Сдвиг

Черт подери, я мигом забрала все свои слова о том, что я довольна своим внешним видом и обществом лишь собственной персоны, когда при перекличке и знакомстве с преподавателем я не грациозно поднималась из-за первой парты, встряхивая белокурыми локонами, гипнотизируя окружающих, а выковыривала свою жалкую тушу почти из конца класса. Меня не только не было видно - меня и слышно-то не было.

— Миронова Ольга?

— Я, — несмело промямлила я, неуклюже поднимаясь из-за стола, чтобы предстать пред ясными очами преподавателя, оказавшегося по совместительству еще и нашим куратором. А я вот сейчас подумала и решила, что мне бы подошел и куратор-пенсионер, а почему бы и нет?

— Очень приятно. — Этот искуситель улыбается просто убийственно, кажется, я как раз и умерла.

— И мне… — Да что ж со мной такое творится-то, а? Никогда не представляла, что могу быть такой размазней! Вот так впечатление обо мне сложилось у всех. Придется менять внешность… имя… город…

— Еще бы, конечно, ей приятно, — прыснула одна из одинаковых блондинок с первых парт. Так, сначала я убью её, а потом уже буду съезжать в новую жизнь с новым лицом.

      Михаил Евгеньевич сделал вид, что не расслышал этого выпада — очень дипломатично — и продолжил перекличку, одаривая каждого несколькими драгоценными мгновениями своего внимания. Девичий состав нашего курса, кажется, умер, как и я. Да и немудрено: под белоснежной рубашкой, плотно обтягивающей молодое тело преподавателя, явственно прорисовывались рельефные мускулы. Даже мое воображение, не имевшее никаких практических обоснований, вполне реалистично разложило мой одновременно разгоряченный, но хладный труп на столе перед пределом моих мечтаний. По закону жанра мое воображение начало прокручивать дальше фильмы совершенно недетского содержания, так, что я поняла, что сижу совершенно красная от стыда и… удовольствия от увиденных картин.

— Миронова! — Я вздрогнула, неловко вынырнув из своих красочных фантазий. — Ты спишь, что ли?

— Нет-нет!

— Ну тогда принимай полномочия, — преподаватель улыбался краешком рта, а вот глаза его смеялись вовсю.

— К-какие? — я совершенно не представляла, что умудрилась пропустить там у себя на облаках.

— Полномочия старосты, — я было возмущенно открыла рот, но мне не дали вставить и слова. — У вас только двое прежде имели опыт главенства и тирании над себе равными, но Петрова отказалась, а ты не воспротивилась, когда за тебя проголосовали остальные. Ты рада, Миронова? — Я готова поклясться, что он смеется надо мной!

— Эге-ей! — попыталась я скорчить праздничную рожу.

— Ну вот и славно - будешь моей правой рукой, Миронова. — Если этой руке есть доступ к остальному телу, теперь я даже и не против. — После пар жду тебя в своём кабинете. Найдешь, надеюсь? — я согласно кивнула. — Смотри не усни на ходу только.

      Плакали мои мечты о тихой учебе, теперь не получится остаться совсем уж незаметной, как намеревалась — такое фиаско, да с самого начала! А однокурсники, точнее, однокурсницы, уже обсудили меня от корней волос до кончиков пальцев, попеременно сворачивая себе шеи, дабы незаметно попялиться на свою новенькую, с пылу-с жару, старосту. Только тот факт, что я спасла их от лишней мороки, прибавляет мне единственный плюс в их глазах. Хотя мне в целом это всё неважно — пусть обсуждают и злословят; пока они меня не трогают - это меня совершенно не касается.

      Дождавшись, когда закончится последняя пара, я то ли с опаской, то ли с радостным предвкушением отправилась на поиски кабинета нашего куратора, решив отчего-то, что именно сейчас станет до конца ясно, что он за фрукт, этот Михаил Евгеньевич, хвала его родителям за такие убийственные гены. Прошатавшись бесцельно с полчаса, не потому, что не знала, куда идти, а потому, что не решилась так сразу нагрянуть, я всё же нерешительно (сегодня я всё делаю как-то нерешительно, интересно, с чего бы вдруг) помялась на пороге кабинета куратора и, помедлив несколько мгновений, постучала в дверь, уже предвкушая, как попаду в логово хищного зверя, который меня обязательно растерзает. Да... обязательно растерзает... Ох, образы эти совершенно не к месту, надо освоить, что ли, какую-нибудь дыхательную практику для приведения разгулявшихся мыслей в порядок. Кажется, мне теперь это часто будет нужно. Пока я пыталась угомонить сама себя, мне так никто и не ответил на стук. Я постучала еще раз и, не получив ответа и во второй раз, толкнула дверь, оказавшуюся незапертой, от себя. Внутри было темно и абсолютно тихо. Ну конечно, еще дольше бы теряла время, шатаясь по коридорам, так не только в кабинете куратора никого не осталось бы, но и во всем универе. Сама не знаю зачем, но я сделала шаг внутрь. Никто же не ждет меня там, что я делаю? На цыпочках, осторожно переступая с ноги на ногу и стараясь быть бесшумной, я почти наощупь прошла в совершенно незнакомый кабинет, радуясь тому, что еще не свернула себе шею. И только я мысленно похвалила себя за аккуратность, как споткнулась обо что-то, зловредно притаившееся под ногами, и полетела прямехонько на пол, уже предвкушая ярчайшие последствия этого полета на своем лице. Но, в последний момент зажмурившись, уткнулась во что-то, никак не походившее по ощущениям на неприветливый паркет.

— Ох, Миронова, ты убить меня решила в первый день, или соблазнить? — Хотела узнать, что он за фрукт? Получи и распишись. Это очень аппетитный фрукт не только на вид, но и на ощупь.