Исключение

Лида не раз появлялась на светских мероприятиях в Москве по долгу службы. Ей приходилось видеть и толпы фанатов за ограждениями, и красную ковровую дорожку отечественного разлива, и закрытые корпоративные мероприятия в элитных клубах. Форма без содержания, яркая упаковка без подарка. Огромные траты на несусветную глупость вроде ледяных скульптур, фейерверков, цветов и деталей интерьера. Все это заставляло ее презирать новоиспеченных звезд и нуворишей. Денежный эксгибиционизм и ничто другое. Русские всегда были склонны к показухе.

Премьерный закрытый показ новой серии «Мертвой крови» с последующим банкетом предназначался, несомненно, для сливок общества. Руководство канала праздновало выход заключительного сезона и одновременно завершение съемок. Это был финальный аккорд в семилетней истории сериала, покорившего многомиллионную аудиторию.

Перед входом в один из лучших отелей Лос-Анджелеса был организован проход между толпами поклонников и папарацци, ведущий к площадке для фотосъемки. Фоном служили рекламные щиты с логотипами канала.

Лида и Андерс подъехали к началу дорожки на тонированном лимузине с водителем: это соответствовало статусу и позволяло Андерсу выпить на банкете.  Он  вылез первым, и Лида услышала бешеный рев толпы. Визги, выкрики его имени и имени его персонажа, – все сливалось в грохочущую звуковую волну. Андерс отступил и подал Лиде руку. Затолкав страхи поглубже, она со всей грацией, которая у нее была, подобрала подол и вышла из машины. Ее слепили вспышки, но она была готова. Надев лучшую свою улыбку и расправив плечи, она проследовала за Андерсом. Он останавливался, чтобы дать автограф, благосклонно слушал комплименты и поздравления с днем рождения, шутя ответил на пару вопросов. Лида же просто улыбалась камерам. Она знала, что выглядит хорошо: ей уложили волосы волнами, сделали безупречный макияж, и восторг Андерса прибавил ей уверенности.

В клокотании толпы она различила несколько выкриков «Он не твой!», «Оставь его!», «Русская дрянь!», но осталась на удивление равнодушна. Истеричные вопли были настолько бессильными и ничтожными, что она вдруг ясно поняла, почему ей не стоит бояться армии его поклонниц. Они источали яд в интернете, пускали пену изо рта, орали из-за ограждений, писали безумные письма, но в его жизни не значили ничего. Лида понимала, что Андерс слышал эти крики, но даже не подал виду.

Они прошли к рекламным щитам и остановились, чтобы позировать фотографам. Андерс по-хозяйски обнял ее за талию.

 – Мистер Норберг, Вас можно поздравить? – спросил кто-то из журналистов.

 – Да, я скоро стану отцом, – Андерс обнажил зубы и гордо положил руку на Лидин живот.

 – Значит ли это, что мы скоро услышим о Вашей свадьбе?

 – Мы с Лидией хотели бы пока сохранить дату нашей свадьбы в секрете, – и он прижался к ее губам.

Она слышала, как щелкают вспышки, и понимала, что завтра эти снимки увидят свет. Вероятно, он просто пытался сохранить ее доброе имя, но Лида была рада публично заявить свои права на Андерса Норберга. Счастливыми глазами она перехватила его взгляд и прильнула к крепкому шведскому торсу.

Вопросы о браке посыпались как горошины, но Андерс предупредительно поднял руку.

 – Без комментариев! – и они вошли в отель.

 Во время показа Андерс держал Лиду за руку, нежно поглаживая ее ладонь большим пальцем. Его герой на экране одним движением вырвал сердце какому-то бедолаге, и Лида удивилась таланту Андерса перевоплощаться. Как он смог найти внутри себя эту жестокость? Как ему удалось изобразить существо, прожившее более тысячи лет? Норберг дышал своей работой, и Лида гордилась им. Мало, кто может найти свое призвание и следовать ему несмотря ни на что. Неужели она была бы рада браку с офисным клерком, изо дня в день тянущим свою серую лямку? Чего стоит надежность среднего класса, если ты не можешь увидеть мир? И пусть она не знала, как устроить собственную карьеру, созвучную его ритму передвижений, но разве присутствие в жизни цельного и счастливого человека не сделало бы счастливой ее саму? Разве жена декабриста  – не призвание само по себе?

Лида взглянула на Андерса: в его глазах поблескивал свет экрана.

 – Я так горжусь тобой, – шепнула она, и почувствовала, как он благодарно сжал ее пальцы.

Потом Андерс познакомил ее с коллегами по цеху. Эти люди, чьи снимки пестрели в глянцевых изданиях всего мира, оказались на удивление легки в общении. Фотограф Вася Марков оказался прав: чем ниже статус знаменитости, чем больше она о себе думает. Это касалось многих российских звезд, готовых заплатить за любое упоминание в прессе, но изображающих снисходительную усталость от мнимых толп фанатов и папарацци. Лиду поразила неформальная обстановка и дружелюбие главной актрисы сериала. Вопреки собственным ожиданиям, она не почувствовала ревности к женщине, которая снималась с Андерсом в откровенных сценах. Эмма Торнвуд была открытой и обаятельной, и они с партнером по фильму перешучивались без намека на сексуальный подтекст.

За семь лет люди стали Андерсу рабочей семьей. Он рвался в кино не ради славы, а ради удовольствия от творчества и новых людей.  Наверное, каждый фильм давал ему что-то, и Лида была рада этому открытию.

Билл Уинтерс, у которого она не так давно брала интервью, узнал ее и подошел поздравить с ребенком. Он не проявил ни капли осуждения, даже сделал несколько комплиментов и шутливо посетовал, что не встретил ее первой.