Сказки Пятиречья

- Я же тебе говорил, - заметил Винсент, - мы перебрали и перепробовали все возможные варианты. Остается либо сидеть в Тэлле до самого конца, либо биться с армией сэмери опять-таки до конца.

- А если попросить помощи? – задумчиво спросил Лаони, разглядывая заметно изменившиеся за четыреста лет карты.

- У кого? – насмешливо поднял бровь Винсент.

- У кварков, например.

- Ты слишком долго спал, Лаони. Даже у нас тут вырождается все и вся, хотя мы забрали Королевские топазы со всех храмов Элвы. О том, что делается на юге, и говорить нечего. Туда даже просто сунуться страшно. Мы кварков уже несколько сотен лет не видели. Я вообще не уверен, что они еще существуют. Нет, Лаони, помощи ждать неоткуда. Если только к ведьмам под юбку спрятаться, - пошутил Винсент.

- Ведьмам? – удивленно переспросил Лаони.

- Ага, - кивнул Винсент, разливая бутылочку вина – последнюю из старых запасов. - Двенадцать ведьм востока. Слыхал о таких?

Лаони покопался в памяти, но не нашел там ничего подходящего, хотя число «двенадцать» отозвалось в его голове тревожным и одновременно приятным звоночком.

- Урланги называют их томи и считают своими матерями, - Винсент подал другу бокал. – Я никогда их не видел, даже когда жил на Черной Неве: они обитают гораздо дальше к востоку. У каждой – своя территория, свои люди. Урланги, то есть. Кстати, те, что прислуживают ведьмам, куда больше похожи на людей, чем те, которым я когда-то принадлежал: мои хозяева были просто отбросами из тех, кого не приняла ни одна томи.

- Ну, - Лаони вопросительно посмотрел на него. – Если они разумны и имеют какую-никакую систему правления, с ними наверняка можно договориться.

- С урлангами? – Винсент уставился на эльва, как на ненормального. – Лаони, а ты точно проснулся? Может, тебе еще немного полежать, а?

- Я в порядке, - отмахнулся эльв. – Просто подумал: если все так плохо, как ты расписываешь, то и урланги теперь не такое уж зло. Тем более, вы для них – родственники, пусть и дальние.

- Родственники? – Винсент рассмеялся. – Мы – потомки их недоразвитых сородичей и давних врагов. Сомневаюсь, что хотя бы одна ведьма захочет нам помочь.

- Попытка – не пытка, - пожал плечами Лаони. – Хочешь, я туда съезжу?

- Ты серьезно? – уставился на него Винсент. – Ты ведь даже ходишь с трудом. Думаешь, я не заметил, как ты двигаешься? Даже бокал кое-как держишь, вот-вот выронишь.

- Ничего, как-нибудь доберусь, - уверенно постановил Лаони.

- В этом я не сомневаюсь, - ответил Винсент. – Меня беспокоит, сможешь ли ты драться при необходимости или хотя бы быстро покинуть опасное место.

- Хороший дипломат не допустит драки, - возразил эльв.

- А ты хоть раз себя в политике пробовал? – скептически скривился Винсент.

- Нет, - беспечно ответил Лаони. – Но я помню, как это делал Амаддариэл. Дай хотя бы попытаться.

- Да мне-то что, - пожал плечами Винсент. – Ты у нас теперь – правитель эльвов. Делай, что хочешь, я не стану удерживать.

- Тогда решено, - Лаони поднялся. – Завтра же еду на восток.

- Ты точно в порядке? – нахмурившись, спросил Винсент. – Я тебя совсем не таким помню.

- Я себя вообще не помню, - ответил Лаони. – Кажется, я умудрился родиться заново.

Винсент все-таки заставил его задержаться на пару дней: мало ли, что там случилось с телом старого эльва, пока он был статуей. Но чем дольше Лаони находился в Тэлле, тем более странно себя вел: всюду совал нос, рвался всем помогать, с удовольствием возился с детьми. К концу второго дня Винсент окончательно убедился, что это вовсе не тот осторожный и рассудительный старец, которого он когда-то знал, а юный восторженный эльв, запертый в искалеченном теле. Впрочем, новый Лаони нравился ему даже больше. Но держать его в Тэлле действительно не имело смысла: лучше ему не становилось, а юношескую активность нужно было направить в более созидательное русло. Винсент не опасался, что Лаони что-нибудь испортит в отношениях между урлангами и полуэльвами. Скорее, он опасался за самого Лаони. Шутка ли: они две сотни лет с трепетом ждали, пока Древний очнется, надеясь неизвестно на что, а теперь обнаружилось, что сам Лаони желает быть обычным эльвом.

- Тебе пора, - признал Винсент за ужином. – Не потому, что я возлагаю какие-то особые надежды на помощь ведьм, а просто потому, что тебе здесь не место. Ты живешь так, словно на дворе все еще век нашей Томи. Когда я смотрю на тебя, воспоминания режут мне душу.

Лаони не ответил: на него опять накатил приступ боли, и он пережидал его, напрягшись и стараясь дышать ровно и медленно.

- Я дам тебе лошадей и пару сопровождающих, - сказал тем временем Винсент. – Но прежде ты должен кое-что увидеть.

Полуэльв поднялся, и Лаони пришлось последовать за ним. От ходьбы боль не уменьшалась, зато так ее легче было игнорировать. Они прошли вверх по улице. Винсент открыл двери храма и посторонился, пропуская Лаони.

Эльв вошел. Он никогда прежде не был в храме Тэллы, но ему сразу понравилось это место: здесь было уютно. Напротив входа стояла не слишком искусная, но весьма достоверная статуя, изображавшая сидящую Томи. Судя по блестящим пятнам на ее коленях, Лаони был не единственным, кому пришла в голову мысль, как удобно, наверное, на них сидеть. Вряд ли взрослые полуэльвы таким грешили, а вот дети – наверняка. Поддавшись странному порыву, Лаони тоже присел на колени статуи: она была куда крупнее настоящей Томи, и эльву показалось, что он сидит на коленях у матери.