Сдвиг

— Эй-эй, Миронова, — голос преподавателя пробивается словно издалека, от неожиданности всей ситуации в моей голове шумит. Свет из-за открывшейся двери, ведущей в смежное помещение, дал мне возможность разглядеть куратора, с задранной для этого головой. — Ты как-то рано пала к моим ногам. Я был уверен, что пройдет хотя бы неделя, прежде чем сраженные моим очарованием студентки будут падать прямо в мои объятия.

— Я... я просто не разобрала в темноте дороги, — и дорогу не разобрала, и из объятий не спешила высвобождаться, ну вообще умничка.

— А всё потому что, — он перешёл на шёпот, приблизившись губами к моему уху и обжигая его своим дыханием, — нормальные люди включают свет, когда входят в темную комнату. — его руки чуть сильнее перехватили меня за талию, там и устроившись. — Если, конечно, они не хотят погрузиться в интимную обстановку, — договаривал эти слова он, плотнее прижав меня к себе. А я отчего-то и не думала сопротивляться.

— Михаил Евгеньевич, а это правильно? — Преподаватель вдыхает запах моих волос и ослабляет хватку на моей талии.

— Миронова, ты слишком много болтаешь. Не к месту и не по делу. В конце-то концов, я не преподаватель этики, чтобы ответить тебе на этот вопрос. — Отступает от меня на шаг назад и весело усмехается: — свет же, наконец, включи, соня! 

Господи, какой сты-ы-ыд, что же я творю-то - это же мой куратор. Я поспешно обшарила руками стену у входа и включила таки свет, развеявший интимный флёр, окутавший меня, но не прочистивший мои мозги окончательно.

— И-извините, я немного задержалась. — Неужели я теперь всегда буду заикаться? Я должна спросить, что это было, и разве допустимо так поступать для преподавателя, обязательно должна спросить... если он, конечно, меня снова в углу не зажмет, тогда мои шансы на серьезные разговоры равны нулю, это уж я могу точно сказать заранее.

— Миронова, извини меня, пожалуйста, тебя так уморительно парализовало, когда ты свалилась мне в руки, что я просто не смог удержаться. Как преподаватель я не имел никакого права так поступать. — Я слишком долго молчала, видимо, что куратор не выдержал, но, увидев мое удивленное лицо, усмехнулся: — На твоём лице все твои мысли громадными буквами написаны.

— Неужели все? — я почувствовала, как краснею.

— Поверь мне, абсолютно каждая, — зловеще улыбнулся Купряшин, а потом подмигнул мне и расхохотался. — А что, мне даже нравится. Ну, — мой куратор обошел свой стол и удобно устроился в кресле, жестом пригласив меня сесть напротив, — после обнимашек можем и к делу перейти. — Преподаватель вопросительно склонил голову набок: — Или тебе обнимашки больше по нраву? Я приму в расчет мнение обеих сторон.

— К д-делу, — да черт с ним с заиканием, я, кажется, вообще лишусь дара речи.

— Какая жалость! — словно с искренним сожалением театрально всплеснул руками. — А вторая сторона не была настроена на такое рвение. Ну да ладно, обнимашки оставим на потом, — он совершенно игнорировал мое состояние полного шока, либо же, наоборот, упивался им — поди разбери. — Миронова, у меня ведь к тебе действительно дело. Слушаешь?

— Слушаю, — я кивнула.

— Молоде-ец, — Купряшин растянулся в довольной улыбке. Это что, сейчас сарказм был? — Тогда справишься, я думаю. Вот тут, — он достал тоненькую тетрадь, положил на стол и совершенно киношным жестом придвинул ее поближе ко мне, — список фамилий всех твоих одногруппников. В алфавитном порядке, вообще-то - я всю ночь старался, выписывал. — Я недоверчиво вскинула бровь, переведя взгляд с тетради на своего чокнутого преподавателя. — В общем, мне нужен свой человек, так сказать, помощник.

— Ощущение, что вы вербуете меня в разведку какой-нибудь особо засекреченной спецслужбы. — Купряшин кашлянул, но хитрого взгляда от меня не отвел.

— Практически. От тебя потребуется каждый день после учебы передавать мне в этой тетрадке совершенно секретную информацию о ежедневном посещении пар твоими одногруппниками.

— А чем вам не угодил общий журнал посещений?

— А тем, что я тоже, было дело, учился, и вполне себе еще помню, как мы все друг друга прикрывали и отмазывали. Мне нужен свой непредвзятый человек.

— Это вы не по адресу, — когда преподаватель был частично скрыт от меня за своим столом, мое заикание ушло - вот только надолго ли, я не знала, — я же совсем никого не знаю. Как мне заполнять вашу шпионскую тетрадь?

— Ну, тут я тебя огорчу, в отличие от настоящих спецслужб, я тебе не вывалю на стол досье на каждого с полной информацией и фотографиями. Тебе просто на парах в облаках витать не надо, — этот хищный взгляд чуть дырку во мне не прожег, Купряшин только что не облизывался, словно я его добыча. Секунда и наваждение исчезло — лицо преподавателя было невозмутимо и спокойно. Кажется, я схожу с ума. — Еще будет возможность в ближайшие дни запомнить, как кого зовут при перекличках. — Он откинулся на спинку своего кресла. — Ну что, берешься?

— За что мне это? — я почти простонала. — Как так вышло, что вы выбрали меня?

— Монетку кидал.

— Но у нее же всего две стороны.

— Долго кидал, — невозмутимо парировал мой собеседник. — Соглашайся, на экзаменах ты сможешь вить из меня веревки.

— Да я и так не глупая, — кажется, меня загоняют в ловушку.

— А я, к сожалению, сильно зловредный, — Купряшин, словно извиняясь, пожал плечами.

— Это неэтично - шантажировать своих студентов, — я не представляю, как мне избавиться от этого внезапно нагрянувшего счастья.

— А обнимашки? — глаза преподавателя пытались изобразить вселенскую скорбь. — Обнимашки, надеюсь, не под запретом? — Он немного посерьезнел: — Соглашайся, Миронова, я тебя не съем.

      Я согласно кивнула, сгребла со стола тетрадь и, встав со стула и пытаясь избежать встретиться взглядом с этим странным человеком, стала отступать к выходу. Очень хотелось срочно сбежать отсюда, пока этот дьявол не запросил подпись кровью на договоре продажи моей души в его полное распоряжение или... обнимашку. Мое лицо вновь вспыхнуло, и я надеюсь, это осталось незамеченным.

— Миронова, — я аж вздрогнула от неожиданности, почти допятившись до выхода, — ты разве не знала, что хорошие и культурные девочки прощаются перед тем как уйти?

— Д-до сви... — я подняла глаза на преподавателя, который в этот момент, словно специально устроив этот спектакль, расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки... вторую... Вот Дьявол! Слова застряли у меня в горле.

— Доброго вечера, Миронова!