Испытание

Однажды я уже разрушила мечту своими руками… Отчего не повторить мне этот злополучный трюк? Во мне, видимо, слишком много мазохизма, потому не устану доводить себя до крайностей, лишь следуя слепому правилу избегания ошибок и боли. Напуганная, трусливая остолопка. Не любишь риск? Жаждешь стабильности и рассудительности?
И что тебе с этого? В чем радость? Вечно быть одной, зато никто не предаст?
Да?
Да…
Д У Р А.

Все надежды лишь на будущее. Вот меня переведут в общее отделение, станут пускать посетителей, и, однажды… порог моей палаты переступит и ОН.
Дура, заткнись!

***
Седьмой день…
Уже седьмой день с тех пор, как мне полегчало, обезболивающее стали колоть в меньших дозах, капельницы перестали быть моим постоянным гостем. Общее отделение. Открытые посещения.
…А я все равно одна.

Даже Рене ни разу не зашел.
Родители, родители…
Я вам безумно рада, но сердце ждет другого.

И сколько должно еще пройти, чтобы я поверила, убедилась, смирилась с тем, что Он не придет. Его в моей жизни больше нет и не будет. Хотя, по сути, и не было вовсе…

***
- Это означает, что я не смогу больше ходить?
- Они пытаются, пытаются... Однако не все так просто. Возможно, им придется сделать еще одну операцию.
- Я согласна!
- Не торопись. Все нужно тщательно обдумать и просчитать.
- ЧТО тут СЧИТАТЬ? Пап! Я хочу ходить!
- Дочь...
- Умоляю…

***
Местная анестезия, вероятно, изначально придумана для моральных пыток. Полное осознание того, что происходит там, за ширмой – это что-то невероятно адское. И пусть редко можешь ощутить легкое покалывание или тягу сухожилий, все равно отчего-то сходишь от ужаса, страха, шока, что они в тебе лазят. Внутри! ВНУТРИ!
Липкий холодный пот, надрывное сердцебиение, безумие, волнами захватывающее, затягивающее в омут.
Я – трус. Трус. Иначе это никак не назовешь!
А-а-а!!! ЗАСТРЕЛИТЕ МЕНЯ, но больше осознавать происходящее я не хочу!

***
- Молодец, она хорошо справилась. Будем надеяться, что операция помогла.

Звоните в сумасшедший дом. Я готова к отправке на родину…

***
Одиночество, одиночество! Ты – яд, который медленно убивает, разъедает изнутри, при этом вечно ехидно хихикая над ухом, наслаждаясь, неустанно радуясь своим крошечным победам. Шаг за шагом – ты лишаешь сил меня ЖИТЬ.

***
- Мама, так когда они скажут нам, помогла эта операция или нет?
- Мария…
- Да?
- Я вчера разговаривала с доктором…
- И?
- Он сказал, что… может, еще одна понадобится…
- Ясно.

***
Разве можно свыкнуться со своим приговором?
Неумолимо уповаешь…
Надежда едва теплиться, но, черт подери, все равно живет! Все равно дает рвение существовать и верить! Глупо, необоснованно…

Твердят, что не стоит отчаиваться. Следует непременно ходить на ежедневные занятия, разрабатывать мышцы, психически настроиться на излечение… верить в то, что вся эта лабуда поможет вернуть возможность самостоятельно передвигаться. Но ненавязчиво, между прочим, между наставлениями на хорошее, все же… начинают тебя приучать к креслу. Как бы на время, но… нюансы, тонкости уже неустанно вдалбывают в голову. Поворот, заворот. 
Дружеская помощь. Я должна быть благодарна за это, ведь другим и такого не видать: брошенные в клещи жизни, им приходится познавать всё в одиночку, самостоятельно…
Но отчего-то мне не радостно, даже редко искреннее спасибо вырывается наружу.

НЕНАВИЖУ!
Ненавижу…

***
И чем чаще опускаюсь в железные лапы «нового» друга, чем отчетливее понимаю, что даже, если, вдруг, коль повезет… я встречу еще когда-нибудь Луи-Батиста, своего призрачного Принца, то такое счастье, в инвалидном кресле, как я, ему уже точно не будет нужно.

Вера, старания, надрывные усилия… А толку-то?
Время идет, а результаты плачевные.
КАЛЕКА.