Крылья

После купания, всем четверым осмотрели руки, мазали рассеченную кожу мягким маслом с приятным тонким ароматом и крепко перевязали руки плотной и чистой тканью. Но что ни делали лекари, вернуть запястьям прежний вид они не смогли, и черные обмороженные пятна остались, поэтому вновь Раэнэлу пришлось их прикрыть. Но лекари пообещали, что если держать эти части в постоянном тепле через месяц или больше, все это должно пройти, правда, не факт, что не останется рубцов. Раэнэл отнесся к этому более, чем равнодушно. Рубцы украшали его руки, губы, шею, и половину тела, поэтому очередные украшения не вызвали даже горькой усмешки. Когда солнце скрылось за горизонтом, все четверо зашли в такой же просторный и теплый зал, с длинным нешироким столом посередине. Слуга: невысокий худощавый юноша с веснушками на щеках, поклонился им и ушел. Во главе стола стоял высокий стул с готической спинкой, по бокам от него еще четыре стула – по два с каждой стороны. Ару шагала спокойно, сложив руки за спиной. Она пренебрегла широким платьем, оголяющим нежные плечи, с длинными рукавами, а оделась так, как привыкла. На ней была свободная рубашка с закатанными рукавами, и туго затянутый на талии корсет. Чтобы спрятать ужасный рубец на шее от кнута, она завязала на ней белый платок. Узкие бриджи, заправленные в высокие сапоги до колен, она подпоясала своим старым потрепанным поясом, предварительно отвязав от него все заклепки и ножны, чтобы не оскорблять короля. Не следовало садиться за стол вооруженной. Кару тоже не стал особо менять свой наряд, а ограничился чем-то свободным и простеньким. Тээа же, облаченного во всю предложенную ему одежду, не хватало только тонкого золотого ободка на голове – настолько он был похож на принца благородной семьи. Он шел, приподняв узкий чистый подбородок и выпрямив спину. Губы у него были разбиты, неаккуратная рана проходила вдоль верхней губы и слегка задевала уголок нижней. Раэнэл поморщился. Аккуратная рана на губах, совсем как у отца. Проснулось в Извечном что-то величественное и давно забытое.

Мужчина аккуратно приблизился к столу, глядя на его пышное королевское убранство. На белоснежной скатерти без единого пятнышка, стояли пять серебристых кубков, исписанных красивыми извилистыми узорами. На сверкающих тарелках, вилках и ложках, были вытесаны такие же узоры. Рядом стояла пузатая чистая бутыль с красным вином. Снующие туда и сюда слуги, поставили блюда с красной и черной икрой, а затем внесли блюдо с жареной индейкой, от которой шел притягательный, щекочущий ноздри запах, и украшенной мягкими листьями салата, петрушкой и черным перцем. От вида этой еды, которую он давно не ел в замке, Раэнэл ощутил звериный голод. Как никогда ему сейчас захотелось откинуть все свои королевские манеры, без ножа и вилки вцепиться в индейку зубами, чтобы съесть ее совершенно одному, ни с кем не делясь – настолько он был голоден.

- А ведь правда говорят, что голод вызывает звериные инстинкты. Сядешь рядом со мной, - сказал Раэнэл сыну. – Ару и Кару – напротив.

- Хорошо, - кивнула воительница. – И говорить будешь только ты. Я не удивлюсь, если нам он скажет выметаться, и ужин этот только для вас.

- Если так скажет, я не сяду за этот стол. Или с вами или ужин отменяется. Пойдем тогда дальше. Даже если я тут упаду без сил. А еще постараюсь не  опростоволоситься. Все манеры, какие мне прививали в таких случаях, что-то разом исчезли. 

Послышались мягкие и медленные шаги. Суклиазар вошел в трапезную в окружении двух высоких стражников, облаченных в сверкающие доспехи. Он только сменил плащ на белую мантию, подол которой тяжелым шлейфом волочился по полу за ним.

- Откройте крайние окна, здесь довольно душно, - мелодично проговорил он, проходя мимо Раэнэла и Тээа. Цепочки на его рогах приятно и тонко звенели, покачиваясь из стороны в сторону. Крылатый медленно поклонился, его примеру последовали и остальные. Суклиазар расслабленно опустился на стул, свешивая руки с тяжелыми браслетами, а после сделал жест, чтобы сели и остальные. Слуги, по его приказу, отодвинули шторы и распахнули окна, впуская  с зал свежий прохладный ветерок. Свечи затрепетали, готовые тут же погаснуть.

- Угощайтесь, - мягко произнес Суклиазар, глядя на Раэнэла. Тот ответил ему вежливо:

- Мы не имеем права прикасаться к еде раньше Вас, Владыка.

Винторогий лишь усмехнулся в ответ, и принялся есть. Изредка поглядывая на то, как он держит вилку и кубок, менестрель и воительница пытались копировать его движения, чтобы вести себя более или менее подобающе в таком обществе. Раэнэл, внимательно следя за ними, изредка украдкой, незаметно показывал, как правильно. Разумеется, Суклиазар видел, но тактично промолчал. Крылатый медленно пережевывал мясо, вспоминая давно забытый вкус и забытую утонченность. Он не был брезглив, но скитаясь, ел жирное мясо из корчмы или подстреленную дичь, сжаренную на огне, поэтому отвык от такой еды. Ару, съела пару кусочков индейки, несколько крохотных соленых помидорин без жесткой тугой кожуры, и аккуратно отложила вилку, посчитав, что набивать себе желудок будет невежливо, пусть она и осталась голодной. Кару съел не больше. Медленно пережевав хлеб, он положил чистые руки к себе на колени.

Раэнэл насытился лишь наполовину, ощущая, как тошнота отходит, а телу становится легко. Тээа – съел все, что ему положили на тарелку. Суклиазар, пожалуй, съевший немногим больше, щелкнул пальцем и кивнул на кубки, приказывая расторопным слугам вновь их наполнить. Девушки, в одинаковых фартуках, бегая туда и сюда, разлили вино – быстро и не пролив ни капли. Остальные, задув свечи, наскоро поменяли их и удалились. Суклиазар взял свой бокал за тонкую ножку, вдохнул фруктовый аромат вина.

- Лучшее вино, что производится в моих землях, - сказал он медленно и пригубил. – Попробуйте.

Раэнэл взял кубок первым. Он не думал о том, что их могут отравить или чем-то еще, хотя задуматься, быть может, стоило. Он приподнял бокал и, мягко произнеся «Ваше здоровье», сделал несколько глотков. Вино действительно было прекрасным, с ароматным фруктовым пряным послевкусием. Суклиазар коротко улыбнулся на такое проявление вежливости и допил свое вино. Покачивая кубок в пальцах, он спросил: