Страница 5 из 87
Странная была у него манера общаться. Он будто пережевывал слова прежде, чем выплюнуть.
Поздний вечер, ни одно окно не горит, ворота – на замке. Ответ «мы закрыты» казался таким очевидным, что Глеб не стал его произносить – только кивнул.
– Понимаешь, пацан, я колесом на блок налетел. Такой – пористый, строительный, – мужик изобразил руками солидных размеров куб. – Из старших есть кто?..
– Нет.
– Ты в машинах сечешь?
– Секу.
– Тогда пойдем.
Глеб обернулся. Где-то там – в тишине, в полутьме – его дожидалась Лана, все еще теплая, влекущая, податливая.
– Слыш, пацан, – мужик коротко, резко – почти больно – тронул его за плечо. – Колесо лопнуло, я сюда на запаске притащился. Но уже и на ней каркас ежом стоит. Выручай!
Глеб снял с гвоздя отцовскую брезентовую куртку – и вышел под дождь.
Фольксваген Поло – не разобрать в грозу, какого точно цвета – почти не выделялся на фоне бушующей стихии, и поэтому казалось, что свет фар, конусами разрезающий воздух, лился сам по себе, из ниоткуда.
Глеб посветил фонариком на поврежденный бок машины. Вмятины на кузове. Запаска тянула последние метры. Возможно, проблемы со ступицей. Машина казалась ему живым существом – жеребенком с поврежденным копытом и черт знает, какими еще травмами.
– Идите в дом. Сам загоню.
Глеб открыл ворота. Чавкая сланцами по вязкому песку, вернулся к машине. Мужик все еще стоял рядом, держась за ворот ветровки так, чтобы вода не затекала за шиворот. Какого черта ему мокнуть?.. Но вопросов Глеб задавать не стал. Видно – мужик не в себе. Может, шок после аварии. Если раньше не попадал, нервы крепко могло тряхнуть.
Распахнул дверь, запрыгнул на сидение и, уже поднеся ключ к зажиганию, – обмер. Боковое зрение уловило чей-то силуэт на соседнем кресле. Глеб резко повернул голову – как раз вовремя – вспышка молнии осветила женщину. То ли от этого внезапного белого света, то ли из-за непривычной, цепляющей взгляд красоты, незнакомка показалась Глебу эфемерной. Она сидела неподвижно, обнимая себя за плечи, и смотрела перед собой – куда-то за пределы стекла, покрытого водой густо, точно коркой льда.
У нее был четкий – выточенный – профиль. Полные сочные губы. Большие глаза с легким восточным разрезом. Прямой, чуть вздернутый нос. Никаких идеальных пропорций. Но, возможно, именно их отсутствие – то, что язык не поворачивался назвать изъяном – и притягивало взгляд.
Светло-русые волосы волнами спадали на плечи, сплетались в растрепанную косу и исчезали под капюшоном тонкой курточки, наброшенной на плечи. Это тоже привлекало внимание, рождало отклик – и Глебу захотелось очень осторожно, бережно высвободить косу.
– Здрасте… – наконец, выдавил он.
– Привет, – отозвалась незнакомка после такой долгой паузы, что Глеб подумал, не повторить ли приветствие.
Голос низкий, грудной, вызвал легкое волнение в солнечном сплетении.
Стук костяшки пальца по стеклу был таким неожиданным и громким, что Глеб вздрогнул – и, наконец, перестал пялиться на женщину. Мужчина, чей образ едва угадывался за окном, залитым водой, кивками головы, похоже, пытался спросить, в чем задержка.
Глеб поднял руку – мол, все в порядке – и выжал сцепление.
Остановился у самого крыльца.
– Зайдете? – предложил Глеб спокойным и безразличным, как ему казалось, тоном.
В ожидании ответа пальцы сжали руль. Все это происходило само собой, словно тело жило своей жизнью. От этого было неприятно.
Спохватился – одним движением снял с себя куртку и протянул женщине – подталкивая ее к принятию решения. Ему бы следовало открыть ей дверь, помочь выйти из машины, провести до крыльца, но он задержался, чтобы придти в себя. Вытянул перед собой руки и со спокойствием опытного врача отметил, что они дрожат.
Пока Глеб добежал до крыльца – всего-то пара метров – успел промокнуть насквозь. Распахнул дверь, пропуская гостей. Здесь, в своих стенах, он почувствовал себя лучше.
– Спасибо, – женщина протянула куртку Глебу.
Их руки едва соприкоснулись – и все спокойствие полетело к чертям. Прикосновение ее прохладных тонких пальцев с блестящим колечком на безымянном, взгляд ее чуть влажных глаз – обволакивающий и, в то же время, пронзительный, – она плакала? почему? из-за кого? – все задевало его, вызывало душевный зуд.
«Чертовщина», – Глеб усмехнулся сам себе и провел ладонью по жесткому ежику волос, сгоняя наваждение.
– И что это было за кольцо? – Граф рывком разворачивает мое кресло.
Я ахаю от неожиданности.
Он нависает надо мной, упираясь ладонями в подлокотники. Раздетый по пояс, волосы липнут ко лбу. Жар от его тела исходит такой, словно оно полыхает. Но блеск в его глазах – бесовской, пугающий – будто имеет иную подоплеку, чем перечисленное выше. Граф рассержен на меня? Интересно, за что.
– Странно, что вы вообще что-то расслышали, кроме стонов проститутки, – холодно замечаю я.
– Вот как?.. – раздается из глубины комнаты язвительный женский голос.
Граф усмехается, оглядывается – короткая передышка, я успеваю перевести дыхание – а затем борьба взглядов продолжается.
– Камилла – не проститутка, она – моя подруга, – Граф улыбается одними уголками губ. – Я никогда не плачу за секс.
Не сказать, что я очень сожалею о сказанном, но взгляд опускаю. Изучаю свои руки, сложенные на коленях, – длинные пальцы с короткими, не накрашенными ногтями, почти у самой косточки на запястье – розовое родимое пятно. Слушаю, как одевается подруга Графа. Странно… Мне казалось, одежды на ней было куда меньше.