Крылья

- Как отец? Почему к нему нельзя войти? – упрямо спросил Раэнэл, нагло глядя Варэлу в глаза. Кайо в одеждах темно-синих цветов, мялся рядом, просто чтобы быть. Варэл тяжело вздохнул и положил руку старшему юноше на плечо.

- Ему плохо, мальчик. Невероятно плохо. Он не желает никого видеть.

- Из-за чего плохо? – Раэнэл стряхнул с себя услужливую руку и оскалился. Он всегда делал так, когда ему что-то не нравилось. Кайо стоял и молчал, глядя на светлого мага. Равнодушно передернув плечами, он поковылял прочь от дверей в отцовские покои. Если Тол-Кариан не желает видеть своего первенца, то второго, Бескрылого сына, он видеть не хочет тем более. Варэл тяжело закрыл глаза и прошел к окну, упираясь в подоконник сморщенными ладонями.

- Понимаешь, когда уходит очень дорогой тебе человек, ты теряешься в этом мире, - тихо сказал Варэл, не глядя на Раэнэла. – Теряешься, как в лесу.  Тебе страшно. Тебе плохо. Еда теряет свой вкус и горчит, будто пепел от пожарища. Вино не будоражит кровь, наоборот, притупляет все, и становится не слаще простой воды. Все, что наполняло жизнь радостью, уходит с любимым человеком, который умер.  

- А как же я? – севшим голосом спросил Раэнэл, ощущая непонятную боль между легких. – Неужели я уже ничего не значу?..

- Значишь, и очень много. Но он потерял любимую женщину. Про ребенка я молчу. Когда ты подрастешь и обретешь любовь – другую любовь, мужскую ты поймешь, каково это – потерять ее. Потерять навсегда, без возможности вернуть. Не удержать.  

Раэнэл замолчал, опустил глаза. Отец не выходил из своих покоев уже третий день, ничего не ел, разве что изредка просил принести ему воды. Чародей проводил с ним все свое время. Кайо был сам себе на уме, никто не следил за тем, что он делает и где пропадает по ночам, Раэнэл, изредка перекусывая, сутками мялся у отцовских покоев. Слуги, которые приносили и уносили нетронутую еду, тихо обсуждали, как выглядит король и, подслушав, Раэнэл узнал, что отец невероятно сильно исхудал. Пятнадцатилетний мальчик, потерявший мать, и теперь теряющий отца, который оставлял его на его же глазах, осел на пол, и удал каменные плиты кулаками.

- Верните мне его, верните! – закричал он, и Варэл, вздрогнув, резко обернулся. Когда он увидел, что мальчик плачет, сердце его болезненно сжалось. Он сел рядом с ним на колени, и притянул его к себе, проводя сухой рукой по длинным волнистым волосам. Но Раэнэл не стал обнимать его. Напротив, Крылатый принц оттолкнул его и  вскочил.

- Верни его! – закричал он, и его тонкий мальчишеский голос отозвался эхом. – Не дай ему уйти! Не позволяй ему этого! Ты же маг! Верни его! Он мне нужен! Я не смогу без него! Никак не смогу!

Варэл смотрел на мальчика с мокрыми щеками и белым лицом, перекошенным от горя и беспочвенной злобы, и положил руку на сердце, глядя ему прямо в небесно-голубые глаза.

- Я верну его. Обещаю. Верну. Он будет с тобой. Всегда.

 

- Ты солгал мне. Солгал мальчику.

Раэнэл  раскрыл влажные глаза. Губы у него пересохли.

- Ты знал, что не справишься, но ты дал мне надежду. Надежду, которую потом так легко отнял, Варэл. Как больно мне было все эти дни, и ты давал мне утешение на какой-то срок. Но ты позволил отцу уйти. Уйти вслед за мамой, к Лариату. Сколько раз я приходил в подобие храма у нас на Западе, и умолял вернуть их мне. Они дали мне слишком мало, и я был ненасытен. Ты не удержал ни его, ни ее, в этом мире. С болью на сердце ты сидел на троне, и правил, пока мне не исполнилось шестнадцать. А потом меня сломали, словно веточку. А потом ты еще год сидел на этом треклятом троне, ожидая, когда исполнится шестнадцать Кайо. Эта новая боль. Этот новый  страх. Я был лишен всего, что любил. Моя мама, отец, мой дар, мой брат. Я обрел любовь вновь. Я люблю моего племянника, который стал мне сыном. Я люблю менестреля, в сердце которого никогда не было и не будет зла. И я…. Люблю ее. Девушку. И несмотря на наше ужасное положение, я постараюсь…. Постараюсь всеми силами, удержать ее. Ты не удержал. А я удержу.

 

Эту ночь Раэнэл провел рядом с девушкой. Он лежал, обнимая ее за талию, и вдыхая аромат ее волос, пышных, мягких, пахнущих земляничным мылом и разметавшихся на подушке. Она не слышала, что Раэнэл шептал, находясь в ужасном сне, не слышала и того, что он шептал, когда уже проснулся. Не видела, как он  вытер глаза тыльной стороной ладони, заставляя себя успокоиться и дышать ровно. Когда Ару шевельнулась, Раэнэл притворился спящим. Она бесшумно выскользнула из объятий Крылатого мужчины, ее волосы коснулись его спокойного лица и невольно он фыркнул. Он слышал, как она возится, слышал, как дверь тихо и открывается и закрывается, а в постели становится чересчур много места. Он открыл глаза, и закинул руку за голову, а затем вытянул за край смявшееся крыло из-под спины.  В груди болело от неприятных и очень болезненных воспоминаний.

Каждый день он умолял Варэла помочь отцу, не дать ему оставить двух сыновей. И чародей клялся ему, что отец скоро поднимется. Его не пускали в покои целых де недели, пока отец лежал там, а затем пустили.

Только отец уже покинул его.

В простой темной рубашке, с раскинутыми крыльями и венцом на голове он казался просто спящим, если бы не руки, сложенные на груди и остановившееся сердце. Раэнэл, стоя на коленях, долго прижимался ухом к его тощей груди, держал его костлявую и бесчувственную руку, стремясь услышать хоть какие-нибудь отголоски слабого пульса, пока не понял, что отец действительно покинул его. Покинул его так же, как мама.

Раэнэл поднялся на кровати, встряхнул растрепанными волосами, отросшими до поясницы, и принялся одеваться. Зазвонили колокола, извещая о начале нового дня. Солнце медленно поднималось, отгоняя ночную темень, столичный шум постепенно усиливался. Через несколько часов к Раэнэлу постучались.

Слуги принесли им завтрак на подносах, каждому в комнату, и голодные менестрель и воительница смогли поесть спокойно, не церемонясь, не держа спину за столом прямо,  и не думая, как правильно держать вилку или ложку.

Получив свой поднос Раэнэл, находясь в одиночестве, перекусил мало. После разговора с Винторогим королем, который изрядно пощекотал ему и без того перенапряженные нервы,  ему не хотелось ни есть, ни пить. Их старую одежду выстирали и зашили, теперь она выглядела более, чем пристойно. Ару, Раэнэл и песнопевец с радостью надели то, что уже привыкли носить, а вот Тээа неохотно сменил роскошный наряд. После завтрака, Ару, Кару и Тээа, зашли в комнату к Раэнэлу, который сидел на стуле и перебинтовывал обожженную кисть. Он не слышал, что говорили трое его путников, а те размышляли и строили догадки, почему король не позвал их к завтраку, и почему вообще особо не показывается на глаза. Не может быть такого, чтобы он внезапно заболел.