Тигриный лог

Как вьючные животные, мы тяжело и осторожно спускались вниз, таща на спинах и в руках столько, сколько в силах были унести. Это было лихо, но я терпела. В целом я приободрилась прожитым днем. Обед на поляне, прошедший без мастера Хана очень весело и открыто, понравился всем. Мы смеялись, делясь хлебом, рисом и водой, говорили почти обо всём на свете, не стесняясь учителя Ли, который смотрел на нас, как на своих детей. Я любовалась Джеро, хотя и разуверилась в том, что целовал меня он, пыталась не смотреть на Джина и он тоже, кажется, внял моим просьбам, не концентрируясь на моей персоне; я переглядывалась с Чимином, который по-дружески обсуждал, как завтра будем оттачивать мои физические навыки. Но я смотрела на него не как подруга, а как влюбленная девица. Да что там – эта девица тут была влюблена в половину, наверное, не по склонности (я была, наоборот, очень ограничена и постоянна в привязанностях до сего момента), а от самих сложившихся обстоятельств, обрушивших бесподобный шанс на мою среднестатистическую голову.

Потом мы продолжили сбор урожая и трудились до предвестия заката, когда наставник дал знак складываться. И вот, вымотанные, но довольные, мы вновь вернулись в монастырь, где нам позволили возиться с ужином хоть всем вместе, чем шумно воспользовалась вся толпа, наедаясь больше обычного, наворачивая побольше орехов и кипятя чай погорячее. На яблоки ни у кого глаза не смотрели, ими все облопались через край. А предстояло ещё нарезать эту груду для сушки и расфасовать по здоровенным поддонам. Работы было невпроворот, и все девятнадцать юношей, плюс я, уселись в столовой с ножами и тазами для обработки добычи. Праздник продолжался, и никто не торопил учеников возвращаться в обычные рамки.

- Давайте каждый расскажет что-нибудь о себе? – вдруг предложил Пигун, стругая яблоки ровными дольками. У него хорошо получалось управляться с ножом. – Мне кажется, что когда живём вместе, то должны постепенно родниться и открываться перед всеми, не быть замкнутыми.

- А чего рассказывать? – вздохнул Биджу. – Нам же положено забыть о прошлом…

- Да ладно тебе! – наплевательски прыснул Яно. – Ну, кто, в самом деле, выбросил из памяти то, что было за стенами? Учитель же сказал, что нужно принимать только искренне, и пока мы не забыли о том, кто мы, и как жили, судя по всему, мы смело можем говорить об этом.

- И всё равно у меня нет никаких интересных историй, - пожал плечами Атом. Они с Яно прибыли из одного детского дома, я знала это. Им положено было оставаться там ещё год или два, но муниципальное заведение предпочло снять с себя ответственность за неугомонных мальчишек, и тем облегчить себе финансовые траты. Их прислали сюда без повода, чтобы жили не тужили.

- А давайте по кругу задавать любые вопросы, и все по очереди будут так же отвечать. Только чур правду! – предложил Хансоль, сверкнув глазами.

- Я не буду в этом участвовать, – грубо отрезал Сандо. На него покосились, вроде бы с недовольством, но никто ничего не сказал. Многие его, мне мерещилось, побаивались, а Мин, которому было по барабану до заскоков брюнета, по складу своему не умел конфликтовать и указывать.

- Брось, это отличная затея! – обратился к нему Дженисси. Я и ещё несколько человек затаились, не смея предположить, пойдет ли Сандо на компромисс?

- Но если вопрос мне не понравится – я отвечать не стану, - опустил он глаза к яблокам и продолжил их энергично, нервно резать. В его пальцах ломтики фруктов выглядели раскромсанным на части врагом.

- Я начну первым! – поднял руки вверх в ажиотаже Рэпмон. – Когда у вас последний раз был секс?

- Сам первый и отвечай, - усмехнулся Хансоль, откинувшись спиной к столу. Вальяжная поза на скамье уподобила его сытому сиамскому коту. Не глядя, он крошил яблоки на поднос и иногда вгрызался в опиленную сердцевину. Всё-таки очень уж ловкие у него руки.

- Эх, бесконечно давно! – загоревал сочинитель вопроса. – За месяц до прихода сюда.

- Полгода назад, - признался сидящий следующим Джей-Хоуп.

- Так же, - выдохнул Пигун.

- А у меня никогда не было… - слегка порозовел Чонгук, вжав шею в плечи.

- В этом нет ничего плохого и стыдного, - заверил Джин, видя, как неловко было признаться парню. Вне очереди, он добавил: - У меня был около года назад…

- А онанизм считается? – разрядил атмосферу Шуга.

- Нет, мы говорим о фьють-фьють, - насвистел Рэпмон, изобразив насаживание невидимого предмета на промежность, – с живой, не резиновой, представительницей хомо сапиенс.

- Тогда месяца четыре назад, - после него сидел Кидо, и когда все взоры перешли на него он, затаившись и обведя всех стеклянными глазами, вдруг положил из рук занятие и, встав, вышел вон. В полной тишине, мы все проводили его из трапезной.

- Дурак ты, Рэпмон, со своими вопросами! – бросил Джеро, нарушив первым повисшее молчание.

- А что я такого сказал-то?!

- Думать надо! Я сам только недавно узнал, почему он пришёл сюда.

- Так, а мне подавно откуда было знать? – извиняясь, беззлобный Рэпмон замолк, выпятив нижнюю губу вперед.

- А что такое-то у него? – раздались любопытные голоса там и тут.

- Трагичная история, - откинув назад волосы, Джеро нахмурил лоб. – У него родители разбились, когда ему было лет шестнадцать. Некому было его содержать, и он бросил школу, чтобы работать. Потом встретился с девушкой, любовь-морковь, и всё такое. Стали с ней жить у него. Она тоже сирота что ли была… Потом выяснилось, что она заболела тяжело. Рак. Ну и нужны были деньги… Он квартиру продал и всё отнёс в клинику. Но её всё равно не спасли. Вот он и не знал, куда податься, пока сюда не набрел, - как только Джеро завершил краткий рассказ, у всех нас кончились слова. Драмы тут у всех бывали, но чтоб такое… Кидо явно испытал больше всех остальных, и, отдавая дань его многострадальности, мы некоторое время резали яблоки, погруженные в свои думы. Я про себя вычеркнула Кидо из подозреваемых, силясь не разрыдаться. Никогда парню такой судьбы не понадобится целовать незнакомок по ночам.

- А вы когда-нибудь влюблялись? – вдруг, от кого не ждали романтики, опрокинул вопрос Шуга. Я удивленно на него взглянула, когда он, по правилам, первым же сказал: - Я нет.

- Я в двенадцать лет, - увлеченно предавшись смутным воспоминаниям, блаженно заулыбался Ви, – но это продлилось меньше года. Она присваивала себе больше конфет, и я назвал её жадиной.

- Да не так! По-серьёзному же, ну! – исправил изначальную задачу Шуга.

- Тогда нет.

- Нет, - произнес Чимин, и я попыталась понять себя, как отнеслась к этому заявлению? Хотела бы я, чтобы он знал, что такое любовь? Или отсутствие опыта ещё прекраснее? Он совсем как я, неопытный.

- Хоть мне и не нравится этот вопрос, - просочились сквозь зубы звуки из Сандо грудным тембром, – но да.

Сегодня явно был вечер открытий. Добрый Чимин не влюблялся, а этот злобный птеродактиль – да? Это что-то из ряда вон. И в кого же? В отражение в зеркале? Когда очередь дошла до меня, я тоже призналась, что влюбленной не бывала. Больше половины придерживались того же. Среди немногих испытавших чувства был Джин, который, мельком посмотрев на меня, взялся задать следующий вопрос. Я почти подумала, что с его стороны возникнет подвох, но Джин – вот же воплощение благородства! – взял на себя ту роль, которую, возможно, не осмелилась бы взять я, хотя именно мне это и было нужно.

- А когда вы последний раз целовались? – обвел взглядом присутствующих парень, получив мой, полный признательности. Спасибо! Ведь они должны отвечать честно, и сейчас будет тот ответственный миг…

- Когда секс, когда поцелуй. Что, больше спросить не о чем? – вспылил, не выдержав, Сандо. – Озабоченные идиоты.

- Если не нравится вопрос – не отвечай, - покривился лицом Хансоль, пока тот его не видел. Я мысленно отбила ему пятернёй за дразнилки Сандо за его спиной. По голосу же кривляний Хансоля было не распознать.

- И не буду, потому что это чушь собачья.

- Ну, задай свой! – развел руками Джин, бросив маленький вызов. Сандо встал, как недавно Кидо, только, помешкав, вдруг остро-хищнечески оскалился и сел на место.

- Вы когда-нибудь убивали? – впился он черными очами поочередно в каждого. Я едва не покрылась холодным потом, когда они коснулись меня. Никто не спешил отвечать вперед самого Сандо. Он усмехнулся. – Я не думаю, что вы жаждете услышать мой ответ, потому что он будет утвердительным. А если не захотите слушать подробности, то вам придётся просить об этом дольше, чем сейчас о том, чтобы я стал отвечать на вашу хрень! Мне всё ещё отвечать на вопросы? – Дженисси приподнялся и дотянулся до его плеча, похлопав по нему. Я думала, что он сейчас улетит куда-нибудь, но его благосклонно не тронули.

- Всё-всё, мы закончили игру, - заверил юноша. Пигун негодующе качнул подбородком. Ему хотелось бы перевоспитать этого взрывного отморозка, но он понятия не имел как. Я пообещала себе, что буду держаться подальше от этого создания, которое чуть не застукало меня в бане. Что бы он сделал со мной, обнаружь там голую? Если ему убивать приходилось, то что говорить об элементарном насилии? Болтовня бесповоротно закончилась.

Когда я смогла выскользнуть из трапезной, было достаточно поздно, и на посту у калитки, куда я заглянула по пути, не было никого. Ушёл ли тот парень? У себя ли Лео? Уставшая и сильно замученная, я плюхнулась спать, сквозь сон полубредя, между прокручиванием признаний юношей и их поведением, реакцией на вопросы-ответы, о школьных учебниках, о которых не вспоминала давненько, но надо бы, надо бы…

Встав с первыми петухами, я решила успеть до свидания с Чимином побывать у Хенсока и поговорить с ним. Это займет не больше десяти минут, и пусть попробует опять спрятаться за закрытой дверью! Но башня была открыта и я, постучав сначала в самом низу, поднялась по ступенькам, предупредив о себе и перед последним поворотом.

- Проходи, Хо! – позволил мне добродушный настоятель. Я вошла, разутая, и встала перед ним, поклонившись.

- Прошу прощения за нескромность, но я пришла узнать правду, потому что не в силах уже жить в неведении.

- Я догадываюсь, что тебя интересует, - Хенсок поднялся и привычно подошел к окну с обзором.

- Вы расскажете? – я поозиралась вокруг. – Вчерашний гость ушёл?

- Хонбин? – настоятель медленно повернул ко мне лицо, улыбнувшись. – Да, ночью. Очень хороший мальчик.

- Он получил второй тан? – адресованный мне ответ был утвердительным. – Как же так, вы говорили, что до третьего тана нельзя говорить с женщинами, что его можно получить не раньше тридцати лет, что отсюда никогда не выходят…

- Если плохо стараться, то третий тан, как и первый, действительно, заполучить трудно, - Хенсок кивнул в сторону построек внизу. Намек на общежитие. – С усердием большинства и нулевой изначальной подготовкой им не видать первого тана раньше тридцати, а если они не загорятся желанием совершенствоваться и не отдадутся делу с головой, то могут и никогда его не увидеть, навсегда оставшись с первым кып, до которого максимум дойдут. Ученические статусы растут за прилежание и успешное выполнение норм, но получать высшие степени дано не каждому.

- Но как же с уходом отсюда? Вы говорили, и я читала… - Я прочла тогда на сайте, что воины из Тигриного лога призывались королями на службу государству, чтобы служить родине. Только никаких войн и сражений не велось, поэтому я посмеялась, что не видать монахам славных подвигов. Но ведь позже сам же Хенсок сообщил мне о «невидимых войнах», которые идут всегда! Я не придала этому особого значения. Старик последил перемены на моём лице и расплылся шире. – Так… их всё-таки призывает государство для каких-то особенных назначений? Почему же вы не скажете ребятам, что их ждет предназначение? Уверена, они бы с большим энтузиазмом взялись за тренировки.

- Зачем? Чтобы заниматься ради того, чтобы получить свободу? – резонно заметил Хенсок. – Не лучший стимул для бойца, попытаться стать лучшим, чтобы избавиться от всего этого. Нет, Хо, я прошу тебя не говорить никому об истинных условиях. Только среди смирившихся в безвозвратности и безысходности, вопреки кажущейся ненужности развивающегося мастерства мы найдём тех, кто от чистого сердца способен стать великим воином. Тогда эти люди будут прилагать все усилия бескорыстно, бесцельно, но потому наиболее правильно. А если они узнают о том, что дослужившийся получит вольную – выслужиться попытаются все, после чего уйдут не преданными делу воинами, а обрадованные тому, что вырвались. И больше мы их не увидим.

- Или доведёте бедных учеников до такого состояния, как Лео, который жизни не видит без этого места и ногами упирается, лишь бы остаться! – возмутилась я за оскверненного мной привратника.

- Хонбин и Лео пришли в один год, и мы воспитывали их одинаково. Ты считаешь, что это мы его довели? – вставил пику Хенсок. Я померкла, поджав губы. Значит, Лео такой сам по себе? Но что же с ним такое? Лезть в прошлое монаха нельзя, да-да, и я не могу приставать к нему, чтобы снова ненароком не задеть чувствительную душу аскета.

- А вы его отпустите?

- Если он захочет уйти – пожалуйста, - настоятель заложил руки за спину, выдержав паузу. – Но, скорее всего, он пожелает остаться здесь учителем. Мастеру Хану лет через десять-пятнадцать потребуется замена. Лео лучшая кандидатура для подобной должности. К тому же, Тигриный лог его дом и он искренне любит его.

- А что касается меня? – Хенсок непонимающе глянул, не предполагая, что я уже сменила тему и ища, что я хочу услышать от него по поводу моей жизни в монастыре. Я дополнила: - Почему, всё-таки, вы меня оставили? Я размышляла над этим и решила, что только ради разоблачения мелкого хулигана – это не то. В чём заключается в реальности смысл моего нахождения здесь?

- Я расскажу тебе немного истории*, - с готовностью откликнулся Хенсок, да не в ту степь. История мне сейчас зачем? – Как ты знаешь, провинция наша – Кёнсан-Намдо, стелется на землях, которые раньше принадлежали королевству Силла. Ты помнишь о периоде Трёх королевств? Когурё, Пэкче и Силла. Они воевали с Китаем и друг с другом, но, в конце концов, объединились под властью последнего – Силла, ставшего самым сильным из-за своей удаленности от Китая. Именно в нём, в шестом веке, в правление Чинхын-вана, люди, управляющие королевством, задумались о том, что мало достойных воинов и, ещё меньше тех, кто способен быть их предводителем. Возникла нужда в подготовленных юношах, которые умели бы постоять за себя и страну. Легенда говорит**, что были найдены две необычайно красивые и умные девушки, которыми проверялось благородство бойцов. Каждая из них собрала триста дружинников, талантливых, способных и красивых, но, ревнуя к красоте друг друга – а, возможно, и к какому-нибудь молодому человеку, которого не смогли поделить, - вскоре одна убила другую, а её саму казнили. Стало ясно, что женщины, несмотря на то, что они лучшая проверка на доблесть, верность и героизм мужчин, лишние в военном деле. И должность вот таких отборщиц, названных тогда вонхва – «источник цветов», упразднили, едва она появилась. На их место пришли мужчины-наставники, в основном святые и непогрешимые люди. Буддийским монахом Вонгваном, уже в правление следующего короля, был дан устав, соответствующий не только буддийским, но и конфуцианским истинам. Из аристократических семей продолжали набирать юношей по красоте, талантам и задаткам, в эту элитную армию, которую прозвали хваранами***. Их обучали не только искусству боя, но приучали к нерушимости закона чести, а, одним из самых главных пунктов было правило: не убивать без смысла, до последнего пытаясь решать всё бескровно. Юношей даже учили петь, играть на музыкальных инструментах и слагать стихи. Хвараны перестали существовать вместе с падением королевства Силла в девятом веке. Хотя само это название сохранилось чуть ли не до девятнадцатого века, но им называли странствующих актеров, шаманов и разный нерабочий бродячий сброд.

Я внимательно выслушала всё это, пытаясь выудить что-то ценное для себя. Хенсок замолчал, но никакой выведенной морали басни я не нашла.

- И… это ответ на мой вопрос? – похлопала я ресницами.

- Это наша, корейская история. Разве не интересно? – авантюрно всплеснул руками дедушка.

- Хвараны – это прототип ваших учеников? – предположила я.

- Прямую преемственность найти невозможно. О них слишком мало известно и многие сведения расходятся.

- А легенда о хваранах как-то сводится с легендой о Тигре-основателе?

- Знаешь, Хо, - почесав нос, настоятель отвел взор к горизонту, обнимая им затягивающееся серым небо, – разница между этими двумя мифами более чем в две тысячи лет, но, когда кто-то утверждает, что одно бесследно исчезло и на его месте родилось совершенно новое, нельзя этому слепо верить. Ничто не рождается из пустоты, не так ли? Всё, совершенно всё приходит в упадок, после того, как имеет расцвет. Но по истечении столетий новый подъём после упадка может казаться рождением, и кто-то берется начинать свежий отсчет, изобретая красивую сказку о появлении вновь и вновь, - я была рада, что зашла к Хенсоку. Наконец-то, я немного избавилась от ощущения, что он старый прохиндей, лжец и шарлатан. Его ссылка на древность укрепила статус солидности Тигриного лога. Всё-таки, он очень старинный и несущий непередаваемый налёт времени. Меня озарило, пока я переваривала легенды:

- Не вели ли вы к тому, что я – вонхва? – я сама себе не поверила, произнеся это, потому что в рассказе о девушках сносочкой проскочило, что они были умницы и красавицы.

- Вонхва такие же полуреальные персонажи, как и хвараны, - улыбнулся Хенсок. – Кто-то считает, что они были тоже воительницами, ведь в те времена женщины могли сражаться почти наравне с мужчинами, многие верят в демократизм тех веков. Есть и другое мнение, что вонхва были кисэн****, завлекавшими благородных юношей в школы искусств. Как ты считаешь, относишься ли ты к тому или иному? – замолкнув, я должна была признать, что ни туда, ни сюда себя присовокупить не могу. Что боец, что кисэн из меня как из мандрила профессор. – Ступай к Чимину, Хо. Ты должен продолжать занятия.