйдя из Лога, был Шуга. Однажды открыв дверь общежития, я не поверила своим глазам, увидев Юнги с рюкзаком за плечом, в обтягивающей джинсе и черной футболке. Я готовилась к экзаменам и была одна в комнате. Вообще-то, это было девичье общежитие и сюда не пускали молодых людей…

- Как ты попал сюда? – после визга и долгих объятий, оторвалась я от него.

- Что ж я, в женскую общагу не попаду? – усмехнулся он многозначительно. Мне показалось, что он переобщался с Хансолем после моего ухода.

- Но… ты… как ты нашел меня? Почему здесь? – не укладывалось у меня в голове происходящее.

- Кто ищет, тот всегда найдет. - Шуга плюхнулся на мою кровать, откинулся, опершись на руки, огляделся. Помолчав, он посмотрел на меня: - Ты ведь знала, что мы не в другой монастырь потом пёхаем совершенствоваться, да?

- Да, - неловко призналась я, выдержав паузу. Мне было неудобно, что друг разоблачил мой длительный обман. Прошло почти четыре года! – Я не могла разглашать тайну…

- Да я знаю, - облегчил он мне состояние веселым смешком. – Я просто уточнил.

- Как Ви?

- Тоже скоро по миру пойдёт, - притоптывал Юнги ногой в такт какой-то мелодии, ещё звучавшей в его голове, после того, как он вытащил наушники. Они ещё висели каплями по бокам от шеи.

- Вы так хорошо научились драться?

- Хочешь проверить? – подмигнул он. Я покачала головой, переживая, что он кинется выделываться тут и мы разнесем скромную обстановку и пожитки двух студенток. – Тогда поверь на слово.

- Как учителя? Как Хенсок?

- А! – деловито махнул Шуга. – Всё такой же старый хитрый перец, что с ним станется. У Хана появился помощник, так что, у новых поколений вскоре будет другой учитель, - прочитав на моём лице фестиваль эмоций, друг скорее договорил: - Нет, это не Лео. Лео всего раз за последний год появлялся.

- С ним всё было хорошо? – пытаясь не паниковать и сдерживаться, собранно изрекла я.

- На вид вроде да… Он же не из тех, кто всё о себе выложит. Я не могу знать подробности.

- Шуга, меня всегда волновало это, но, кажется, кроме тебя я не могу спросить больше ни у кого, - посмотрев ему в глаза, я поинтересовалась: - Куда ты отправляешься дальше? Что вы делаете, когда покидаете Лог?

- Я не могу сказать тебе… - посмотрев на подписанную учебную сумку, Юнги с превосходством добавил: - Ким Рэй.

- И ты туда же! – всплеснула я руками. – Я считала, что мы друзья!

- Мы друзья. - Он поднялся и, задумчиво задержав язык в уголке рта, облизнулся и произнес: - Но ты ведь тоже от нас много секретов хранила.

- Я когда-нибудь сойду с ума от всей этой таинственности!

- Не парься, - старым проверенным жестом он похлопал меня по плечу. – Просто знай… мы все в одной упряжке. Как и ты, мы делаем правое дело.

- Я догадываюсь. Ты что, уходишь? Уже?

- Правое дело не ждет. - Он затормозил на пороге. – Кстати… - Развернув свои руки к себе ладонями и поднеся их к груди, он изобразил бюстгальтер размера третьего. – Я же тебе говорил, что они подрастут. Всё сбылось!

- Шуга! – покраснев, прикрыла я себя, хотя была в рубашке. – Ну ты!.. – Смеясь, он пропал за углом, заставляя меня думать, что его, как и остальных, я рискую никогда уже не увидеть.

Четвертый год был последним, когда я поднялась на Каясан. Я долго стучала в калитку, в ворота, кричала, призывая Хенсока или брата-привратника, но не последовало никакой реакции. Никто не отворил даже узкого окошка, которое обычно приоткрывалось, чтобы рассмотреть незваного гостя. Тишина парила над каменными стенами, как и тогда, когда я впервые поднялась сюда. Я ждала на этот раз больше часа, разглядывая странную белую ленту, повязанную на декоративном затворе ворот. Приблизившись, я увидела что-то вроде подсохшего венка, к которому она крепилась. Что-то дернулось в душе от вида этого странного украшения, вовсе ненужного монастырю. Он казался вымершим и это пугало. Неужели там совсем никого? Или они настолько не хотят никого видеть? Что случилось? Рискнуть перебраться через ограждение? Нарушить покой тех, кто меня даже не знает. Кто остался внутри из моих прежних знакомых? Только учителя? А что если Хенсок… он ведь уже был стар… О боже! Понимая, что если в Тигрином логе соблюдается траур по настоятелю, то влезть туда через стену будет верхом неприличия, я спустилась к Хэинса, став бродить между постройками храма в нервной задумчивости. Я не могла представить Лог без настоятеля. Именно этого настоятеля. Даже если его заменит мастер Ли – это будет уже не то. Но белая лента… Белый – цвет скорби в буддизме.

Завидев уборщика, подметающего дворы, я напряглась и узнала его. Именно он указал мне направление к Кошачьей тропе четыре года назад! Вежливо подойдя с поклоном, я решила обратиться к нему и на этот раз.

- Простите за беспокойство… вы не подскажете, что случилось в Тигрином логе? – Медленно разогнувшись и посмотрев на меня словно насквозь, лысый служитель храма поправил оранжевую одежку. – Там никто не открывает.

- А что девушке нужно в мужском монастыре? – Он совсем не изменился.

- Я хотела видеть настоятеля Хенсока… по делу. - Услышав, что я знаю имя, мужчина немного раскрылся.

- Его нет сейчас там. Настоятель впервые за много лет покинул обитель. А монахи без него не имеют права отворять кому-либо. - Прямо как детишки из сказок, которых мать оставляет дома одних!

- Вот как… и скоро он вернётся?

- Думаю, через пару дней. - Через пару дней у меня уже закончатся короткие каникулы. Я не смогу вернуться ещё раз.

- А в связи с чем такое грандиозное событие? Хенсок оставил послушников одних…

- Погиб кто-то из воинов монастыря, - не успел ещё договорить дворник, как ему пришлось ловить меня, чтобы я не упала. Бледность накрыла моё лицо маской, от губ отлила кровь. – С вами всё в порядке?

- Простите, - прислонилась я к лавочке рядом, слыша, как заплясало в огонии сердце. В ушах стучало давление, давя изнутри гудом и боем, подобным старинным часам. – Как… как погиб?

- Несчастный случай, наверное, - отвел глаза мужчина, и я поняла, что он знает многое о Тигрином логе.

- Кто… именно? – спину обдало потом и я лишь после произнесенного поняла, что не хочу слышать ответа. Кто бы это ни был – не хочу! Но было поздно.

- Хенсок сказал, что его лучший ученик… иначе бы он не уехал отсюда, я думаю.

Забыв о том, куда шла, откуда и зачем, что разговаривала с кем-то, я обошла лавочку и упала на неё. Лучший ученик… лучший ученик… лучший ученик… Да мало ли кто это мог быть, Хо! То есть, Рэй, я Рэй. Голова заболела невыносимо. Мастер Хан… он был лучшим воином, учителем. Он был учеником Хенсока. Ведь более молодые не могут считаться его учениками, их учили другие учителя. Да, ученик самого Хенсока не имеет никакого отношения к тем ребятам, которых я знаю. В конце концов, Джей-Хоуп был великолепным адептом… Господи, я что, всерьёз расставляю парней по приоритету, кого менее жалко?! Они все были моими друзьями, их всех жалко, любого, но лучшего… Лучшего я не могу потерять. Утерев вспотевший лоб, я достала из сумки блокнот и ручку, наспех написав записку Лео, что если он жив и с ним всё в порядке, то пусть даст о себе знать, пусть появится, напишет, позвонит – что угодно! Только пусть позволит мне думать, что сейчас речь не о нем.

Преодолев ещё раз Кошачью тропу, я вставила сложенный листок в дверцу калитки и буквально побежала оттуда сломя голову, не в силах больше видеть венок с белой лентой, бросающейся в глаза, как обрывок тобока. Записка, воткнутая в щель, напомнила о стене плача, где записки подавались Богу – безответно. Я бежала, пока не оказалась у дороги и, поймав редкую попутку, поехала к себе домой, молясь, чтобы смерть Лео была моим больным воображением и речь о ком-то совсем другом. Я загадала, что подожду ещё, когда он закончит свои походы по свету, когда накажет всё зло, убьёт всех негодяев, пусть и не хотел убивать. Подожду и дождусь его возвращения. Но на Каясан я больше не поднимусь… Там не осталось никого, кто ждал бы меня и был бы мне рад. И там остался проклятый венок, чей унылый и загробный вид снился мне в кошмарах после этого.

Дома я читала и перечитывала единственное письмо от Лео, боясь размочить его слезами, а потому держа на почтительном расстоянии от лица. Я не верила, что это последние слова, которые я услышу от него. Я не верила, что мы никогда больше не встретимся. Я не собиралась встречать больше никого другого, и если ко мне не придёт он, то я всеми правдами и неправдами заставлю Хенсока взять меня обратно в Тигриный лог, где я и закончу свои дни. Но Лео был бы против, чтобы я поступила так… если он где-то погиб (нет, не он! Я не буду так думать, не буду! Но разве возможно избавиться от этой мысли?), то это было ради счастья людей… ради того, чтобы другие жили нормальной жизнью. Как он пёкся о том, чтобы у меня когда-нибудь появились дети… он любил детей, животных, всё, что стоило защищать, что не могло постоять за себя само. А я просто растопчу эту жертву и сделаю напрасным то, что он лишил нас с ним взаимного счастья и любви. Нет, это всё глупости. Я не предам память Лео. Да какую память! Он жив! Чувствуя, как разболелась к утру, я предпочла немедленно собраться и уехать в Сеул, чтобы не смотреть за окно и не видеть изломанного хребта Каясан.

Прошло пять, шесть и семь лет с тех пор, как я вышла из калитки Тигриного лога. Вспоминая о легенде про Небесную Ткачиху, я скрещивала пальцы и надеялась на число семь. Ведь раз в семь лет на Млечном пути встречаются даже разлученные волей богов возлюбленные. Раз в семь лет происходит даже невозможное и Лео, бродивший по свету и не возвращавшийся столько лет, мог бы и вернуться, чтобы успокоить меня, до сих пор верящую, что вот-вот его увижу, выглядывавшую его силуэт в толпах людей в Сеуле, во всех местах, где я бывала, в каждом прохожем. Но и спустя семь лет от него не пришло никакого известия. Спустя семь лет мне вдруг встретился другой, кто-то, кто впервые за всё это время заставил меня подумать о самом себе, а не о Лео.

Давно закончив учебу и работая в отряде специального назначения, который посылали в горячие точки, на самые тяжелые задания, я стала взрослой и самостоятельной девушкой. Я принадлежала самой себе и ощущала, как юность проходит, и из неё я с восторгом вспоминаю только десять недель счастья. Проходит не только юность, но и моя жизнь. Она идёт, а я стою на месте, застыв в ожидании чего-то, чему, возможно, никогда не быть. Но у меня было желание жить, и нужно было себя заставить делать это, не забывая прошлое, но отпустив его. Отпустив как можно дальше, чтобы оно было звездой-подсказкой на небе, а не мертвым грузом кандалов на ногах. Всё это время будучи сильной и терпеливой, мне захотелось стать слабой, рассыпаться, чтобы собраться заново. Наблюдая когда-то за моими попытками стать крепче, Сандо сказал, что сильных мужчин любят, а сильных женщин жалеют, потому что за силой женщина не прячет ничего, кроме обид, горечи и желания найти того, от кого не захочется обороняться. Он был очень умён, наш Сандо.

Прося прощения у Лео за то, что не дождалась его, я повесила кулон мастера Ли на шею, собираясь на первое за семь лет свидание. Я впервые согласилась встретиться с кем-то, и всё равно меня охватывала неприязнь к самой себе, что Лео ведь… он может узнать… ему это не понравится… Я мечтала о том, чтобы на выходе из квартиры по моему хребту ударила палка, запретившая мне пойти туда, куда я собралась. Но меня настиг только удар собственной совести. Прости, Лео. Это должен был быть ты сегодня. Подождать меня хотя бы пять минут внизу у подъезда, после того, как я ждала тебя семь лет. Но сегодня это не ты.

Спустившись из дома на улицу, я остановилась. Мой новый кавалер обожал мотоциклы, любил скорость, публику, умел соблазнять, красиво говорить, вешать лапшу на уши и, я думаю, обманывать, хотя я отлично видела, где он был искренен, а где нет. Он был полной противоположностью Лео, но с другой стороны… Сидя на своём байке, он ждал меня, чтобы прокатиться по городу. В кожаных штанах и такой же куртке, весь в черном. Заметив меня, он откинул визор со шлема и в этой прорези, прячущей остальное лицо, открылись узкие и красивые глаза, готовые пойти на риск и получить награду. Они были готовы любить и дарить любовь. Что-то из закромов памяти врезалось и смешалось между собой. Улыбнувшись, я подошла и перекинула ногу через сиденье. Я тоже слишком долго копила в себе любовь, которую жаждала подарить достойному. Я хотела любви. Хотя бы раз испытать её полностью. Пусть не навсегда, но на всю катушку, до конца. «Если чему-то суждено случиться – оно случится» - шепнул мне внутренний голос, который принадлежал не мне. Мой молчаливый ангел так и остался бесплотным ангелом-хранителем. Спасибо за всё. Если я смогу любить и быть счастливой, то только благодаря тебе, бессменный для меня привратник Тигриного лога, дух тигра, Лео. Ты научил меня жить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец