Страница 8 из 150
- Амаддариэл и так – тяжелее некуда. Особенно в такой капусте из одежды. Ну, а без второго плаща – никак? – Сайлус сложил брови «домиком».
- А он вам чем помешал? И к телу совсем не пристает. Тянется себе за плечами, и все.
- Вот именно, - закивал лекарь. - Тянется, зацепляется за все. Вечно приходится о нем помнить, чтобы не попасть впросак.
- Нет уж, - сурово ответила кормилица и застегнула пряжку на плече господина резким движением. – А теперь перчатки.
Она помогла господину надеть плотные белые перчатки, спрятавшие его ногти, отчего пальцы показались уже неестественно длинными. Война за свободу тела была проиграна. Как и всегда.
- Последний штрих, - сказала кормилица и, встав на цыпочки, с трудом укрепила на голове воспитанника неширокий серебряный обруч.
- Тиски для разума, - мрачно прокомментировал Сайлус и Амаддариэл согласно кивнул.
- А ну цыц, - кормилица шлепнула старого эльва по спине. - Поспешите в гостиную, мой господин, чай остывает, да и Тавриэл заждался с вестями.
Что всегда поражало путешественников, посещающих Элву впервые – так это умиляющая «домашняя» обстановка, вежливость, богатая осведомленность собеседников друг о друге и даже некоторое панибратство в отношениях между эльвами, занимающими разные ниши в обществе. Не слишком умный путешественник непременно считал своим долгом укорить эльвов. Сообразительный же путешественник сразу же замечал, что эти традиции действуют лишь ВНУТРИ сообщества эльвов и на иностранцев не распространяются. С другой стороны, иностранцы в Элве бывали редко, исключительно по делам: погодой северная страна не радовала, а свои товары эльвы всегда сами привозили на ярмарки Лисса, не утруждая купцов изнурительным плаванием вверх по не слишком ласковой реке. А очень сообразительный путешественник обычно сам додумывался до причин таких теплых отношений внутри общины эльвов: если ты живешь больше сотни лет, то успеваешь перезнакомиться едва ли не со всеми людьми в стране, всем становишься другом, братом, сватом. Вся страна – огромная семья.
И потому даже в доме Амаддариэла обеды и ужины не были торжественными. Хотя, определенные традиции все же существовали. Связаны они были, в основном, с личностью правителя: костюмы, церемонии представления, традиции прошения и жалобы, встречи с правителями других государств и их родственниками, встречи с главами гильдий. Было и несколько праздничных традиций: свадьбы, наречение именем, весенние гуляния, осенний «парад женихов» и прочие красочные, но излишне пафосные мероприятия.
Амаддариэл не любил праздники. Нет, быть строгим и великодушным, скрывать истинные чувства и мысли ему было нетрудно – он с детства был замкнутым. Но шум и смех мешали ему думать, а это было его любимое занятие: наблюдать и анализировать. Причем люди редко становились объектом его размышлений. Больше всего он любил наблюдать за явлениями природы: почему радуга такая ровная, почему вода в любом сосуде имеет поверхность, параллельную земле, почему левая половина тела такая же, как правая?
Вот и сейчас он едва заметно покачивал чашку с чаем, наблюдая, как жидкость сохраняет плоскость поверхности. Вздохнув, он с легким стуком поставил чашку на место и сказал:
- Видно, на востоке снова стало тесно, и Черная Нева перестала быть нашей защитницей, раз черноглазые с такой легкостью разгуливают туда-сюда. Так урланги двинулись к Лиссу?
- Думаю, да, - кивнул Тавриел – его военачальник. - С юго-востока их удержит Туманная долина, да и горы никуда не делись. Остается только Лисс: больше им некуда было свернуть. Так что Вострума ждет большой сюрприз. Преследовать будем?
- Мы не обязаны защищать покой чужой страны, - Амаддариэл пожал плечами. - Лиссам слишком удобно живется между Элвой и Армаром. Пусть и они хоть разок позвенят клинками. Хоть ржавчину с них счистят. Можно, конечно, отправить гонца, чтобы предупредить их, но…
- Он не успеет, - согласно закивал Тавриэл. – Наверняка урланги уже достигли границ Лисса.
- Вот именно, - подтвердил Амаддариэл. – Как себя чувствуют жители Тола-Вилсы? Пострадавшие есть?
- Сгорело несколько обозов с урожаем, но никто не пострадал, - тут же оживился Тавриэл: ему было стыдно за конфуз с прорывом урлангов и он стремился показать незначительность этого события. - Ну, перепуганные женщины, само собой, один разбежавшийся табун лошадей. Урланги ведь из воды даже не вышли, как спустились с Серых хребтов, так и плыли себе вниз, благо речка буйная, пронесла быстро. Они только огнем и успели пострелять, но с огнем на реке трудно. Вы же знаете, для Тола-Вилсы нашествие урлангов – обычное дело. На то и пограничный город. Едва колокол услышали, все попрятались, ворота закрыли, и осаживай их хоть год – успеха не будет. Хороший город. Нужно было Вилсу тоже в развилке ставить, поближе к Ламнискате.
- Древние же не знали, что нас так мало останется. Говорят, раньше к западу от Толагиевы еще один город был. На Пелаве стоял, - заметил Сайлус, незаметно пододвигая к Тавриэлу чайник с травяным отваром. Взгляд у него при этом был одновременно заботливый и снисходительный.
Тавриэл помолчал немного, задумавшись, потянулся к чайнику, но на полпути передумал, убрал руку и спросил, обращаясь к Амаддариэлу:
- Вы тоже думаете, что нам суждено исчезнуть, господин?
- Зачем тебе это знать? – вздохнул Амаддариэл. – Живи себе, женись, заведи детей. Глядишь, нас и станет немного больше.
- Никогда не могу понять, шутите вы, или нет, - вздохнул Тавриэл.