Исключение

Всю дорогу до дома они ехали молча.

 – У третьего подъезда остановите, пожалуйста, – сказала Лида, когда в свете первых фонарей появился знакомый сталинский дом.

 – Я хочу пойти с тобой, – неожиданно сказал Андерс.

 – Зачем?

 – Я мало о тебе знаю. Хочу сам увидеть, в каких условиях ты живешь.

Лида пожала плечами.

 – Как пожелаешь. Но я живу не одна.

 – Родители? – спросил Андерс, захлопнув за собой желтую дверцу машины.

 – Нет, – Лида поежилась от прохлады майского вечера. – Мои родители умерли, когда я была маленькой.

 – Прости.

 – Все нормально. Я их не помню.

Она набрала код домофона и открыла пиликающую дверь. Лампа в подъезде опять мигала. Лиде было неудобно и стыдно перед Норбергом за окружающее убожество. Не так давно сталинские дома считались верхом роскоши, но время шло, и из могущественных гигантов они превратились в угрюмые устаревшие глыбы. В подъезде пахло сыростью, большие серые ступени от множества ног стали скользкими и покатыми. Но главным атавизмом оставался железный скрипучий лифт в сетчатом коробе. Он устало грохотнул, Лида распахнула серую дверь и пропустила Андерса в узкую кабину. Дверь была недавно покрашена, но от этого казалась только более старой, как старуха с алой помадой на сморщенных губах. Норберг оглядывался молча. Лицо его не выражало ни брезгливости, ни удивления. Если какие-то эмоции и вызвала в нем унылая обстановка, он держал их при себе.

 – Это старый дом, он построен еще при Сталине, – Лида чувствовала потребность оправдаться.

 – Интересно, – тактично ответил Норберг.

Наконец, они вышли на просторную лестничную клетку четвертого этажа. Лида повернула ключ в замке и на мгновение она замерла.

 – Я живу с дедом, – предупредила она Андерса. – Он плохо слышит и не говорит по-английски. Ты сам напросился.

Андерс кивнул.

 – Я дома, – привычно крикнула Лида.  – Не одна!

Включила свет в прихожей и попыталась оглядеть свое жилище со стороны. Она никогда не задумывалась, насколько презентабельно для иностранца выглядит квартира. В ней и русских-то гостей почти не водилось. В любом случае, главным кредо в жизни Лиды была аккуратность, поэтому за порядок она была спокойна.

Длинный и из-за высоты потолков казавшийся узким коридор тянулся к кухне. Клеить обои с такими потолками было настоящим испытанием, но год назад Лида прошла его. На светлых голубоватых стенах висели фотографии и маленькие акварельные рисунки: мама в юности увлекалась живописью. По правую руку шли двери: в дедову комнату, в бывшую мамину, где теперь почти никто не бывал, и в комнату Лиды. Паркет был старым, для его ремонта надо было нанимать мастеров, но несмотря на потертости выглядел прилично. Из комнаты деда звучало «Эхо Москвы».

 – Я не говорила ему, кто отец ребенка, – сказала Лида вполголоса. – И пока ты ничего не решил, не скажу. Ты – коллега, знакомый по работе, что-то такое. Проходи прямо по коридору на кухню, а я его приведу.

Андерс кивнул, и Лида заглянула к дедушке.

 – Кто пришел? – спросил Александр Борисович. – Виталик?

 – Нет, это по работе, – Лида нагнулась и чмокнула деда в сухую щетинистую щеку. – Из Швеции. Выйдешь познакомиться?

 – Можно.

 – Хорошо, мы будем на кухне. Ты обедал?

 – Пил чай с бутербродами.

 – Я же оставила суп! Тебе надо есть горячее.

 – Я чай даже не разбавляю!

 – Перестань. Я погрею тебе гуляш с гречкой.

 – Я могу и сам. Тебя ведь тошнит.

 – Ничего, вечером получше. И сам ты опять будешь есть одни бутерброды. Все, мы тебя ждем, – Лида улыбнулась. Дед был ее самым родным человеком на свете, и если ремонт или скромная обстановка заставляли ее стесняться, то за дедушку она чувствовала только гордость.

Андерс стоял у окна.

 – Ты голоден? – спросила она. – Я сейчас буду греть деду ужин, тебе тоже хватит. Правда, еда простая.

 – Кажется, мы уже обсуждали устрицы в прошлый раз. Я всеядный. И да, я бы поел. Ты живешь одна с дедом?

 – Да. Когда родители погибли, дедушка и бабушка меня воспитали. Потом бабушка умерла от рака, и вот мы остались вдвоем.

 Андерс повернулся к холодильнику и оглядел сувенирные магниты из разных стран.

 – Это твои?

 – Да, я вела колонку путешествий. До того, как мне поручили интервью.