Страница 26 из 87
Песня зазвучала снова. Ксения поднялась с колен и выключила запись.
– Хочешь чая?
Глеб попытался ответить, но горло пересохло. Поэтому он просто кивнул.
Ксения ушла, а он все продолжал стоять, обнаженный, опираясь ладонью о подоконник. Глеб осознавал: его жизнь изменилась и больше никогда не будет прежней. Какую роль он играл в этом новом мире? Кроме предателя Ланы и любовника замужней женщины?
Мелкий дождь размывал пейзаж за стеклом. На асфальт, лопаясь, падали каштаны. По серой улице куда-то спешила женщина в сером пальто, с раскрытым цветастым зонтом. Кленовый лист, который к нему прицепился, едва различался на пестром фоне. Глебу показалось, что это единственное яркое пятно в унылой Вселенной может что-то значить.
На кухне закипал чайник. Ксения заперлась в ванной.
Глеб так ждал близости с этой женщиной – и близость была волшебной, тогда почему же сейчас он чувствовал себя обманутым? Потому, что те минуты ничего не изменили? Вырезать их – и все останется, как прежде: он в гостях у Ксении, она заваривает ему чай... А как могло быть иначе? Они, обнимаясь, лежат на полу, одаривая друг друга теплыми ленивыми поцелуями?.. Такая картинка даже в его голове не оживала.
Ксения не любила его. Похоже, она вообще ничего к нему не чувствовала – тогда как Глеба эмоции разрывали на куски. Но разве можно влюбить в себя женщину, которая этого не хочет?.. И разве можно перестать любить женщину, если сильно этого захотеть?..
Глеб сжал кулак и легонько ударил им по подоконнику. Пестрый зонт – это спасительное пятно на сером фоне – ничего не значило. То, что произошло между ним и Ксенией, – тоже ничего не значило. Но жизнь продолжалась.
Оделся, пошел на кухню – такую же необжитую, как и комната. Ксения, привстав на цыпочки, рыскала по полкам в поисках сахарницы – видимо, бывала здесь не чаще Глеба.
– Не надо сахара.
Ксения замерла, словно услышала неожиданную новость – что такого она уловила в его голосе? Потом медленно обернулась. Локон соскользнул с ее плеча на лопатку, и Глеб опустил взгляд – так хотелось подойти к ней, легонько сжать это плечо, погладить, поцеловать его… Такое просто желание – почему оно казалось таким невыполнимым?..
– Послушай, Стрелок… – Ксения села рядом с ним за миниатюрный столик. Случайно коснулась его ноги своей – и тотчас же отодвинулась. – Я бываю здесь только по вечерам пятницы. Остальное время квартира свободна. Зачем тебе жить в общаге? Живи здесь, – она сунула руку в карман юбки, затем разжала кулак – словно фокус показала. На ладони лежал ключ.
Ксения улыбалась – искренне и как-то… беззащитно. Держа ключ на раскрытой ладони, она ждала ответ. Глеб молчал, вглядываясь в ее красивые, глубокие и совершенно безразличные к нему глаза. Теперь ему казалось, что вовсе не близость с ней станет последним гвоздем, а его согласие переехать в эту квартиру. Только к чему медлить, если он знал ответ?
– Так что насчет квартиры? – Ксения чуть склонила голову набок. Серебряная сережка в ее ухе качнулась – и блеснула, поймав свет лампы.
– Согласен, – ответил за Глеба тот, другой мужчина, который жил в нем. И взял протянутый ключ.
– Давайте, попробуем еще раз, – прерываю я свой рассказ.
Граф медлит с ответом.
Как же тихо в этом доме… В моей квартире никогда не бывает такой убийственной тишины – даже ночью.
Граф все еще молчит. Еще немного – и он вгонит меня в краску. Вот уж точно и в мыслях не было напрашиваться. И черт меня дернул… Не говоря ни слова, Граф садится на край кровати, прячет руки за спиной, закрывает глаза – отработанные действия. Улыбаюсь – немного нервно.
Почему теперь те же действия даются мне куда сложнее?.. Кладу руку Графу на плечо. Но вместо того, чтобы, как в прошлый раз, заскользить ладонью вниз, – перемещаю ее выше, на шею. Тепло его кожи обжигает – я замерзла в этом наряде и, если не врать самой себе, жутко нервничаю, – но мне не хочется прерывать прикосновения. Признаю, мне нравится дотрагиваться до Графа. Это чертовски волнительно – и приятно.