Когда падают звезды

– Не волнуйся, мне незачем зонтик, я не собираюсь совершать прогулки, а в доме, надеюсь, предательские лучи мне не причинят вреда. Соня, ты несносный ребенок! Развернись ко мне спиной, дай уже наконец-то заплести одну единственную косу, ты же не хочешь предстать перед женихами неряхой! – девушка сникла, но подчинилась. Упомянуть при ней предстоящих женихов – верный способ заставить хоть пару минут посидеть спокойно.

– Ох, женихи… Зачем мне эти женихи… Ладно, ну хотя бы расскажи мне кого из тех, кто там будет, ты знаешь? Многие ведь среди приглашенных твои ровесники, и даже старше. Три года тому, когда был твой дебют, многие из них тоже были представлены свету?

– Я вряд ли знаю кого-то настолько близко, чтоб рассказать действительно интересные для тебя историю, но, возможно, отвечу на некоторые твои вопросы. Кто тебя интересует?

– Дай подумать… – Соня действительно серьезно восприняла поставленную перед ней задачу, сморщила лобик, пытаясь вспомнить кто же из списка приглашенных интересует ее больше всех. – Сейчас… А, вспомнила, что ты знаешь о Малкомле Маккадамсе? Сыне графа Маккадамса? В детстве они гостили у нас, и я помню, что мальчик был не сильно общительным, но, в отличие от других, его-то я хоть видела, не важно, что почти десять лет назад.

Отвлекающий маневр сработал, Соне настолько было интересно услышать ответ, что она затихла, перестала ерзать, и Майя смогла спокойно заняться прической сестры. Волосы у нее были шикарные – мягче шелка, длинные, пышные, чуть вьющиеся, каскадом спадающие до поясницы. Эх, вот бы Майе такие! Черт с ними, с глазами, пусть голубые, если хоть волосы были бы не белыми.

– Мы были с ним знакомы … Точнее меня ему представили на первом балу, – да, это правда, Майю представили этому молодому человеку, совсем не дурному собой, высокому, возможно, недостаточно мужественному, как их папа, но, в конце концов, какой мужественности ждать от мальчика семнадцати лет? Так вот, ее представили, но кроме презрения в его глазах, девушка не увидела ничего. Хотя нет, потом, когда она вышла подышать на балкон, именно он рассказывал группе девушек, что выводить в свет «это белое недоразумение» – сущее посмешище. Да, это был он. – Я удивлена, что он до сих пор числится в холостяках.

Если для девушки нормальным было выйти замуж в шестнадцать, идеальным вариантом – в семнадцать, практически скандальным – в восемнадцать, и уже скорее немыслимым чудом после, то мужчинам в этом смысле намного проще. И в тридцать они продолжались считаться завидными женихами, и в этом не было ничего зазорного. Удивилась Майя его неженатости лишь потому, что любая семья почтила бы за честь, получить предложение сына графа, и претенденток было достаточно еще в тот, первый год, не говоря о последующих, но он оказался, видимо, крепким орешком.

– Он красив? – что же еще может интересовать шестнадцатилетнюю девчонку.

– Был хорош собой, если за три года ничего не изменилось, то да, красив.

– Умен?

– Наверное, раз не женился до сих пор, значит или очень умен, или, наоборот.

– А при чем тут женитьба и ум?

– Просто, дорогая моя, девушки, заинтересованы в замужестве чуточку больше чем ты, готовы на многие каверзы, лишь бы жених оказался в силках, а он, судя по статусу, эти силки пока что успешно избегал.

– А сестра и брат Киплинги? Не помню, кто они? Маркизы? Как это все сложно…

– Да, маркизы. Он – старший, но, по-моему, во время моего дебюта он еще был мал, значит, ему восемнадцать, она – твоя ровесница. О них я сказать, к сожалению, почти ничего не могу, но отличительная черта их семьи – они блондины.

Соня развернулась, прядь выбилась из прически, придется переделывать.

– Блондины? И девушка тоже? – неподдельная жалость в голосе.

Майя кивнула, вздыхая – странный у них мир, вот уже пару сезонов блондины были не в моде, хотя, как казалось Майе, это очень красиво – кожа цвета бронзы и золотые волосы. Но как о красоте может судить человек, который считается в этом «странном мире» бичом?

– Да, оба, но не переживай, думаю за этот месяц она сможет убедить какого-то зазевавшегося жениха, что это совсем не изъян, – Соня улыбнулась, это главное, а правда или нет, узнать им предстоит совсем скоро.

– Ладно, а что ты знаешь о хозяине, о герцоге? Он стар, у него есть дети, сыновья? – этого вопроса Майя почему-то боялась.

– Нет, насколько я знаю, ему недавно исполнилось тридцать, он молод, не женат, бездетен.

– И герцог, – Майя надеялась, что она ошиблась, ведь у сестры в глазах блеснула искорка.

– Подожди, но ты ведь даже не спросила, красив ли он!

–  Следуя твоей логике, тут два вариант – красив и умен, или страшный и глупый.

– Почему? – Майя искренне удивилась такому замечанию сестры.

– Потому что если герцог к тридцати годам не женат, то он или ужасно красив, и при этом очень умен, или дурен собой, да и еще настолько глуп, что не смог поймать ни одной дурочки на удочку своего титула. Вот так. И в этой голове, – девушка указала на свою ровную челку, – иногда строятся взрослые мысли, ты не находишь?

Да, она была права, он красив, очень. Во всяком случае, был красив, когда Майя видела его когда-то, три года назад.