Испытание

___________________________
[1] - Поверенные – высшее сословие вампиров в Ордене Вампиров, подчиненный Ордена Искьи, наделенный правами «сыщика», «следователя» и «судьи местного значения». Входит в Совет Поверенных. Обязательный участник Суда Ордена Искьи.
[2] - Vivi sepultura - с лат. «живое погребение», «погребение заживо». Согласно уставу Ордена Искьи одно из наказаний. Производится через оцепенение, обездвиживание всего тела вампира (удар кедровым колом в грудь лишает возможности двигаться, но не отключает сознание), и затем закапывают заживо в землю. Пока дерево полностью не сгниет (в среднем, 15 лет), пока и вампир недвижимый, лежит в своей могиле. Самая высшая мера наказания за преступления вампира, доступная для вынесения Советом Поверенных. Предшествующая окончательному приговору Суда Ордена – смертная казнь.
[3] - Полукровка (sangue misto) – полувампир, получеловек. Орден «Смешанных кровей», «Полукровок». Здесь имеется ввиду Монастырь на о. Эйзем, последователей ордена клариссинок (смиренных монашек-затворниц), некогда почитаемый и самой Витторией Колони (Хранительницей Ордена Вампиров, Искьи).

Глава 12. Враг

***
(М а р и я)

Если к кошмарам, к тем ужасам, что упрямо разрывали мой разум каждую ночь, я и смогла относиться более сдержано, начать привыкать, что ли уже… то к тоске, безумию от одиночества, от разлуки с Луи становилось только хуже. Невыносимо больно. Ненависть хватала меня в свои оковы и победно тащила на дно. Пустота, обида, злость.
Весь набор психопата разгорался во мне вечным огнем.

Дожила! ДОЖИЛА!!!
Яд, скатываясь слезами, кровью с моего сердца, накапливался в душе… Я срывалась на всех, рычала, кричала, плакала, рыдала, визжала.
Шок, последствия трагедии…
ДА НЕТ! НЕТ! Люди, это последствия моего глупого поведения! Я сама нацепила себе петлю на шею, сама выбила из-под ног табурет, и теперь обреченно барахтаюсь в воздухе, мучаюсь, корчась в предсмертной агонии. НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ… себя, да и только.

Теперь уж окончательно я - душевнобольная, но заключенная не в физических рамках, не стены палаты сдерживали меня, давили на сознание, а ограждение собственной скорлупы душило, сжимало, выдавливая рассудок и человечность.
Нервный срыв. Срыв от чувства собственной никчемности, ненадобности, бесполезности, отсутствия значимости. Отвращение вместо жалости и понимая, вместо самолюбия…
Гордость сменилась на презрение. Понимание на отрицание.
Самокритика на самобичевание…
Я стала сама себе врагом. Ненавистным до скрежета зубов. Врагом, от которого не сбежать, не скрыться, и даже не убить, не погибнув самой. Самоубийство. Все чаще и чаще эти странные, колючие мысли в моей голове, которые стали, казалось, уже нормой... 

***
- Мария…
От неожиданности невольно передернуло на месте, тотчас обернулась к двери:
- Привет, Лили.
- Привет, как ты?
- Нормально, - жеманно солгала.

Лили, медсестра и новая моя хорошая знакомая. Не раз я пыталась высказывать ей свое наболевшее. Она делала вид, что понимает, и что ей искренне жаль. Увы, простите, но не верю я в честность этих слов!
Да и не заслуживаю я сострадания.
Не заслуживаю.
Ненавижу и проклинаю те мгновения, когда срываюсь и начинаю жалеть себя, изливать свою боль кому-то. Слабое существо, а потому и срываюсь. Срываюсь. Больше не буду… Не буду.
Правда?

- Сегодня же Рождество. Мы все в холле собираемся. Устроим настоящий праздник для всей дружной, «больничной» семьи. Спустишься?
- Спасибо, но не стоит.
- Мария, прошу.
- И что я там буду делать?
- Рождество – вечер чудес. Давай веселиться.
- Прости, но я в чудеса больше не верю…
- А дети верят. Хотя бы для них сотвори сказку. Ради них мы все это и устраиваем. Хотя нет, не только ради них. Что я вру… Так что давай, дорогуша, поднимайся, и поехали вниз.
- И что мне? Вокруг елки в коляске плясать?
Тяжело сглотнула.
- Нет. Почитаешь им сказки, - голос пристыжено стих.
- А вы сами не справитесь?.. – шумно вздохнула и отвернулась от девушки.
- Детское отделение у нас всегда переполнено, - радость резко сменилась на печаль. Боль. – Да и не все пациенты уже могут покидать свои кровати.
Злость? Я узнала в ее голосе нотки обиды и ярости.
- Каждый год мы творим для них сказку, превращаем обыденный вечер, ночь одиночества и тоски в надежду и чудо. Неужели, так сложно? Сама не веришь в сказку, не лишай ее других. Ты жива – и будь благодарна за это Богу.

От стыда залились мои щеки румянцем.
- Я буду минут через пять, - шепотом.
- Давай, я помогу забраться в кресло.
- Не нужно, иди. Я сама…

Слезы уже едва сдерживались на моих ресницах.
Вот такие слова лишь заслуживаю я, лишь упреки... Все распинаюсь о ненависти к себе, а на самом деле лишь гадкая жалость, прикидываясь червивой злостью, роет, грызет мою душу, взывая к слезам и боли. К жалости, будто та сможет когда-либо мне помочь, излечить.

Глава 13. Гимн Рождеству

***
(Л у и)