Исключение

 – Если бы мне сказали, кто будет представлять российский журнал, я бы прилетел в Москву задолго до Норберга, – заявил он.

 – Мне жаль Вас разочаровывать, Билл, – улыбнулась Лида. – Но я рожаю не для каждого вампира.

 – Она – моя, – голосом своего сериального персонажа вмешался Андерс, и они засмеялись.

Вся эта болезненная история вдруг показалась милой и забавной. Вполне себе романтичной и совершенно не стоящей мук совести. Андерс все время был рядом, всячески демонстрируя свою привязанность. И Лида смогла расслабиться.

На следующее утро она проснулась в его постели, довольная жизнью. Они не могли оторваться друг от друга. Лида старалась впитать в память каждое мгновение.

 – Ты такая красивая, – шептал Андерс. – Вчера я умирал от гордости, что ты – моя женщина.

 – Ты тоже ужасно хорош собой. Даже на большом экране у тебя нет ни единого недостатка.

 – Теперь ты будешь видеть меня по утрам, Лидия. И поймешь, что я не идеален.

 – Тише! – она прижала палец к его губам. – Не наговаривай на моего мужчину.

 – Мне нравится, как это звучит, – довольно промычал он в ответ и забрался руками под ее одеяло.

 – Андерс, подожди! Уже пару дней мне кажется, что я ощущаю шевеления малыша. Они совсем легкие, как будто внутри меня лопаются пузырьки. Сейчас я снова это чувствую, может быть, и тебе удастся?

Он откинул одеяло и положил ладони на ее округлый живот.

 – Вот здесь, – она немного сдвинула его руку.

Они замерли. Какое-то время ничего не происходило, и Лида решила, что ей показалось. Но вот снова кто-то будто тронул ее изнутри. Андерс посмотрел на нее и кивнул.

 – Привет, малыш! Я – твой папа, – нежно обратился он к животу.

Ребенок в ответ снова пошевелился, и у Лиды защипало в носу. Андерс поцеловал ее бережно, и она расплакалась. Он гладил ее по голове и говорил что-то по-шведски. Его язык звучал размеренно, он успокаивал и ласкал. Недаром на шведском были написаны лучшие детские книги. Из Андерса выйдет хороший отец.

 – Лидия, я должен тебе кое-что сказать, – он вновь перешел на английский. – Мне предложили съемки в Нью-Йорке. Я собираюсь согласиться. Это займет два-три месяца.

Она обреченно вздохнула. Рано или поздно это должно было случиться.

 – Понятно, – без выражения отозвалась она.

 – Ты хочешь поехать со мной?

 – Правда? – она пыталась не показать щенячью надежду, но вышло плохо.

 – Да. Я планирую снять квартиру на Манхэттене, ты сможешь посмотреть центр города. Мы могли бы ходить на выставки и концерты, я очень люблю Нью-Йорк. Осенью он особенно красив.

 – У меня только один вопрос.

 – Какой?

 – Там будет большая кровать?

 – Женщина, ты ненасытна! – воскликнул он с притворным осуждением.

 – Это все гормоны, – она виновато подняла брови.

 – Ты просто не можешь передо мной устоять. Я сегодня же закажу нам билеты.

После завтрака Лида устроилась с ноутбуком на балконе: она уже несколько дней почти не притрагивалась к работе. Андерс обещал приготовить ужин и уехал за продуктами, а она успела написать пару статей для строительной компании Виталика. Ей не хотелось терять небольшой, но стабильный источник дохода.

Не удержавшись от искушения, Лида пролистала несколько новостных порталов вроде «Голливудского репортера». Заголовки «Андерс Норберг с невестой» или «Андерс Норберг собирается покончить с холостяцкой жизнью» немало польстили ее самолюбию. На снимках она вышла очень недурно: ее красило и платье, и беременность. Она действительно выглядела невестой Андерса Норберга.

Ей захотелось порадовать его, стать ему еще ближе, и она зашла на сайт репетиторов, чтобы найти преподавателя шведского языка. Густаф, студент из Стокгольма, предлагал свои услуги по скайпу всего за двадцать пять долларов в час, и Лида написала ему. Воображение уже рисовало ей, как она поздравит Андерса с Рождеством на его родном языке, а он удивится и будет восхищен ею.

Вечером, после сочных фирменных стейков Андерса с овощами и домашней сальсой Глории, они смотрели «Дорогу» Феллини. Лида никогда прежде не видела этого фильма, и он тронул ее до глубины души. Андерс рассказывал ей о знаменитом режиссере, о его жизни и идеях: это была одна из любимейших картин Андерса.

Они сидели в полумраке и прислушивались к шевелениям малыша, глядя на звездное небо Лос-Анджелеса сквозь стеклянные стены.

 – Доктор сказал, что мне надо решить, где я буду рожать, – тихо сказала она. – Что ты об этом думаешь?