Исключение

 – Просто ты сидишь рядом.

 – Лидия!

 – Я не знаю, Андерс! – взвилась она. – Это само получилось. Какая разница, это фантазия!

 – Почему? Мне это важно.

 – Знаешь, как бы это было на самом деле? Я бы укладывала ребенка одна и ждала, пока ты придешь с очередной премьеры. Ночью, утром… Придешь ли вообще. А потом читала бы в новостных лентах, как ты развлекался с другими женщинами.

 – Почему ты так решила?

 – Потому что ты – это ты. Известный, умный, красивый и дико сексуальный. И прекрати улыбаться! Мне одного вечера хватило, чтобы переспать с тобой.

 – А если бы я был не актером, а просто незнакомцем? Ты бы занялась со мной сексом в первый вечер?

 – Нет.

 – И ты еще осуждаешь фанаток! – хмыкнул он.

 – Дело не в этом. Я читала твои интервью, смотрела фильмы. Я уже многое про тебя знала.

 – Если ты готова была переспать со знаменитостью, то откуда мне знать, что ты не сделаешь то же самое с любым другим известным актером? Здесь их много.

 – Это бред!

 – Тогда почему ты думаешь, что я буду спать с фанатками и журналистками? – возмущался он. – Я хотел не просто секса, а секса с тобой. И до сих пор хочу. А ты выдумываешь какие-то барьеры. Может, нам стоить попробовать?

 – Ради ребенка?

 – Ради нас. Давай забудем эти ярлыки. Я не считаю тебя охотницей за алиментами, а ты не думай, что я ловелас. Я ведь доверяю тебе. Почему ты не можешь доверять мне? Иди сюда, – он похлопал по дивану.

Лида пересела и дала ему себя обнять. Соблазн был слишком велик.

 – Я не знаю. Если все разрушится, будет очень тяжело, – ноздри затрепетали от знакомого запаха теплой кожи, и Лида прерывисто вздохнула.

Ей до чертиков не хотелось отпускать Андерса от себя, не хотелось его ни с кем делить. Но отказаться от него вовсе, оберегая себя от ревности, она не могла.

 – Расскажи мне о себе, Андерс, – тихо попросила она.

 – Что ты хочешь услышать?

 – Что-нибудь. Хочу понять тебя, узнать. Расскажи о своем детстве, о семье. Что ты больше всего любишь вспоминать?

 – Хорошо, – он вздохнул. – У меня была бабушка, ее звали Кайса. Мама моей мамы. На все лето меня отправляли к ней. У нее небольшой деревянный дом и огород. Тогда мне было лет шесть, наверное. Кристер и Олли были еще маленькими, с ними сидела мама. А Петер и Элин еще даже не родились. И вот у бабушки был только я. Не пойми неправильно, я люблю братьев, но было так здорово ненадолго почувствовать себя единственным. Мы копались в земле, я помогал. Сейчас понимаю, что больше мешался, но бабушка меня хвалила, и я был ужасно горд. Я собирал малину, а она взбивала сливки, и ничего вкуснее я в жизни не ел. А вечером мы сидели в гостиной и читали. Сначала я должен был почитать немного сам, а потом книгу брала бабушка Кайса, и у нее получалось так интересно, что я мог слушать часами. Я очень любил про Эмиля из Леннеберги. Даже пытался вырезать деревянных старичков. Бабушка хранила их в шкафу за стеклом. А чердак… Как я любил бабушкин чердак! Там куча сокровищ. Старые фотографии, кинокамера с круглыми кассетами, одежда, значки, монетки, китайские фарфоровые фигурки. Олли их потом разбил. А еще у бабушки были керосиновые лампы, она их зажигала для меня. Я помню, как они пахнут.

 – У моей бабушки тоже была такая, – Лида положила голову Андерсу на плечо и слушала его рассказ, представляя себе маленького белокурого мальчика. – Мы ее на улице зажигали.

 – Мне кажется, что меня бабушка любила больше всех. Я был послушным. И с младшими сидел. Вот Кристер – он был бандитом. Лез во все драки, плевался. Постоянно стоял в углу. Правда, он и там продолжал: рисовал на стене. Когда вырос, он стал слушать рэп. Ужас! Эти дикие звуки из его комнаты…

 – А ты что слушал?

 – Рок. У меня была черная кожаная куртка, а в комнате висели плакаты Aerosmith, Guns’n’Roses, Scorpions. Я чувствовал себя очень крутым.

 – Тебе нравилось расти в большой семье?

 – Знаешь, это не всегда праздник, как на рождественской фотографии. Иногда было трудно. Все орут, дома бардак, младшие что-то делят между собой. И родители из поколения хиппи. У нас дома постоянно были какие-то вечеринки, люди пили, курили, танцевали. Шумно, но весело. В такие дни никто не следил, во сколько мы с Кристером ложились спать. Укладывали только маленьких. А мы могли сидеть допоздна и слушать взрослые разговоры. Но друзей я домой стеснялся приводить.

 – Почему?

 – Я же говорю: родители-хиппи. Папа мог ходить по дому в одних трусах. Приходишь домой с друзьями, а он стоит на кухне полуголый с сигаретой в зубах и готовит ужин. У нас же гости! Но его это не смущало.