Сдвиг

Из последних сил досиживая четвертую пару, — во второй-то учебный день устроили такое расписание — я уже мысленно молила о смерти. Уже не пугает даже публичная порка меня Купряшиным, и не важно, в каких бы целях он эту порку устроил, ради наказаний или же удовлетворения каких-нибудь своих фантазий - он же наверняка извращенец, каких свет не видывал. Хотя, от такой порки я бы может и не отказалась... Боже, о чем же я думаю! Прекратить-прекратить-прекратить эти безобразия! И начать другие... Нет, Купряшин на меня плохо повлиял — ему даже делать-то ничего не надо, я сама уже все придумала и распланировала в своих чертовых мыслях.

      Звонок! Спасение мое обретено вместе с ним. Надо поскорее покинуть универ и, пока не стемнело, успеть на кладбище, иначе потом снова не выберусь еще тысячу лет. Я уже бодро вышагивала в сторону выхода, когда телефон просигналил о приходе сообщения. "Миронова, только не говори, что твой куратор сидит в кабинете забытый. Я жду".

      Черт! Вот черт! Самый настоящий черт этот Купряшин! А я ведь действительно умудрилась забыть о том, что мне нужно зайти, даже не переставая думать о самом преподавателе. Одно-единственное дело поручили, а я и с ним не справляюсь. Ох, надеюсь, больше никогда не буду видеть сны. Никакие. А особенно с участием таких... таких... таких, как Купряшин! Вот, отличное уточнение, а то, боюсь, если начну описывать конкретные достоинства неугодных мне ночных фантазий, то мне поплохеет еще на подходах к кабинету куратора. А ведь мне еще нужно как-то выжить внутри. Меня же там не съедят, правда? Хотя уж лучше съедение, чем вот прям сон в руку - спокойнее как-то.

      На пороге я замешкалась - как же я буду смотреть ему в глаза-то, у меня ж на лбу написано всё, о чем я думаю, Купряшин сам это мне сказал вчера, а сегодня к буквам еще и картинки добавились. Да какие — просто загляденье! Самой бы перестать их видеть, а я еще и транслирую окружающим, стыдоба.

      Наверное я слишком долго стояла под дверью, да еще и пыхтела, как мышь в мешке с крупой, потому что, когда я потянулась к ручке двери, чтобы наконец-то войти в кабинет, моя рука схватила лишь воздух — мой куратор открыл дверь первым, хорошо, что я хоть его рукой не ухватила. Я уставилась на него немигающими глазами, словно он всё-таки питон и меня ожидает неминуемая смерть — раз и всё. Моё лицо предательски начало заливаться краской - нет, правда, я ничего не могу с этим поделать, процесс абсолютно неконтролируемый, чтоб его. Купряшин внимательно оглядывал моё превращение в свежеотваренного рака — ну точное сравнение, меня сейчас тоже живьем варят.

— Ага, — куратор довольно кивнул и отошел в сторону, пропуская меня внутрь кабинета. И почему мне кажется, что пол в этой его пещере должен быть устлан костями девиц, поддавшихся на его соблазнительное очарование? Но нет, сегодня пол, как и вчера, совершенно пуст — видимо, в этом универе я пала первой, и мои кости улягутся здесь первыми. И почему я теперь думаю о том, как сама тут где-нибудь лягу? Черт! Мое красное лицо стало еще ярче полыхать, при включенном свете я была интересным экспонатом. Вот бы его выключить... ага, как вчера... Чёртовы мысли! — Миронова, что с тобой? Я не ем детей, да и, хм... — Нельзя же так разглядывать умирающих студенток, они ж от этого умирают! — вполне себе уже не детей я тоже не ем.

— А? — Я вздрогнула так, что аж подскочила на месте. Купряшин уже обошел меня, но еще не сел в свое кресло.

— Говорю, ты выглядишь так, словно я тебя обесчестил. Но мне казалось, что лунатизмом я никогда не страдал. — Он наклонился поближе ко мне, так что наверняка слышал бешеные пляски моего сумасшедшего сердца. Он правда всё прочел по моему лицу? Мои глаза в ужасе распахнулись, я прикрыла рукой непроизвольно открывшийся рот и покраснела еще сильнее, хотя возможно ли это? — Да не может быть, Миронова! — Купряшин всплеснул руками - кажется, радости его не было предела, но он, сдерживая улыбку, резко перешел на доверительный шепот, вернувшись слишком близко к моему лицу: — Ну как, я был хорош?

      Я отшатнулась от него, не зная, что же мне делать: то ли бежать сломя голову, то ли умереть тут, на этом самом месте. А этот чтец по лицам довольно расхохотался, наблюдая за моими реакциями - а посмотреть было на что, я сама это даже хорошо представляю. И вот вопрос у меня возник, а точно ли меня отправили на учебу? Не на войну ли, часом, я попала? Потому как, кажется, я проигрываю битву за битвой, хотя о нападении еще никто даже не заявлял.