Сдвиг

 В начале каждой пары я старательно записывала в чудо-тетрадь, которую мне передал шпион Купряшин, наличие в аудиториях своих одногруппников по списку. Возможно, когда-нибудь я даже их всех запомню, боже, за что мне такое наказание. Почти-близняшек-блондинок даже звали одинаково — Марина и Карина, подумать только, их, кажется, магнитом друг к другу притянуло. Они всё еще недружелюбно зыркали в мою сторону, то ли пытаясь отыскать во мне угрозу с моим новым грозным статусом деспота, то ли просто неприязненно оглядывали и выявляли несоответствия — меня с собой. Мне, в целом, конкретно это сейчас сильно безразлично. Меня больше занимает приближение пары, которую будет вести спецагент доморощенный, она как раз следом за подходящей уже к концу экологией. Гибель Аральского моря уже не кажется мне такой скучной темой, хотя все еще проигрывает приветствию преподавателя в начале пары, который ворвался в аудиторию, громогласно оповещая студентов, что мы все умрем. Может, предложить профессору, который, кстати, уже явно на пенсии, продлить наше сонное обсуждение еще на одну пару? Ведь, собственно, кому нужны предметы по экономике? На экономическом-то факультете... Мда...

      Но, как бы мне самой ни хотелось избежать встречи с Купряшиным, деться никуда я не могла, поэтому надеялась лишь на незаметное проникновение в аудиторию и прятки за дальними партами. Но мои надежды рухнули, когда светлый лик преподавателя, удобно расположившегося за столом и явно никуда не собирающегося уходить на перерыв, я увидела из-за оставленной открытой двери. Как шкодливый кот, живший у нас, когда я была совсем ребенком, я решила прокрасться вдоль стены, попеременно бурча то на Купряшина, решившего отдохнуть в аудитории именно перед нашей лекцией, то на себя, что не умудрилась обзавестись способностями хамелеона. А еще незаметной себя считала, как же.

Но мой план провалился с первым моим шагом в дьявольский вертеп — преподаватель сразу поднял на меня свои хищные глаза и неотрывно провожал взглядом пока я не устроилась за дальней партой, которую я скоро начну считать своей. Купряшин подавил улыбку — я видела, видела! — и поудобнее устроился на стуле, всё ещё продолжая буравить меня взглядом. Это вообще нормально? Ну, такое поведение преподавателя. Или, может, я чего-то упустила в своей затворнической жизни? Ну, допустим, что молоденький, горячий (да, ну горяч же, зараза) преподаватель положил глаз на еще более молоденькую и горячую студентку — такое бывает. Но обычно это бывает с Карино-Маринами, достоинства которых не только надо искать в голове, но и видно невооруженным взглядом. А может, у меня есть какой почивший родственник, о котором я ничего не знаю, но который оставил мне баснословное состояние в наследство? Я читала о таком в популярной некогда бульварной книженции. Тогда да — я действительно лакомый кусочек. Или он просто маньяк и выслеживает одиноко бродящих клуш, чтобы потом выпотрошить их в подворотне? Так надо ему невзначай намекнуть, что у меня толпа друзей и вообще - старший брат, которому я отчитываюсь где, и с кем, и чтоб по времени дома была. Может, прокатит, и меня не грохнут в самом начале учебного года? Перед экзаменами - это пожалуйста, а сейчас как-то обидно получится.

      Трель, оповещающая о начале лекции, немного поубавила пыл моего внезапного цербера, не спускавшего с меня глаз, и он лениво и как-то играючи начал занятие, успевая докопаться до каждого в группе и зная всех по именам — ну, не зря же он их всех в алфавитном порядке выписывал. Хотя история с наличием досье с фотографиями на каждого уже не казалась мне нереальной — как-то же он их всех и в лицо запомнил, не только по фамилиям и именам. Человек, полный то ли загадок, то ли достоинств.

      Кстати, об именах! Всю лекцию, я вдруг заметила, Купряшин ко всем обращался по именам, а меня упорно величал по фамилии. У него что, аллергия на имя мое, или он так досадить пытается мне, хотя с чего бы ему это было нужно?

— Марина, застегни пуговицы на рубашке, — периодически между подачей знаний врывалось что-то бытовое в процесс обучения, — иначе у Максима разовьется косоглазие!

— Карина, ну а ты? — Купряшин прям входил в роль воспитателя и блюстителя нравов среди молодежи. — Тебя это тоже касается! Быстренько-быстренько, говорю.

— Никита, давай ты рот прикроешь, всё равно больше меня со своей парты ты вряд ли увидел. — Я прыснула со смеху, не удержавшись, представляя, какая красочная картина открывалась ему с первых парт от блондинок. Было на что посмотреть, это уж без преувеличений.

— Миронова! — Я резко перестала дышать. Ну вот, досмеялась. Я подняла от тетради глаза и посмотрела в лицо преподавателю, растянувшемуся в улыбке. Хитрой, довольной и хищной... Внизу живота стянуло от нахлынувших воспоминаний о сегодняшнем сне с участием, как оказалось, — тан-дан-дан-дан! — моего куратора. Во рту пересохло, кровь прилила к лицу и сердце забилось, как сумасшедшее. Кажется, я сейчас умру под его взглядом. Но звонок прервал мою раннюю кончину, заставив Купряшина, незаметно облизнувшего верхнюю губу, отвернуться и бегло осмотреть аудиторию. — Ладно, бегите на перерыв. Сегодня без заданий.

      Надо ли говорить, что я, как послушная девочка, действительно побежала? Да еще как! Развивая космические скорости.