Поиск

— Мне тяжело говорить об этом, Эмили. Да, я думаю, что он действительно покончил с собой.

— Ладно, не будем об этом, - поспешно согласилась она. – Но, как бы там ни было, в любом случае Диана сорвала нашу экспедицию. Перед твоим приходом я думала о том, чтобы поднять корабль и расстрелять ее убежище – я имею в виду купол – из нашей пушки. Что ты на это скажешь?

— Зачем это делать?

— Какого черта! – вырвалось у нее. – Эта тварь прикончила весь наш отряд – и ты предлагаешь даже не пытаться отомстить ей?

— Если я не ошибаюсь, атмосферные прыжки - небезопасное занятие, особенно при таких погодных условиях, как на этой планете. Не знаю, зачем вам рисковать собой и кораблем, пытаясь уничтожить Диану, тем более, что она сразу поймет, что вы хотите делать, и уйдет из купола.

Эмили ждала подобного ответа.

— Возможно, ты прав. Ладно, пусть живет до прибытия следующей экспедиции со спецотрядом…

Энди молча кивнул.

Они сидели рядом, Эмили все катала в пальцах сигарету, хотя из той уже начал сыпаться табак. Ей хотелось посмотреть на Энди, но отчего-то она боялась поднять голову. Энди неожиданно положил ладонь на ее руку, Эмили отпустила измятую сигарету и через силу подняла голову. Нужно было что-то сказать.

— Энди… Тебя кто-нибудь ждет на Земле?

Он слабо улыбнулся – так иногда улыбался Коулфилд.

— Разве что мистер Метени… Помните, тот человек, у которого я работал раньше.

«Не то я говорю, - подумала Эмили. – Не умею я вести такие разговоры…».

— Я… сожалею, что Коулфилд погиб, - сказала она. – Мы с ним много спорили, но он нравился мне, он был добрый человек.

Она подумала, что только это объединяет ее и Энди – горечь от смерти руководителя экспедиции. Что еще сказать, не знала, и смотрела на поверхность стола и на табачные крошки. На ее руке по-прежнему лежала рука Энди, а затем, спустя несколько очень долгих секунд, Эмили почувствовала, как он придвигается ближе и обнимает ее за плечи. И едва он прижал ее к себе, она, не в силах больше переносить душевную боль, разрыдалась.

Она хваталась за рубашку Энди, жалась к нему, как к старшему и сильному. Ей хотелось говорить, как ей было плохо одной несколько часов назад, и хотя на самом деле она не боялась – здесь было нечего бояться, кроме песчаных бурь и Дианы, а те и другая находились за пределами корабля - ей хотелось говорить, что ей было не только плохо, но еще и страшно. И пусть бы Энди отвечал, что теперь он с ней, он защитит ее, и теперь все будет хорошо…

Наверное, она действительно говорила что-то подобное, и он отвечал именно то, что она хотела услышать. Она обняла его – уже не судорожно, а мягко, осознанно-ласкающе проводя ладонями по его узкой крепкой спине. Стороной прошла мысль: наверное, я не должна это делать, сейчас не время, но я так давно хотела этого, и в конце концов, в этом нет ничего плохого… Она близко видела его лицо, теплые серые глаза. И сколько бы потом Эмили не прокручивала в памяти эти минуты, она так и не смогла вспомнить, она ли первая прикоснулась губами к его губам, или он поцеловал ее… Она только помнила, как закрыла глаза, наслаждаясь этим поцелуем, и помнила ощущение его крепких мышц под своими ладонями и легкие прикосновения его пальцев к своим вискам. Все это было словно чудесный сон, и сон не закончился, когда Энди оторвался от ее губ. Он по-прежнему держал ее в объятиях, и Эмили подсознательно ждала, что он снова станет целовать ее или возьмет за руку и отведет в каюту, но он сам как будто чего-то ждал, и она подумала: «Почему он так нерешителен?» и прошептала:

— Пойдем…

Энди встал, держа ее за руку. У Эмили подогнулись ноги – и это было не наигранно, она действительно так ослабела от нервного напряжения последних двух суток и этих последних минут, что теперь ее покачивало. Она бы хотела, чтобы он взял ее на руки, как тогда, давно, когда помогал ей дотянуться до перекладины в спортзале. Энди легко поднял ее, она шепнула: «Ты читаешь мысли?» и, обвив руками его шею, уронила голову ему на плечо.

В каюте, неловко освободившись от его объятий, она первым делом погасила свет, затем пробормотала: «Подожди, я быстро…» и запрыгнула в душевую. Торопливо разделась, злясь на себя за то, что руки дрожат; постояла под горячими струями, выключила воду. С отчетливым чувством дежа вю провела ладонью по запотевшему зеркалу, приложила руку к груди и подумала: вот и сбылось все, о чем я думала после того злосчастного маршрута. И, выскользнув из кабины, она нырнула в постель рядом с Энди, под заботливо откинутое одеяло.

Он обнял ее и приник к губам. Он делал все именно так, как она хотела, улавливал желания по отклику ее тела на прикосновения, по отдельным словам еле слышным шепотом. Эмили не думала, что так бывает. Джим так не умел - он не был грубым, просто не очень заботился о ней, считая ее удовольствие чем-то само собой разумеющимся.

Она вышла замуж в двадцать пять лет, и до Джима Керрина у нее не было серьезных романов. В юности, как это водится, случались какие-то влюбленности, но все они оставались безответны и быстро угасали. Она не пользовалась популярностью у мужчин и многое дала бы за то, чтобы понять: почему? Она не считала себя некрасивой – встречаются девушки и пострашнее; не была занудной. Чем она отличалась от подруг? Излишней самостоятельностью? Почему за глаза ее звали гордячкой и недотрогой?.. Ее уважали, с некоторыми мужчинами у нее складывались приятельские отношения, но дальше дело не шло. Исключением оказался Керрин, но и его, как выяснилось, ненадолго хватило.