Высокие небеса Тулузы

Ночью над го­родом про­нес­ся ве­тер. Стук вет­вей по стек­лу и жес­тя­ному по­докон­ни­ку раз­бу­дил месье Мо­рана. Ми­нова­ли и­юль и ав­густ, ле­то ухо­дило, осы­пая про­вин­цию соз­ревши­ми пло­дами и дож­дя­ми - шум­ны­ми и быс­тры­ми, ур­чавши­ми в во­дос­точных тру­бах и бур­ны­ми по­тока­ми из­вергав­ши­мися из ра­зину­тых пас­тей мед­ных дра­конов. Из­не­могав­ший от жа­ры го­род с не­тер­пе­ни­ем до­жидал­ся при­хода осе­ни, праз­дни­ков ви­ног­радно­го сбо­ра, на­чала но­вого те­ат­раль­но­го се­зона и по­ры де­ревен­ских сва­деб.

Фран­суа Мо­ран ле­жал в тем­но­те, уку­тав­шись в ат­ласное оде­яло. Бе­зучас­тно сле­дя, как се­рые пря­мо­уголь­ни­ки окон в об­рамле­нии гар­дин на­лива­ют­ся приз­рачно-бе­лой ма­товостью бли­зяще­гося рас­све­та. Из тем­но­ты прос­ту­пали от­дель­ные пред­ме­ты об­ста­нов­ки - угол ши­фонь­ера, изящ­ный за­виток на под­ло­кот­ни­ке крес­ла, очер­та­ния сто­ла. Те­перь эти по­кои при­над­ле­жали ему, а он - он все­цело при­над­ле­жал мон­сень­ору де Лан­саль­яку.

Ак­тер прек­расно соз­на­вал про­даж­ность сво­его ре­мес­ла. Месье Мо­ран не раз ви­дел, как зак­лю­чались сдел­ки и чем оп­ла­чива­лись вы­год­ные ро­ли - но впер­вые ему до­велось прой­ти че­рез это са­мому. Ни­какие ван­ны с аро­мати­чес­ки­ми по­рош­ка­ми не мог­ли смыть нез­ри­мой гря­зи с его те­ла. Гря­зи, въ­ев­шей­ся и разъ­еда­ющей ду­шу ис­подволь, как ржав­чи­на гры­зет же­лезо. Дол­ги­ми бес­сонны­ми но­чами Фран­суа блуж­дал в за­путан­ном и зло­вон­ном ла­бирин­те собс­твен­ной ду­ши, бес­по­мощ­но пы­та­ясь осоз­нать - как же так выш­ло? Как из ве­село­го, от­кры­того, ис­крен­не влюб­ленно­го в жизнь и ее ра­дос­ти юн­ца он прев­ра­тил­ся в утон­ченно-зам­кну­тое соз­да­ние? Рань­ше ак­тер вска­кивал с пер­вы­ми лу­чами сол­нца, те­перь - по­дол­гу ва­лял­ся в пос­те­ли. От­дых не при­носил об­легче­ния. Он ощу­щал се­бя раз­би­тым, ус­тавшим и вя­лым, слег­ка ожив­ля­ясь толь­ко к ве­черу, ожи­дая, ког­да за ним приш­лют от мон­сень­ора. Фран­суа не хо­телось чи­тать - хо­тя в его рас­по­ряже­нии бы­ла ог­ромная и со вку­сом по­доб­ранная биб­ли­оте­ка. Не хо­телось пи­сать - все, что вы­ходи­ло в эти ме­сяцы из-под его пе­ра, бы­ло пре­ис­полне­но скуч­ли­вой тос­ки.

В пер­вые дни пре­быва­ния в ар­хи­епис­коп­ском двор­це он вы­наши­вал пла­ны по­бега - по­ка не об­на­ружил, что за ним не­навяз­чи­во, но прис­таль­но сле­дят. Он хо­тел уме­реть, по­кон­чив с со­бой - но тут вме­шалось здра­вомыс­лие. Уп­ря­мо и на­зой­ли­во до­казы­вая: не будь же глуп­цом, Фран­суа! Ко­му из тво­их зна­ком­цев хо­тя бы раз в жиз­ни под­во­рачи­вал­ся та­кой ве­лико­леп­ный шанс? У те­бя есть все, о чем мо­жет меч­тать че­ловек тво­его про­ис­хожде­ния и тво­его ре­мес­ла! Ты хо­тел отыс­кать пок­ро­вите­ля - ты его на­шел, да еще ка­кого! Те­бе да­рова­ли кры­шу над го­ловой, рос­кошный стол, на­ряды от до­рогих пор­тных и без­донный ко­шелек, от­ку­да мож­но чер­пать пол­ной горстью! Ка­кого ля­да ты жа­лу­ешь­ся и ску­лишь?

За лю­бое пок­ро­витель­ство не­об­хо­димо пла­тить, ибо ник­то не тво­рит доб­ро прос­то так, по склон­ности ду­шев­ной. Фран­суа рас­пла­чивал­ся за рос­кошное про­жива­ние, еже­нощ­но по­такая изоб­ре­татель­нос­ти его эми­нен­ции. Пе­рез­на­комив­шись со все­ми об­разчи­ками об­ширной эро­тичес­кой кол­лекции мон­сень­ора и при­выч­но об­на­ружи­вая по ут­рам за­сох­шие кап­ли кро­ви на из­нанке шел­ко­вого ниж­не­го белья. Пов­то­рить свой под­виг и са­молич­но по­иметь лю­бим­чи­ка де Лан­саль­яку уда­лось все­го еди­нож­ды, но пре­подоб­ный по­казал се­бя тре­бова­тель­ным и ис­ку­шен­ным зри­телем.

Лю­бимым пред­став­ле­ни­ем его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тва бы­ла сцен­ка с зер­ка­лами. Ак­те­ру над­ле­жало встать пе­ред по­золо­чен­ным трель­яжем в рост че­лове­ка, до­тош­но пов­то­ря­ющим вся­кое его дви­жение, и пос­те­пен­но ра­зоб­ла­чать­ся. Ког­да на Фран­суа ос­та­вались лишь чул­ки и со­роч­ка, мон­сень­ор за­бот­ли­во под­со­вывал ему од­ну из сво­их иг­ру­шек. Обыч­но это был от­ли­тый из брон­зы и тща­тель­но от­шли­фован­ный фал­лос ан­тичной ра­боты, ко­торым месье Мо­рану и над­ле­жало удов­летво­рить се­бя. С над­ле­жащей страстью и при­лежа­ни­ем, сто­нами и вы­рази­тель­ны­ми те­лод­ви­жени­ями, да­бы на си­яющей зер­каль­ной гла­ди ос­та­лись мут­но­ватые раз­во­ды вып­леснув­ше­гося се­мени. Иног­да пре­подоб­ный яз­ви­тель­но ин­те­ресо­вал­ся, о ком меч­та­ет в эти тро­гатель­ные мо­мен­ты его пад­ший ан­гел - мо­жет, об от­це Ан­ту­ане? Так ви­карий в отъ­ез­де. Но ког­да-ни­будь он неп­ре­мен­но вер­нется в Ту­лузу. Ему бу­дет при­ят­но взгля­нуть на ус­пе­хи быв­ше­го по­допеч­но­го. Толь­ко не за­бивай се­бе го­лову меч­та­ми о люб­ви, Фран­суа. Это бы­ла все­го лишь сдел­ка. Ока­зав­ша­яся для те­бя, сын мой, очень вы­год­ной.

Фран­суа и сам не знал, как ему те­перь от­но­сить­ся к Шар­лю д'Арнье. Его те­ло пом­ни­ло дол­гие, бе­зум­ные но­чи и бес­печно-счас­тли­вые дни, при­кос­но­вения опыт­ных рук и неж­ных губ. Его ду­ша стре­милась вос­со­еди­нить­ся с пер­вым муж­чи­ной в жиз­ни бро­дяче­го ак­те­ра - по­казав­шим ему, ка­кой слад­кой и го­ловок­ру­житель­ной мо­жет быть лю­бовь. Но рас­су­док уп­ря­мил­ся. Рас­су­док на­поми­нал: в злос­час­тный ве­чер д'Арнье не вы­мол­вил ни сло­ва про­тес­та. Не по­пытал­ся си­лой увес­ти Фран­суа из двор­ца, не выс­ту­пил про­тив сво­его пат­ро­на. Шар­лю д'Арнье, как и месье Мо­рану, нуж­но бы­ло де­лать карь­еру и до­бивать­ся мес­та под сол­нцем. Мо­лодой ви­карий не стал пор­тить хо­рошие от­но­шения с вы­соко­пос­тавлен­ным пок­ро­вите­лем ра­ди пот­ре­пан­ной чес­ти ка­кого-то фиг­ля­ра по­горе­лого те­ат­ра. Д'Арнье скло­нил свою гор­до по­сажен­ную го­лову, по­корив­шись во­ле пре­ос­вя­щен­но­го - и у­ехал. А месье Мо­ран ос­тался, про­сыпа­ясь от чувс­тва горь­кой ут­ра­ты и бес­ко­неч­но­го оди­ночес­тва, ма­шиналь­но вы­тяги­вая ру­ку - и на­ходя на ши­рокой пос­те­ли лишь пус­то­ту.

Д'Арнье боль­ше не бы­ло ря­дом. Был толь­ко мон­сень­ор де Лан­саль­як с его не­уто­лимой стар­ческой по­хотью. Во­лей-не­волей Фран­суа приш­лось вы­нуж­ден приз­нать, что вме­шатель­ство его эми­нен­ции из­ме­нило судь­бу юно­го ли­цедея к луч­ше­му. Он чес­тно ста­рал­ся ис­полнять свои обя­зан­ности, не жа­ловал­ся во вре­мя ноч­ных иг­рищ, учась ис­кусс­тву изоб­ра­жать под­линную страсть и боль, уме­нию дос­тавлять удо­воль­ствие пар­тне­ру и под­держи­вать иг­ри­вую бе­седу. Соз­на­вая, что его шли­фу­ют и гра­нят, слов­но най­ден­ный в руд­ных ко­пях дра­гоцен­ный ка­мень, от­се­кая лиш­нее. Ос­ме­лива­ясь роп­тать лишь ког­да его эми­нен­ция слиш­ком уж усердство­вал со сво­ей жи­вой за­бавой, за­бывая, что пе­ред ним че­ловек из пло­ти и кро­ви. По­рой де­ло до­ходи­ло до оп­ле­ух - и Фран­суа по­том при­ходи­лось дол­го вы­мали­вать про­щение. Од­нажды мон­сень­ор по­сулил вы­сечь бол­ту­на за не­уме­рен­ное зло­язы­чие - и вы­пол­нил свою уг­ро­зу, да так, что Фран­суа по­том нес­коль­ко дней от­ле­живал­ся квер­ху зад­ни­цей, ши­пя сквозь зу­бы и изощ­ря­ясь в прок­ля­ти­ях по ад­ре­су его эми­нен­ции.

Те­ат­ра то­же боль­ше не бы­ло. Пос­ле премь­еры «Сер­дца ти­рана» де Лан­саль­як щед­ро рас­пла­тил­ся с на­няты­ми ак­те­рами и рас­пустил соб­ранную труп­пу. Фран­суа не знал, что ста­лось с ни­ми - ко­кет­ли­вой бе­локу­рой Те­резой и за­дум­чи­во-серь­ез­ной ма­дему­азель Го­ден. С ис­полни­телем ро­ли Бри­тан­ни­ка, чер­ня­вым и лох­ма­тым Ма­ри-Рай­мо­ном, лю­бив­шим по­зубос­ка­лить и в сво­ем ув­ле­чении те­ат­раль­ны­ми страс­тя­ми иног­да про­из­во­див­шим впе­чат­ле­ние че­лове­ка не от ми­ра се­го. С ма­дам Бас­се­рив и месье Мэ­зоном, стар­шим над ле­ги­оне­рами. Фран­суа хо­тел вновь встре­тить­ся с эти­ми людь­ми, ко­торые по­мог­ли воп­ло­тить в жизнь его не­веро­ят­ный за­мысел. На­де­ял­ся опять вый­ти с ни­ми на сце­ну - но мон­сень­ор мяг­ко вос­пре­пятс­тво­вал лю­бым на­мере­ни­ям месье Мо­рана по­бывать в го­роде. Де Лан­саль­як со­вер­шенно не же­лал, что­бы его по­допеч­ный ша­тал­ся по ули­цам и во­дил не­подо­ба­ющие зна­комс­тва. Он хо­тел, что­бы Фран­суа всег­да был у не­го под ру­кой. Сос­тавляя его пре­ос­вя­щенс­тву ком­па­нию за зав­тра­ками и обе­дами, раз­вле­кая бе­седа­ми о вы­соком и са­мим фак­том сво­его при­сутс­твия. Де Лан­саль­яку нра­вилось ми­мохо­дом тре­пать Фран­суа по ще­ке, за­пус­кать паль­цы в его вь­ющи­еся ло­коны, наб­лю­дать за ним - да­же ког­да Фран­суа прос­то си­дел за кни­гой, рас­се­ян­но пе­релис­ты­вая стра­ницы, или пе­чаль­но со­зер­цал сквозь ок­но бур­ле­ние жиз­ни на го­род­ской пло­щади.

Вот и се­год­ня, приг­ла­шен­ный к обе­ду, Фран­суа бе­зучас­тно вер­тел в паль­цах ча­шеч­ку тон­ко­го фар­фо­ра с зо­лотым обод­ком, не уде­ляя ни­како­го вни­мания выс­тавлен­но­му на стол обиль­но­му уго­щению. Об­ла­ка ра­зош­лись, над Ту­лузой си­яло бе­зуп­речно-го­лубое осен­нее не­бо. Фран­суа ви­дел скоп­ле­ние крыш и ба­шен, тем­ные ку­пы зе­лени с пят­на­ми пер­вой жел­тизны. Стаю го­лубей, кру­жащих над по­дер­ну­тым бла­город­ной зе­лено­ватой па­тиной ку­полом ка­фед­раль­но­го со­бора Сен-Сер­пе­на.

- По ка­кому по­воду месье Мо­ран из­во­лит нын­че быть не в ду­хе? - де Лан­саль­як был чрез­вы­чай­но до­волен сво­им при­об­ре­тени­ем. Пок­ла­дис­тость и обу­ча­емость Фран­суа пре­вос­хо­дили все ожи­дания, и его эми­нен­ция не сты­дил­ся пос­та­вить лиш­нюю свеч­ку за здра­вие сво­его про­теже. Ибо, в от­ли­чие от сво­их лег­ко­мыс­ленных ду­хов­ных де­тей, пре­подоб­ный был ку­да бо­лее кре­пок в ве­ре. - Кста­ти, у ме­ня для те­бя сюр­приз. Вот толь­ко не знаю, смо­жешь ли ты оце­нить его по дос­то­инс­тву.

- Вы очень доб­ры, но еще од­но­го сюр­при­за дли­ной в пят­надцать дюй­мов, пусть да­же ук­ра­шен­но­го чис­той во­ды ру­бина­ми, я мо­гу и не вы­нес­ти, - с тра­гичес­кой сдер­жанностью в го­лосе от­клик­нулся Фран­суа, не от­ры­вая взгля­да от неж­но-кре­мовых раз­во­дов пе­ны в чаш­ке. - Ис­ку­шен­ность ва­шего пре­ос­вя­щенс­тва спо­соб­на да­же ан­ге­ла по­вер­гнуть в тре­пет.

По­доб­ные бе­седы вхо­дили в курс иг­ры-обу­чения: Фран­суа над­ле­жало дать дос­та­точ­но изящ­ный и яз­ви­тель­ный от­вет, не пе­рехо­дя гра­ниц при­личия. Пре­ос­вя­щен­ный счи­тал, что месье Мо­ран не слиш­ком в этом пре­ус­пе­ва­ет, да­вая вы­ход врож­денной жел­чнос­ти в ущерб под­линно­му ос­тро­умию.

- Те­бе ли су­дить об ис­ку­шен­ности ан­ге­лов, ди­тя мое? Впро­чем, ес­ли ты не же­ла­ешь встре­чи с от­цом Ан­ту­аном, то я ве­лю пе­редать ему на сло­вах - ты сыт, одет и счас­тлив. И про­сишь впредь те­бя не бес­по­ко­ить, - с де­лан­ным без­разли­чи­ем по­жал кру­тыми пле­чами мон­сень­ор.

«Шарль вер­нулся?! Шарль в Ту­лузе?!» - Фран­суа ед­ва не под­прыг­нул на сту­ле, неп­ро­из­воль­но ус­тре­мив­шись прочь из гос­ти­ной - но пре­ос­вя­щен­ный слиш­ком час­то подс­тра­ивал ему по­доб­ные утон­ченные ло­вуш­ки, да­бы по­том дол­го и за­нуд­ли­во поп­ре­кать в из­лишней го­ряч­ности или нес­держан­ности. Месье Мо­ран ак­ку­рат­но, не звяк­нув, пос­та­вил чаш­ку на блюд­це, и толь­ко по­том не­воз­му­тимо отоз­вался:

- Не ста­ну лгать, я рад его воз­вра­щению. Но, по­лагаю, его ждет уй­ма дел и ис­полне­ние обя­зан­ностей. Вряд ли он оты­щет вре­мя для встреч со мной. Ведь это бы­ло - и прош­ло. Вы­ше пре­ос­вя­щенс­тво слиш­ком муд­ры, что­бы по­нап­расну во­рошить прош­лое. Ко­неч­но, ес­ли вы по­жела­ете и да­дите свое раз­ре­шение, то я с удо­воль­стви­ем по­вида­юсь с… от­цом Ан­ту­аном, - он вы­дер­жал па­узу. - Но ес­ли вам это не угод­но, ры­дать но­чами в по­душ­ку я не ста­ну.

- С каж­дым днем ты ста­новишь­ся все ум­нее и ум­нее, - обод­ри­тель­но по­кивал его эми­нен­ция. - Нет, я ни­чуть не про­тив ва­шей встре­чи. Ан­ту­ан хо­роший маль­чик… прав­да, нем­но­го вздор­ный и ко­лючий.

- Хо­лод­ный, без­душный и рас­четли­вый, - при­печа­тал Фран­суа, мыс­ленно из­ви­нив­шись пе­ред д’Арнье за столь не­лес­тную ха­рак­те­рис­ти­ку. Он и хо­тел вновь уви­деть Шар­ля, и бо­ял­ся. Слиш­ком не­лепо, ском­канно и бо­лез­ненно обор­ва­лись свя­зу­ющие их ни­ти. Слиш­ком глу­боко от­пе­чата­лись в па­мяти приз­на­ния Шар­ля в люб­ви - приз­на­ния, в ис­тиннос­ти ко­торых Фран­суа те­перь из­рядно сом­не­вал­ся. Д'Арнье хо­телось раз­ве­ять­ся и уло­жить в свою пос­тель кра­сиво­го юн­ца. Ну, а па­ра лас­ко­вых слов толь­ко пос­по­собс­тво­вала ско­рой по­беде над не­ис­ку­шен­ным месье Мо­раном.

- Не будь та­ким злю­кой, - уко­рил де Лан­саль­як. - Так поз­вать его? Он в при­ем­ной, то­почет меж­ду мо­ими ки­тай­ски­ми ва­зами. То­го и гля­ди, от мо­ей дра­гоцен­ной кол­лекции ос­та­нут­ся од­ни че­реп­ки.

Убе­див­шись в ло­яль­нос­ти и пре­дан­ности Фран­суа, месье Ро­же мог поз­во­лить се­бе не­кото­рое со­чувс­твие к Ан­ту­ану д'Арнье. Его ста­рания из­ба­вили де Лан­саль­яка от на­ибо­лее уто­митель­ной и раз­дра­жа­ющей час­ти сдел­ки: убеж­де­ния месье Мо­рана в том, что пре­быва­ние в пос­те­ли ста­рого боль­но­го че­лове­ка в об­мен на круг­лень­кую сум­му яв­ля­ет­ся де­лом весь­ма вы­год­ным и поч­ти бо­го­угод­ным. Вспом­нить хо­тя бы ца­ря Да­вида с его юны­ми на­лож­ни­цами.

- Как вам бу­дет угод­но, - бла­говос­пи­тан­но отоз­вался Фран­суа. Чувс­твуя, как сер­дце про­вали­ва­ет­ся ку­да-то в пят­ки.

За вре­мя их раз­лу­ки Шарль д'Арнье поч­ти не из­ме­нил­ся. Раз­ве что нес­коль­ко осу­нул­ся, а под гла­зами за­лег­ли си­нева­тые те­ни. Впер­вые Фран­суа уви­дел лю­бов­ни­ка в об­ла­чении, по­доба­ющем его са­ну - плот­ный шелк су­таны слег­ка блес­тел и ма­тово пе­рели­вал­ся, де­лая от­ца Ан­ту­ана по­хожим на ожив­шую ста­тую чер­но­го мра­мора. Та­кую же хо­лод­ную и бесс­трас­тную, к ко­торой бо­яз­но при­кос­нуть­ся.

Но и мо­лодой че­ловек за сто­лом боль­ше не по­ходил на вос­торжен­но­го и слег­ка на­ив­но­го юно­шу, ко­торо­го д'Арнье встре­тил на ту­луз­ском Фес­ти­вале Цве­тов. Ди­кую ли­лию у лес­но­го ручья уг­ля­дел опыт­ный са­дов­ник и пе­ренес в оран­же­рею, где она рас­цве­ла - не бес­печной и свет­лой, но тем­ной, та­инс­твен­но-приз­рачной кра­сотой не­дос­ка­зан­ности. Опу­щен­ные рес­ни­цы, уте­ка­ющий взгляд, ни­чего, кро­ме ров­но­го и спо­кой­но­го: «Здравс­твуй­те, отец Ан­ту­ан, с воз­вра­щени­ем». Мо­лодой че­ловек из хо­рошей семьи, о ко­тором ни­ког­да не по­дума­ешь ни­чего дур­но­го. Зо­лотая ли­лия и мра­мор­ный лев. Фаль­шь и хо­лод, ку­да по­дева­лось то об­жи­га­ющее теп­ло, ко­торое раз­ли­валось по те­лу, сто­ило мель­ком соп­ри­кос­нуть­ся ру­ками? Не­весть от­че­го д'Арнье вспом­ни­лись дав­ние вре­мена и стар­ший брат, на­вещав­ший его в кол­ледже. Они с Ка­мил­лом си­дели вот так же, раз­де­лен­ные крес­лом нас­тавни­ка. Два маль­чи­ка, су­дорож­но сце­пив­ших ру­ки на ко­ленях и в не­тер­пе­нии ко­сив­шихся на ча­сы в ожи­дании, ког­да ис­те­чет вре­мя встре­чи. Что, собс­твен­но, он ожи­дал уви­деть? Мон­сень­ор ни­ког­да не снис­хо­дил до то­го, что­бы оби­жать сво­их лю­бим­чи­ков по­нап­расну - не хо­чешь, по­шел вон, ус­ту­пив мес­то сле­ду­юще­му. Фран­суа ока­зал­ся бла­гора­зумен, о чем сви­детель­ство­вал ру­мянец на неж­но-смуг­лых ще­ках, алан­сон­ское кру­жево на ман­же­тах и чул­ки со стрел­ка­ми. Сви­нено­чек отыс­кал се­бе сыт­ную кор­мушку и до­воль­но пох­рю­кивал. Мож­но ли уп­ре­кать его за это? Раз­ве не он сам вну­шил Фран­суа Мо­рану мысль о том, что все по­купа­ет­ся и про­да­ет­ся? Что ж, опыт тор­говли со­бой ока­зал­ся весь­ма ус­пешным.

Фран­суа бы­ло до чер­ти­ков стыд­но и не­лов­ко, он ста­рал­ся как мож­но ре­же по­давать го­лос, ут­кнув­шись в чаш­ку с ко­фе и стра­дая. Об­ли­чать Шар­ля в его от­сутс­твие бы­ло ку­да про­ще и лег­че, чем ког­да он си­дел ря­дом, толь­ко ру­ку про­тяни. Но нель­зя, нель­зя вы­казы­вать свои ис­тинные чувс­тва, пусть пре­ос­вя­щен­ный лиш­ний раз убе­дит­ся - чувс­твен­ное на­важ­де­ние сги­нуло, его иг­рушка вер­на и бе­зуп­речна. Нет, Фран­суа не мог вы­чер­кнуть из па­мяти все, что бы­ло меж­ду ним и д'Арнье, ском­кать па­мять о прош­лом и выб­ро­сить в огонь, точ­но лис­ток с не­удав­шимся со­нетом, но был вы­нуж­ден дать по­нять - он пе­решел в дру­гие ру­ки. И ему не­выно­симо сох­ра­нять ров­ный тон и под­держи­вать свет­скую бе­седу. Осо­бен­но под нас­мешли­во-по­нима­ющим взгля­дом его эми­нен­ции и ус­та­ло-снис­хо­дитель­ным взо­ром си­них очей Шар­ля. Ис­пы­тание ока­залось Фран­суа не по си­лам.

Ак­тер как раз со­бирал­ся с ду­хом, что­бы ис­про­сить у де Лан­саль­яка поз­во­ления уда­лить­ся, ког­да за две­рями гос­ти­ной что-то грох­ну­ло и пос­лы­шал­ся жа­лоб­но-про­тес­ту­ющий го­лос ла­кея. По­золо­чен­ные створ­ки рас­пахну­лись нас­тежь, под от­четли­во-звон­кое:

- Име­нем ко­роля Фран­ции!

Тро­ица за сто­лом нес­коль­ко ото­ропе­ла. Мон­сень­ор от удив­ле­ния, ка­жет­ся, да­же вы­ронил зо­лотую ло­жеч­ку, ко­торой толь­ко что со­бирал­ся до­бавить в свой ут­ренний шо­колад пор­цию ко­рицы.

В гос­ти­ную не во­шел, но вле­тел, уп­ру­го че­каня шаг и тер­зая каб­лу­ками пар­кет, ху­доща­вый мо­лодой че­ловек, за­тяну­тый в чер­ный с бе­лым кан­том и зо­лоты­ми пу­гови­цами мун­дир ко­ролев­ской по­лиции. Рос­том и сло­жени­ем нез­ва­ный гость нес­коль­ко ус­ту­пал д'Арнье, дер­жался с дос­то­инс­твом ис­тинно­го арис­токра­та, пре­быва­юще­го к то­му же при ис­полне­нии служ­бы. Ог­ля­дев при­сутс­тву­ющих цеп­ки­ми, яс­ны­ми гла­зами, он не спе­ша снял с го­ловы шля­пу - кач­ну­лись бе­лые перья на тулье - и нап­ра­вил­ся пря­мо к его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тву. На чер­ных и глад­ких во­лосах без сле­дов пуд­ры иг­ра­ли алые сол­нечные бли­ки.

- При­каз его ве­личес­тва, - ко­рот­ким, от­то­чен­ным жес­том ви­зитер про­тянул мон­сень­ору Ту­луз­ско­му гра­моту, пе­реви­тую лен­той с боль­шой сур­гучной пе­чатью. - Де Ла Кар­валь, про­курор Шат­ле. Ко­ман­ди­рован ко­ролем для рас­сле­дова­ния уго­лов­но­го прес­тупле­ния в Ту­лузе.

Мо­лодой про­курор сто­ял пе­ред до­нель­зя изум­ленным ар­хи­епис­ко­пом спо­кой­но, как тот, кто на­мерен ис­полнить свой долг, нев­зи­рая ни на ка­кие пре­поны, и об­ви­нить, нев­зи­рая на сан, ти­тул, гром­кую фа­милию и вы­сокую дол­жность при дво­ре.

- Де­ло не под­ле­жит ог­ласке, мон­сень­ор. Но так как по­доз­ре­ва­емые, пред­по­ложи­тель­но, вхо­дят в круг ва­ших приб­ли­жен­ных, вам при­дет­ся тер­петь мое бе­зот­лучное об­щес­тво. На­де­юсь, не­дол­го.

Ла Кар­валь поз­во­лил се­бе ми­молет­ную улыб­ку, под­чер­кнув сло­во «бе­зот­лучное». Он не от­сту­пил и не от­вел глаз, ког­да раз­гне­ван­ный ар­хи­пас­тырь ожег его уг­ро­жа­ющим взгля­дом.

- Рас­сле­дова­ние на­ходит­ся под лич­ным кон­тро­лем его ве­личес­тва и его вы­сочес­тва кня­зя де Сом­брей, име­юще­го счастье до­водить­ся вам пле­мян­ни­ком. Я и мои лю­ди рас­по­ложи­лись во фли­геле ва­шего двор­ца, так что поз­воль­те вас поб­ла­года­рить за вни­мание к нуж­дам ко­ролев­ских слуг.

Про­ис­хо­дящее из­рядно сма­хива­ло на лю­бимые месье Мо­раном ко­медии нра­вов, ес­ли бы не упо­мина­ние Жор­жа- Габ­ри­эля де Сом­брей, с ко­торым д'Арнье был зна­ком и знал о его стой­кой неп­ри­яз­ни к дя­дюш­ке. Под­ви­зав­ше­муся при дво­ре мо­лодо­го ко­роля де Сом­брею был чрез­вы­чай­но не по ду­ше тот факт, что дя­дюш­ка-пре­лат с не­обык­но­вен­ной лег­костью тран­жи­рит его нас­ледс­тво, про­шу про­щения, свое иму­щес­тво. Князь с ве­личай­шим не­тер­пе­ни­ем ожи­дал, ког­да же пре­ос­вя­щен­ный де Лан­саль­як на­конец ис­пустит дух. Су­дя по все­му, нын­че его тер­пе­ние лоп­ну­ло.

При­няв ве­ритель­ную гра­моту, мон­сень­ор при­выч­ным жес­том су­нул ее в ру­ки Шар­лю - мол, оз­на­комь­ся. В пос­леднее вре­мя у Шар­ля бы­ло мно­го по­водов к раз­мышле­ни­ям о дол­ге, люб­ви, пре­дан­ности и оди­ночес­тве, но бро­сать мон­сень­ора в столь труд­ной жиз­ненной си­ту­ации на про­из­вол судь­бы бы­ло не­дос­той­но. Сло­мав пе­чати, д'Арнье про­бежал гла­зами по тек­сту. Сквер­ные пред­чувс­твия его не об­ма­нули - на все­силь­но­го ар­хи­епис­ко­па Ту­лузы бы­ли вот-вот го­товы об­ру­шить­ся круп­ные неп­ри­ят­ности.

Д'Арнье ак­ку­рат­но свер­нул пох­русты­ва­ющий лист до­рогой бу­маги. На свет Бо­жий вновь всплы­ла гряз­ная ис­то­рия с до­моро­щен­ны­ми пок­лонни­ками Лю­цифе­ра. Лет де­сять то­му в Ту­лузе по это­му по­воду вспых­ну­ло нес­коль­ко не­боль­ших, но жар­ких скан­да­лов. Двух знат­ных де­виц упек­ли в мо­нас­тырь, слу­жив­ше­го чер­ную мес­су ка­нони­ка по­тихонь­ку спих­ну­ли в Гви­ану, про­пове­довать нег­рам на план­та­ци­ях. Од­но­го мо­лодо­го че­лове­ка из хо­рошей семьи вы­лови­ли без­на­деж­но мер­твым из волн Га­рон­ны, а чет­ве­ро рес­пекта­бель­ных го­рожан сги­нули не­весть ку­да. За­сим ин­ци­дент был ис­черпан, и по­минать его в раз­го­воре счи­талось дур­ным то­ном. Ре­пута­ция де Лан­саль­яка тог­да не пос­тра­дала, хо­тя пре­подоб­но­му бы­ло сде­лано нес­коль­ко де­ликат­ных вну­шений из Па­рижа и Ри­ма с при­зывом стро­же блюс­ти по­рядок во вве­рен­ной ему про­вин­ции.

- Де­ло о че­лове­чес­ких жер­твоп­ри­ноше­ни­ях, ва­ше пре­ос­вя­щенс­тво, и о пок­ло­нении дь­яво­лу, - про­ком­менти­ровал он со­дер­жа­ние сто­лич­но­го пос­ла­ния, спо­кой­но гля­дя в ага­тово-чер­ные гла­за ко­ролев­ско­го про­куро­ра. Тот ед­ва ли не зем­лю рыл в пред­вку­шении гром­ко­го рас­сле­дова­ния, что увен­ча­ет его лав­ра­ми и при­несет веч­ную бла­годар­ность де Сом­брея.

Да­вая под­чи­нен­но­му ар­хи­епис­ко­па вре­мя оз­на­комить­ся с при­казом ко­роля, а са­мому свя­тому от­цу - прид­ти в се­бя, Ла Кар­валь от­сту­пил на­зад, ос­та­новив­шись воз­ле глу­боко­го крес­ла и об­ло­котив­шись на спин­ку. Сесть его не приг­ла­сили. Он - на­вяз­чи­вый и нез­ва­ный гость в до­ме его пре­ос­вя­щенс­тва. Но вес­ти се­бя с мон­сень­ором, как с глав­ным кан­ди­датом в по­доз­ре­ва­емые, про­курор по­ка что не хо­тел. Пусть пре­быва­ет в не­веде­нии, по­ка не об­на­ружит не­об­ду­ман­ным пос­тупком свою чер­ную сущ­ность. Ведь арест столь знат­ной пер­со­ны воз­мо­жен толь­ко при на­личии не­ос­по­римых улик и по­каза­ний на­деж­ных сви­дете­лей… Так, сви­дете­ли. Они же до­мочад­цы.

Ла Кар­валь еще раз прис­таль­но взгля­нул на при­сутс­тву­ющих в гос­ти­ной. Мо­лодой аб­бат му­жес­твен­ной на­руж­ности, бо­лее при­личес­тву­ющей ка­пита­ну гвар­дии, не­жели сми­рен­но­му свя­щен­нослу­жите­лю, и го­дами поч­ти ро­вес­ник про­куро­ру. Юнец лет двад­ца­ти, хо­рошень­кий, как Ра­фа­элев ан­гел, и на­ряд­ный, как ку­кол­ка. Ви­димо, из сон­ма греш­ных хе­рувим­чи­ков, ко­торы­ми обо­жа­ет ок­ру­жать се­бя его ста­ре­ющее пре­ос­вя­щенс­тво. Мо­лодой про­курор не­замет­но скри­вил­ся, при­пом­нив све­дения, ко­торы­ми его снаб­ди­ла по­лиция Ту­лузы.

- Ва­ше вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво, - об­ра­тил­ся он к ду­хов­но­му от­цу слав­но­го го­рода Ту­лузы, - как я по­нимаю, мое вне­зап­ное по­яв­ле­ние отор­ва­ло вас от тру­дов на бла­го об­щи­ны. Мо­жет быть, вы пред­ста­вите мне ва­ших со­бесед­ни­ков?

- Ра­зуме­ет­ся, - де Лан­саль­як го­рес­тно-раз­дра­жен­но по­качал го­ловой, как бы го­воря: «За что мне нис­посла­ны эти му­чения?» - Отец Ан­ту­ан д'Арнье, мой ви­карий. Месье Фран­суа Мо­ран, мой… вос­пи­тан­ник.

Шарль бла­гос­клон­но осе­нил месье Ла Кар­ва­ля крес­тным зна­мени­ем:

- Мир вам, сын мой.

- Бла­года­рю, отец мой, - про­курор ед­ва не рас­хо­хотал­ся. Об­ра­щение к ро­вес­ни­ку «сын мой» по­коро­било его сто­лич­ный слух. Меж рав­ны­ми по воз­расту бы­ло при­нято об­ра­щение «брат мой» или «сес­тра моя», свет­ские же лю­ди об­ра­щались к свя­щен­нослу­жите­лям «ва­ше пре­подо­бие». Впро­чем, где сей­час та сто­лица? Он в про­вин­ции, а тут свои нра­вы и свои по­ряд­ки.

- Месье Мо­ран, - обер­нулся Ла Кар­валь к ис­пу­ган­но при­тих­ше­му юн­цу, - поз­воль­те спра­вить­ся о ва­шем воз­расте.

- Мне двад­цать три, месье про­курор, - не под­ни­мая глаз, отоз­вался «вос­пи­тан­ник». Сто­лич­ный вы­сокий чи­нов­ник ка­зал­ся ему че­лове­ком опас­ным... и се­бе на уме. Луч­ше дер­жать­ся от не­го по­даль­ше. Впро­чем, ког­да бе­седа за­кон­чится, де Лан­саль­як рас­по­рядит­ся нас­чет даль­ней­шей учас­ти сво­его по­допеч­но­го. Фран­суа с не­кото­рым об­легче­ни­ем по­думал: мо­жет, его пе­ресе­лят ку­да-ни­будь дру­гое мес­то, что­бы гла­за не мо­золил? Те­перь пре­подоб­но­му ста­нет ку­да слож­нее по­такать сво­им тай­ным склон­ностям.

Из­вестие о том, что его пре­ос­вя­щенс­тво за­мешан в де­ле о дь­яво­лопок­лонни­чес­тве, Фран­суа Мо­рана не уди­вило и не слиш­ком по­рази­ло. С эти­ми чер­ны­ми мес­са­ми во сла­ву са­таны в пос­леднее вре­мя все слов­но с ума пос­хо­дили. Стар­шие то­вари­щи мсье Мо­рана в от­вет на по­доб­ные сплет­ни през­ри­тель­но кри­вились и уве­ряли, мол, бла­город­ное сос­ло­вие с жи­ру бе­сит­ся. Че­го им в жиз­ни не хва­та­ет, что­бы чер­та вык­ли­кать и под хвос­том ему вы­лизы­вать? Ес­ли и де Лан­саль­як ока­жет­ся из та­ких... Бу­дет очень неп­ри­ят­но. Глав­ное, не ока­зать­ся бы за­мешан­ным - ар­хи­епис­коп Ту­луз­ский в лю­бом слу­чае вык­ру­тит­ся и от­ку­пит­ся, а вот приг­ре­тому им по доб­ро­те ду­шев­ной «вос­пи­тан­ни­ку» мо­жет и на­гореть. Так, на вся­кий слу­чай. Дол­жен же кто-то ока­зать­ся ви­нов­ным.

- Смею вас за­верить, месье де Ла Кар­валь, что ока­жу ва­шему следс­твию вся­чес­кое со­дей­ствие. Од­на­ко уве­рен, что фак­ты, со­об­щенные его ве­личес­тву кня­зем де Сом­брей, яв­ля­ют­ся в зна­читель­ной ме­ре пре­уве­личен­ны­ми и ис­ка­жен­ны­ми, - де Лан­саль­як тем вре­менем, бли­зору­ко щу­рясь, де­таль­но зна­комил­ся с до­кумен­том, пе­редан­ным Шар­лем. - Пос­ледний во­пи­ющий слу­чай имел мес­то око­ло де­сяти лет на­зад. Я мо­гу по­ручить­ся за чис­то­ту мо­ей пас­твы.

- Его ве­личес­тво то­же на­де­ет­ся на это, свя­той отец, - слег­ка пок­ло­нил­ся пре­подоб­но­му Ла Кар­валь. - Од­на­ко де­сять лет на­зад рас­сле­дова­ние за­вер­ше­но не бы­ло, а сей­час ко­ролю до­нес­ли о но­вых фак­тах че­лове­чес­ких жер­твоп­ри­ноше­ний в го­роде... Го­сударь обес­по­ко­ен, не­рас­то­роп­ность прош­ло­го следс­твия мо­жет по­дор­вать ав­то­ритет и свет­ских и цер­ковных влас­тей. Князь де Сом­брей в сво­ем док­ла­де его ве­личес­тву под­чер­кнул не­допус­ти­мость за­мал­чи­вания се­го де­ла, пусть да­же ви­нов­ны­ми ока­жут­ся лю­ди, при­над­ле­жащие к слив­кам об­щес­тва.

Про­курор го­ворил спо­кой­но, поч­ти до­вери­тель­ным то­ном, ще­коча нер­вы ар­хи­епис­ко­па по­каз­ным рас­по­ложе­ни­ем и дру­желю­би­ем. Ему бы­ло ин­те­рес­но ра­зоб­рать­ся, что пред­став­ля­ет со­бой месье де Лан­саль­як. Ла Кар­валь пы­тал­ся най­ти в ли­це его эми­нен­ции хоть что-то, ука­зыва­ющее на кро­вожад­ные склон­ности, но не на­ходил. Пе­ред ним си­дел ста­рый, об­рюз­гший бон­ви­ван, силь­но ис­пу­ган­ный, но уш­лый - та­кого го­лыми ру­ками не возь­мешь. Впро­чем, как не еди­нож­ды го­вари­вал со­баку съ­ев­ших в этих де­лах мэтр Тар­нюлье, внеш­ность об­манчи­ва. Са­мый бла­го­об­разный че­ловек мо­жет ока­зать­ся дь­яво­лом во пло­ти! Тем бо­лее, что од­ним из ве­ликос­вет­ских по­роков его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво стра­дал уж слиш­ком яв­но. Не­лепая по­пыт­ка выс­та­вить ве­лико­воз­рас­тно­го лю­бов­ни­ка «вос­пи­тан­ни­ком» бы­ла пер­вой оп­лошностью мон­сень­ора Ту­луз­ско­го, ко­торой мо­лодой про­курор не за­мед­лил вос­поль­зо­вать­ся:

- Месье Мо­ран, - Ла Кар­валь вновь по­вер­нулся к вздрог­нувше­му «вос­пи­тан­ни­ку», - ста­ло быть, вы со­вер­шенно­лет­ний... Чем за­раба­тыва­ете на жизнь, ес­ли не сек­рет?

Шарль чуть скло­нил го­лову, наб­лю­дая за ре­ак­ци­ей Фран­суа. Ко­ролев­ский про­курор об­на­ружил сла­бое мес­то, и те­перь бу­дет не­умо­лимо раз за ра­зом бить в не­го, по­ка не по­лучит ре­зуль­та­та. Глав­ное для ма­лень­ко­го месье Мо­рана те­перь убе­дитель­но сыг­рать роль «мы бед­ные, но чес­тные».

«Изоб­ра­жаю под­стил­ку!» - мыс­ленно ог­рызнул­ся Фран­суа, в по­ис­ках под­дер­жки ско­сив­шись на д'Арнье - но тот опять на­пус­тил на се­бя хо­лод­ность. Да и чем бы Шарль мог ему по­мочь - под­ска­зать нуж­ный от­вет? Сов­рать? Нес­ложно, да толь­ко врать нуж­но с умом и зная здеш­ние хит­рос­пле­тения, не то по­том сам за­пута­ешь­ся в собс­твен­ной лжи. От­ве­тить чес­тно, наз­вав ве­щи сво­ими име­нами? У сто­лич­но­го про­куро­ра есть мно­жес­тво спо­собов вы­яс­нить ис­тинное по­ложе­ние дел. По­хоже, тот и сам все прек­расно по­нима­ет, в чер­ных гла­зах блес­тит брез­гли­вое ехидс­тво. Его пре­ос­вя­щенс­тво сов­сем го­лову по­терял от без­на­казан­ности, а ко­му рас­пла­чивать­ся за чу­жие гре­хи, спра­шива­ет­ся?

Нет, луч­ше уж ска­зать прав­ду и пос­ра­мить дь­яво­ла.

- Я ак­тер, - ко­рот­ко и бе­зуп­речно веж­ли­во от­ве­тил Фран­суа.

- Су­дя по ва­шему ин­те­ресу к лич­ности месье Мо­рана, он и есть на се­год­няшний мо­мент ваш глав­ный по­доз­ре­ва­емый, месье Кар­валь? - ску­по улыб­нулся Шарль, на­рочи­то иг­но­рируя арис­токра­тичес­кое «де Ла Кар­валь». Про­курор от­молчал­ся, мыс­ленно одоб­рив месье Мо­рана. Го­лосок дрог­нул, но под су­тану пок­ро­вите­лю юнец не по­лез. Храб­рится, мо­лодец.

- Это хо­рошо, месье Мо­ран, - улыб­нулся угол­ка­ми губ Ла Кар­валь, - не сом­не­ва­юсь, что его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво с удо­воль­стви­ем при­нима­ет ва­ши ус­лу­ги в ка­чес­тве чте­ца и дек­ла­мато­ра. Уве­ряю, толь­ко в луч­ших до­мах Па­рижа сии обя­зан­ности ис­полня­ют про­фес­си­ональ­ные ак­те­ры...

Пос­лы­шал­ся об­легчен­ный вздох. Пре­ос­вя­щен­ный аж ру­ку к сер­дцу при­ложил, счас­тли­во от­ду­ва­ясь: за­лет­ный про­курор от­че­го-то сам по­мог ему вык­ру­тить­ся из нек­ра­сивой си­ту­ации. А Ла Кар­ва­лю прос­то ста­ло жаль маль­чиш­ку, все­го лишь… Про­курор на ми­нуту под­дался сос­тра­данию и те­перь уко­рял се­бя за это. Впро­чем, он не лю­бил быть бес­по­щад­ным с те­ми, кто не мог дос­той­но па­риро­вать его удар. А тут - все­го лишь бес­сло­вес­ная жи­вая иг­рушка бо­гато­го вель­мо­жи. Од­на­ко к месье Мо­рану то­же стО­ит приг­ля­деть­ся - в ти­хом ому­те чер­ти во­дят­ся. Да­же он мо­жет ока­зать­ся не тем, чем пред­став­ля­ет­ся с пер­во­го взгля­да.

Его эми­нен­ция ис­пы­тал об­легче­ние, Фран­суа - на­рас­та­ющее бес­по­кой­ство. Он со­вер­шенно не хо­тел ока­зать­ся в чис­ле по­доз­ре­ва­емых не­весть в чем, по­нимая - это толь­ко на­чало. Про­курор Шат­ле на­вер­ня­ка по­жела­ет с ним по­бесе­довать об об­ста­нов­ке в до­ме ар­хи­епис­ко­па и о его пок­ро­вите­ле де Лан­саль­яке. До­бива­ясь тех от­ве­тов, ко­торые ему нуж­ны. Но ведь по­доб­ное аб­сур­дное об­ви­нение не мо­жет быть прав­дой? Месье Ро­же не ли­шен не­дос­татков, но не до та­кой же сте­пени, что­бы ри­совать но­чами в под­ва­ле пен­таграм­мы кровью не­вин­но­уби­ен­ных мла­ден­цев и сво­еруч­но ре­зать чер­ных коз­лов се­реб­ря­ным но­жом.

Фран­суа ста­ло не по се­бе. В по­пыт­ке раз­ря­дить об­ста­нов­ку он по­думал, что бы­ло бы неп­ло­хо про­явить гос­тепри­имс­тво. Ак­тер про­тянул ру­ку к се­реб­ря­ному ко­локоль­чи­ку, воп­ро­ситель­но гля­нул на де Лан­саль­яка. Мон­сень­ор по­коле­бал­ся, кив­нул. Зво­нок, по­явив­ший­ся на сто­ле лиш­ний при­бор, важ­но­го гос­тя приг­ла­сили к сто­лу. Фран­суа по­нево­ле ук­радкой улыб­нулся си­ту­ации: по­доз­ре­ва­емые уго­ща­ют сво­его бу­дуще­го доз­на­вате­ля. Как сим­во­лич­но.

Пре­ос­вя­щен­ный, меж тем, из­рядно нер­вни­чал. В епар­хии дав­но все шло по прин­ци­пу: «Жи­ви сам и да­вай жить дру­гим». Та­кое по­ложе­ние всех ус­тра­ива­ло. Лю­без­ный и свет­ский ар­хи­епис­коп Ту­луз­ский нра­вил­ся лю­дям го­раз­до боль­ше ка­кого-ни­будь зам­ше­лого рим­ско­го мра­кобе­са. Он был дос­та­точ­но крас­но­речив, ис­прав­но вы­пол­нял пас­тыр­ские обя­зан­ности, а ес­ли и спал с маль­чи­ками, то вы­бирал не мо­ложе во­сем­надца­ти, ни­кого не при­нуж­дал и не на­сило­вал. К сла­бос­тям его эми­нен­ции в Ту­лузе от­но­сились как к сво­еоб­разно­му пра­ву фе­ода­ла - ко­му-то охо­та пор­тить чу­жих не­вест в брач­ную ночь, а ко­му-то - же­нихов... И вот сне­гом на го­лову объ­явил­ся этот Ла Кар­валь. На­вер­ня­ка не столь­ко для то­го, что­бы бо­роть­ся с ересью, сколь­ко для то­го, что­бы ском­про­мети­ровать его с ног до го­ловы!

Хо­зя­ин двор­ца вку­шал пи­щу в пол­ном мол­ча­нии, пог­ру­зив­шись в не­весе­лые ду­мы. Его сек­ре­тарь и... дек­ла­матор то­же не под­ни­мали глаз от сво­их та­релок. Ла Кар­валь прок­ру­чивал в го­лове све­дения, ко­торые пред­ста­вил ему о при­меча­тель­ной тро­ице по­лицей­ский де­пар­та­мент про­вин­ции. Шеф де­пар­та­мен­та, прав­да, прис­лал по­нача­лу столь уми­литель­но-выс­прен­нее досье на мон­сень­ора де Лан­саль­яка, что про­курор, хмык­нув, по­ин­те­ресо­вал­ся: не про­из­ве­ден ли месье Ро­же в сан свя­того ве­лико­муче­ника уже при жиз­ни?

Приш­лось упо­мянуть имя кня­зя де Сом­брей. Спа­совав пе­ред сто­лич­ным про­куро­ром, мес­тная по­лиция вы­лила на Ла Кар­ва­ля це­лый ушат по­мо­ев о ве­селом и лег­ко­мыс­ленном пас­ты­ре Ту­луз­ской епар­хии, и под­робнос­тях его сми­рен­ной жиз­ни. Ви­карий отец Ан­ту­ан, он же ше­валье Шарль д'Арнье, иг­рал в ней от­нюдь не пос­леднюю роль, в чем про­курор уже наг­лядно убе­дил­ся. За­нос­чи­вый арис­тократ смот­рел на про­куро­ра вол­ком и, ка­залось, счи­тал каж­дый ку­сок хле­ба, съ­еден­ный гос­тем за этим сто­лом. Кто он? Свод­ник? Пос­тавщик ма­лолет­них жертв? Тем­ная лич­ность. От­кро­вен­но пре­неб­ре­га­ет ус­та­вами Цер­кви, но­сит свет­скую одеж­ду, зна­ет в Ту­лузе всех и каж­до­го, ис­полня­ет по­доз­ри­тель­ные по­руче­ния сво­его пат­ро­на…

- Поз­воль­те ос­ве­домить­ся, мон­сень­ор, - об­ра­тил­ся Ла Кар­валь к ар­хи­епис­ко­пу, - не бу­дете ли вы столь лю­без­ны поп­ро­сить от­ца Ан­ту­ана по­казать мне го­род и его ок­рес­тнос­ти? Ко­неч­но, с та­ким по­руче­ни­ем мог бы спра­вить­ся лю­бой из ва­ших лю­дей, но я до­веряю муд­рости и про­ница­тель­нос­ти свя­тых от­цов бо­лее, чем ко­му бы то ни бы­ло, да­же по­лицей­ским. Мис­сия моя мо­жет ока­зать­ся не­безо­пас­ной, мне бы не хо­телось под­вергать прев­ратнос­тям судь­бы ва­ших слуг. Отец же Ан­ту­ан об­ла­да­ет вып­равкой нас­то­яще­го во­ен­но­го и, я уве­рен, лов­ко вла­де­ет шпа­гой... Ко­неч­но, ес­ли он не бу­дет про­тив.

- Отец Ан­ту­ан с удо­воль­стви­ем при­мет учас­тие в ва­ших изыс­ка­ни­ях, - за­верил про­куро­ра де Лан­саль­як, не об­ре­меняя се­бя тем, что­бы по­ин­те­ресо­вать­ся мне­ни­ем са­мого д’Арнье. - Нес­мотря на свой сан, отец Ан­ту­ан весь­ма энер­гичный мо­лодой че­ловек и бу­дет вам дос­той­ным спут­ни­ком. Не так ли, сын мой?

- Счас­тлив пред­став­лять ва­шу осо­бу в хо­де следс­твия, мон­сень­ор, - це­ремон­но от­клик­нулся Шарль, тон­ко про­ведя раз­ни­цу меж­ду пред­ста­вите­лем ар­хи­епис­ко­па и обыч­ным учас­тни­ком охо­ты на ведьм. - С че­го вы пла­ниру­ете на­чать, месье Ла Кар­валь?

«С ва­шего доп­ро­са», - ед­ва не вы­палил мо­лодой про­курор, но вов­ре­мя при­кусил язык.

- Зав­тра ут­ром мы на­веда­ем­ся ту­да, где, по име­ющим­ся све­дени­ям, бы­ла уби­та пос­ледняя жер­тва идо­лопок­лонни­ков, - сдер­жанно от­ве­тил он. - Нас бу­дут соп­ро­вож­дать жан­дармы.

О при­сутс­твии в гос­ти­ной месье Мо­рана, ка­жет­ся, все по­забы­ли. Оно и к луч­ше­му. Фран­суа ти­хонь­ко си­дел, вни­мая раз­го­ворам и пы­та­ясь со­об­ра­зить: кле­вета или прав­да то, что он толь­ко что ус­лы­шал о мон­сень­оре? В Па­риже об­ви­нения соч­ли дос­та­точ­но ве­сомы­ми, что­бы прис­лать аж про­куро­ра Шат­ле. Мо­жет, здесь, в Ту­лузе, и в са­мом де­ле про­ис­хо­дит неч­то из ря­да вон вы­ходя­щее? Толь­ко он все рав­но ни­чего не зна­ет и не мо­жет ра­зуз­нать. Ведь ему те­перь во­об­ще зап­ре­тят вы­совы­вать­ся да­же за пре­делы его апар­та­мен­тов...

Или раз­ре­шат? Ар­хи­епис­ко­пу по­зарез нуж­но под­чер­кнуть, что его от­но­шения с месье Мо­раном чис­ты, как снег, и со­вер­шенно ли­шены по­роч­ной по­доп­ле­ки. Ста­ло быть, он не бу­дет удер­жи­вать Фран­суа под зам­ком! Есть шанс выр­вать­ся на сво­боду!

- Отец д’Арнье, мож­но мне с ва­ми? - ос­то­рож­но за­ик­нулся Фран­суа.

Вы­раже­ние ли­ца Шар­ля сде­лалось до­нель­зя крот­ким и бла­гочес­ти­вым:

- Преж­де все­го, месье Мо­ран, вам сле­дова­ло об­ра­тить­ся с этой прось­бой не ко мне, а к месье про­куро­ру. Ко­торый, ес­ли я пра­виль­но по­нимаю, не­сет лич­ную от­ветс­твен­ность за ход и ре­зуль­та­ты следс­твия. Кро­ме то­го, я не уве­рен, что ва­шей чувс­тви­тель­ной, тон­кой на­туре че­лове­ка ис­кусс­тва сто­ит стал­ки­вать­ся с воз­можны­ми ма­лоп­ри­ят­ны­ми кар­ти­нами.

«Гад яз­ви­тель­ный, отом­стил, да-а?!» - Фран­суа чуть не сор­вался, имея целью вы­палить в бе­зуп­речно очер­ченную фи­зи­оно­мию Шар­ля д’Арнье все, что «чувс­тви­тель­ная и тон­кая на­тура» ду­ма­ет о нем. При­чем же­латель­но так, что­бы до свя­того от­ца до­шел весь глу­бин­ный смысл, плав­ность, бо­гатс­тво и об­разность ис­тинно прос­то­народ­ной ре­чи. Од­на­ко ак­тер сдер­жался:

- Как по­доба­ет че­лове­ку ис­кусс­тва, я дол­жен ви­деть и знать жизнь во всех ее про­яв­ле­ни­ях, вклю­чая не толь­ко изыс­канные и при­ят­ные взо­ру, но и обы­ден­ные. По­лагаю, та кар­ти­на, что ожи­да­ет нас, не бу­дет уж нас­толь­ко ма­лоп­ри­ят­ной и от­талки­ва­ющей, что­бы я не су­мел ее пе­режить, - он отор­вал взгляд от чис­той та­рел­ки и се­реб­ря­ных при­боров, взгля­нув на сто­лич­но­го ви­зите­ра и ма­шиналь­но по­разив­шись то­му, ка­кие тем­ные и яр­кие у Ла Кар­ва­ля гла­за. - Вы ведь не воз­ра­жа­ете, гос­по­дин про­курор? Обе­щаю не ме­шать и не встре­вать.

- Месье Мо­ран не ре­бенок, - хо­лод­но про­гово­рил Ла Кар­валь, - да и ок­ро­вав­ленных мла­ден­цев мы там не най­дем. Ес­ли его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво не зай­мет месье Мо­рана ис­полне­ни­ем его обя­зан­ностей, он мо­жет ехать с на­ми.

Шарль вски­нул ру­ки в обо­рони­тель­ном жес­те:

- Гос­по­да, я все­го лишь по­пытал­ся оз­ву­чить го­лос рас­судка. Ко­торый дол­жен был бы под­ска­зать вам, месье Ла Кар­валь, что нет смыс­ла со­бирать­ся на мес­то прес­тупле­ния, как на пик­ник, приг­ла­шая всех же­ла­ющих по прин­ци­пу «чем боль­ше, тем ве­селее». Но, воз­можно, нам сле­ду­ет сме­нить те­му бе­седы на что-ни­будь, бо­лее при­личес­тву­ющее тра­пезе. Вы впер­вые в Ту­лузе, месье Ла Кар­валь?

Шарль ста­ратель­но иг­но­риро­вал Фран­суа, на­де­ясь, что это хоть нем­но­го за­щитит его от лю­бопытс­тва доз­на­вате­ля.

- Свя­той отец, - Ла Кар­валь был са­ма лю­без­ность, - уве­рен, мон­сень­ор ар­хи­епис­коп по­нима­ет, что еже­ли про­курор па­риж­ско­го Шат­ле зо­вет ко­го-то на про­гул­ку, то это лишь ра­ди эко­номии вре­мени на оп­рос нез­на­читель­ных сви­дете­лей. Я вся­кую ми­нуту пре­бываю при ис­полне­нии обя­зан­ностей, воз­ло­жен­ных на ме­ня его ве­личес­твом.

Не до­жида­ясь от­ве­та на­дуто­го арис­токра­та д’Арнье, про­курор встал, пок­ло­нил­ся хо­зя­ину двор­ца и по­кинул гос­ти­ную, сос­лавшись на край­нюю за­нятость.

Его эми­нен­ция со зво­ном швыр­нул вил­ку и нож на блю­до с ед­ва по­чатым кус­ком мяс­но­го пи­рога - при­сутс­твие Ла Кар­ва­ля нап­рочь от­би­ло ему ап­пе­тит:

- Это нес­лы­хан­но! На сей раз Габ­ри­эль пе­решел все гра­ницы в стрем­ле­нии мне на­солить!

Ед­ва за гроз­ным блюс­ти­телем пра­восу­дия зах­лопну­лась дверь, а пре­подоб­ный выс­ка­зал свое су­губое не­удо­воль­ствие об­ру­шив­шей­ся на не­го бе­дой, месье Мо­ран чуть при­под­нялся со сво­его мес­та:

- По­лагаю, мне то­же бу­дет луч­ше уда­лить­ся, ва­ше вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тво. Воз­можно, здесь проз­ву­чит что-то, о чем мне луч­ше не знать. Мне бы во­об­ще не хо­телось ока­зать­ся за­мешан­ным в по­доб­ной ис­то­рии...

«…раз­гре­бай­те ее са­ми!» - яс­нее яс­но­го чи­талось в ус­трем­ленном на пре­подоб­но­го сер­ди­том и встре­вожен­ном взгля­де ак­те­ра. Фран­суа не слиш­ком со­чувс­тво­вал пат­ро­ну, по­лагая то­го дос­та­точ­но бо­гатым и вли­ятель­ным че­лове­ком, что­бы еди­ным ма­нове­ни­ем паль­ца одо­леть всех вра­гов и ин­три­ганов.

- По­лагаю, Фран­суа, те­бе луч­ше по­сидеть и пос­лу­шать, - хо­лод­но про­гово­рил Шарль, взгля­дом приг­вождая воз­на­мерив­ше­гося ус­коль­знуть ак­те­ра к мес­ту. - Хо­тя бы из чувс­тва приз­на­тель­нос­ти к мон­сень­ору.

Лан­саль­як сла­бо улыб­нулся ему:

- Я всег­да знал, что ты хо­роший маль­чик, Ан­ту­ан.

- От ме­ня в дан­ном слу­чае ма­ло тол­ку, но раз вы нас­та­ива­ете, - Фран­суа опус­тился об­ратно на стул. - Моя приз­на­тель­ность мон­сень­ору бес­пре­дель­на, но вы­ража­ет­ся нес­коль­ко в иных фор­мах, не­жели тес­ное об­ще­ние со сто­лич­ны­ми про­куро­рами. Я ве­рю в спо­соб­ность его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тва спра­вить­ся без мо­ей по­мощи. И в то, что воз­во­димые на не­го об­ви­нения есть не бо­лее чем кле­вета за­вис­тни­ков, не спо­соб­ная дол­го про­дер­жать­ся. Но я ос­та­юсь и слу­шаю.

- Ви­дишь ли, мой ан­гел, - бо­лез­ненно по­мор­щился ар­хи­епис­коп, - это не сов­сем кле­вета… Бо­же, что я не­су. Ан­ту­ан, объ­яс­ни ему.

- Я ду­маю, ты не сом­не­ва­ешь­ся в том, что мон­сень­ор ни­ко­им об­ра­зом не при­час­тен к ри­ту­аль­ным убий­ствам, и это - чис­той во­ды гнус­ные из­мышле­ния, - мед­ленно и от­четли­во вы­гово­рил д'Арнье. - Од­на­ко де­сять лет то­му в Ту­лузе дей­стви­тель­но слу­жили чер­ную мес­су. Воз­можно, слу­жат и сей­час, хо­тя мон­сень­ор все­ми си­лами ста­рал­ся ис­ко­ренить эту мер­зость.

- Ого! - Фран­суа по­пер­хнул­ся воз­ду­хом, ис­крен­не изу­мив­шись ус­лы­шан­но­му. - Во­ис­ти­ну, ды­ма без ог­ня не бы­ва­ет. При всем том, что го­род фак­ти­чес­ки при­над­ле­жит ва­шему пре­ос­вя­щенс­тву, вы и го­род­ская жан­дарме­рия не в си­лах отыс­кать ви­нов­ных? Или кто-то не же­ла­ет, что­бы их наш­ли? - ак­тер за­метил ле­дяные взгля­ды пре­ос­вя­щен­но­го и Шар­ля, но сто­ял на сво­ем: - Я час­то слы­шал о том, яко­бы та­кое раз­вле­чение под си­лу лишь бо­гатым и знат­ным лю­дям. Мес­то, жер­тва, об­ста­нов­ка, сек­ретность - это тре­бу­ет боль­ших де­нег, свя­зей и воз­можнос­тей. Бед­ня­ки ред­ко про­сят что-то у не­ба или ада, так что... - он по­жал пле­чами.

- Так что де Сом­брей ре­шил это ис­поль­зо­вать в сво­их ин­те­ресах, - Шарль рас­се­ян­но по­иг­ры­вал се­реб­ря­ной ло­жеч­кой. - И на на­ши го­ловы сва­лил­ся бра­вый месье Ла Кар­валь, пре­ис­полнен­ный рве­ния и азар­та. Очень воз­можно, что он, как доб­рый ка­толик и слу­га его ве­личес­тва, на са­мом де­ле хо­чет рас­крыть прес­тупле­ние. Но су­щес­тву­ют поч­ти рав­ные шан­сы на то, что де­ятель­но­го про­куро­ра ку­пили с пот­ро­хами и ска­зали «ату!»

- Но прес­тупле­ние-то дей­стви­тель­но су­щес­тву­ет или его вы­дума­ли в Па­риже? - же­лал знать Фран­суа. Не по­лучив от­ве­та, до­сад­ли­во скри­вил­ся: - Пос­лу­шай­те, гос­по­да, я ведь хо­тел уй­ти. Вы са­ми пот­ре­бова­ли, что­бы я ос­тался. Так те­перь рас­кры­вай­те тай­ны, ибо нель­зя быть пос­вя­щен­ным во что-то на­поло­вину. Че­го вы опа­са­етесь, месье Ро­же? - он по­вер­нулся к при­уныв­ше­му и яв­но пав­ше­му ду­хом ар­хи­епис­ко­пу. - Что про­курор Ла Кар­валь рас­кро­ет - вер­нее, сос­тря­па­ет, как ему и по­руче­но - ни­ког­да не су­щес­тву­ющее прес­тупле­ние, об­ви­нив вас или ко­го-то из ва­ших близ­ких в со­учас­тии? Тог­да по­чему бы вам не об­ска­кать его, пре­под­не­ся прес­тупни­ка в Па­риж на блю­деч­ке в об­ход про­куро­ра? Вы зна­ете здесь всех и вся, все гре­хи и все тай­ны. Не­уже­ли вы не в си­лах из­ло­вить нас­то­ящих прес­тупни­ков, ко­торые не да­ют вам по­коя?

- Ди­тя мое, я руб­лю го­ловы этой гид­ры на про­тяже­нии все­го мо­его сро­ка уп­равле­ния ди­оце­зом, - пре­ос­вя­щен­ный нак­рыл ла­донь Фран­суа сво­ей, пог­ла­дил, как дру­гие гла­дят зве­руш­ку, что­бы ус­по­ко­ить­ся и сос­ре­дото­чить­ся. - И каж­дый раз, ког­да мне ка­жет­ся, что все за­кон­че­но, что вы­поло­та с кор­нем пос­ледняя сор­ная тра­ва, про­пада­ет оче­ред­ной ре­бенок, гиб­нет оче­ред­ная не­вин­ная ду­ша, и все на­чина­ет­ся сно­ва...

- Так мо­жет, ос­та­ет­ся в жи­вых че­ловек, ко­торый уп­равля­ет этой ка­тава­си­ей? Или его уче­ники - пос­ле­дова­тели? Или прос­то лю­дям ка­жет­ся, что так лег­ко вык­лянчить что-то в об­мен на жер­тву? - Фран­суа умолк, по­думав, что сам то­же по­луча­ет что-то в об­мен на то, что жер­тву­ет сво­ей честью и дос­то­инс­твом. Ак­тер взгля­нул на де Лан­саль­яка, спро­сив: - Что вы на­мере­ны де­лать? Д’Арнье по­едет зав­тра на мес­то прес­тупле­ния, это я по­нял... Про­курор за­явил, что же­ла­ет ви­деть ме­ня - что мне ему ска­зать, прав­ду? Я ведь со всех сто­рон вы­зываю по­доз­ре­ния…

- Не имею пред­став­ле­ния, - де Лан­саль­як вздох­нул, - воз­мо­жен лю­бой из пред­ло­жен­ных то­бой ва­ри­ан­тов. Де­ло в том, что я ни­ког­да не со­об­щал об этом вы­ше, не же­лая, что­бы сю­да по­на­еха­ли доз­на­вате­ли и пы­точ­ни­ки. Я не лю­бил ни од­ну жен­щи­ну, а ее - люб­лю, мою Ту­лузу... Как мож­но от­дать ее на доп­рос с прис­трас­ти­ем?

- Ни­как нель­зя, - без раз­мышле­ний сог­ла­сил­ся Фран­суа. - Ес­ли де­ло об­сто­ит нас­толь­ко сквер­но, да­му нуж­но спа­сать. Но как? Ка­ким об­ра­зом?

- Доб­рый месье Ла Кар­валь спа­сет Ту­лузу, - не без яда отоз­вался Шарль, - а кто по­забо­тит­ся о вас, мон­сень­ор?

Он ос­та­вил в по­кое ло­жеч­ку и от­ки­нул­ся на спин­ку сту­ла:

- Что ка­са­ет­ся Фран­суа, то мно­гим еще па­мятен Цве­точ­ный фес­ти­валь это­го ле­та и его вто­рое мес­то. Нет ни­чего стран­но­го в том, что вы взя­ли юное да­рова­ние под свое кры­ло. Ду­маю, эта вер­сия впол­не ус­тро­ит месье про­куро­ра.

- Что ка­са­ет­ся са­мого его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тва, он всег­да и пов­сю­ду на ви­ду, и его не в чем уп­рекнуть, - под­хва­тил Фран­суа. - Что ж, бу­дем при­дер­жи­вать­ся это­го... а все ос­таль­ное, по­хоже, нын­че в ру­ке Божь­ей… Кто та­кой этот де Сом­брей, ес­ли не сек­рет?

- Неб­ла­годар­ная га­дина! - с не­ожи­дан­ной энер­ги­ей ряв­кнул де Лан­саль­як. - Смер­ти мо­ей хо­чет! Вот ему, а не нас­ледс­тво! - ар­хи­епис­коп про­демонс­три­ровал край­не неп­ристой­ный жест.

- Жорж-Габ­ри­эль де Сом­брей - сын млад­шей сес­тры мон­сень­ора. Весь­ма вли­ятель­ное ли­цо при дво­ре, - пе­ревел д'Арнье.

- А-а, - по­нят­ли­во за­кивал Фран­суа. - Де­неж­ка-де­неж­ка, как ты нам до­рога. Ког­да ум­рет бо­гатый дя­дя, мы спля­шем на его мо­гиле и слав­но за­живем. Что ж, вли­ятель­ное ли­цо и впрямь мо­жет се­бе поз­во­лить кле­вет­ни­чес­кие из­мышле­ния, ко­торые нель­зя ни под­твер­дить, ни оп­ро­вер­гнуть.

Де Лан­саль­як за­махал на ак­те­ра ру­ками: мол, не тра­ви ду­шу, изощ­ря­ясь в пред­по­ложе­ни­ях, и уд­ру­чен­но рас­по­рядил­ся:

- По­ди ку­да-ни­будь. Будь ум­ни­цей, не ша­тай­ся без нуж­ды по ко­ридо­рам. Ан­ту­ан, ос­тань­ся, ты мне ну­жен. Как прош­ла твоя по­ез­дка?..

Бе­седа свя­тых от­цов за­тяну­лась до поз­дне­го ве­чера, ког­да за ок­на­ми сгус­ти­лись су­мер­ки и на не­бе роб­ко за­мер­ца­ли пер­вые звез­ды. Но­ги са­ми при­нес­ли д'Арнье сю­да, к за­пер­той две­ри с зо­лоты­ми ара­бес­ка­ми: соб­лазн, прип­равлен­ный на­сущ­ной не­об­хо­димостью объ­яс­нить­ся, взял верх.

- Фран­суа, от­крой. Нам на­до по­гово­рить.

С той сто­роны до­нес­лось нев­нятное «пшел­тыкчер­ту». Шарль нас­той­чи­вее дер­нул дверь, приг­ро­зив:

- Ес­ли не от­кро­ешь, я вле­зу че­рез ок­но.

Уг­ро­за во­зыме­ла дей­ствие: месье Мо­ран по­вер­нул зад­вижку, впус­тив д'Арнье в свою ци­тадель и нап­ря­жен­но ко­сясь в сто­рону нез­ва­ного гос­тя. Шарль прек­расно знал эти по­кои, в свое вре­мя он то­же за­нимал их, и тог­да об­ста­нов­ка со­от­ветс­тво­вала его ха­рак­те­ру - рос­кошно-эле­ган­тная, нем­но­го вы­чур­ная. Те­перь здесь все пол­ностью пе­реме­нилось, ин­терь­ер был по­доб­ран под месье Мо­рана - неб­режно-свет­лый и изящ­ный.

- И что вам те­перь угод­но, отец Ан­ту­ан?

Фран­суа не ус­пел до­гово­рить, ибо ока­зал­ся в его объ­яти­ях быс­трее, чем сам д'Арнье со­об­ра­зил, что де­ла­ет. Жаж­да, бес­по­щад­но сне­дав­шая его все вре­мя раз­лу­ки, тре­бова­ла не­мед­ленно­го уто­ления. Он поч­ти не слы­шал воз­му­щен­ных про­тес­тов Фран­суа, до­нель­зя изум­ленный осоз­на­ни­ем то­го, нас­коль­ко ис­тоско­вал­ся по ак­те­ру. По аро­мату его во­лос и те­ла, по его гиб­кости и уп­рямс­тву, да­же по его ярос­тно­му и бес­по­лез­но­му соп­ро­тив­ле­нию, ко­торое д'Арнье ни­чего не сто­ило сло­мить - но Шарль пред­по­чел с бо­лез­ненной гри­масой раз­жать ру­ки. От не­ожи­дан­ности Фран­суа ша­рах­нулся на­зад, от­прыг­нув за вну­шитель­но­го ви­да крес­ло-ка­чал­ку, оби­тую свет­лым шел­ком в цве­точек, и от­ту­да вык­рикнув ед­ва ли не в го­лос:

- Че­го те­бе от ме­ня на­до? Я же ска­зал - не хо­чу ви­деть те­бя!

- Для на­чала я бы хо­тел, что­бы ты пе­рес­тал орать… - не­весть от­че­го д'Арнье те­шил се­бя лож­ны­ми на­деж­да­ми, что при­ем бу­дет иным.

- Я не ору! - до Фран­суа дош­ло: он про­тиво­речит сам се­бе. Ак­тер чуть по­низил го­лос. - И я бы не орал, ес­ли бы ты сю­да не вло­мил­ся! Ты… ты ос­та­вил ме­ня, сам рас­толко­вал, что так бу­дет луч­ше - ну так вот те­бе ито­ги тво­их ра­зум­ных слов! - ис­те­ричес­кое воз­бужде­ние на­кати­ло и схлы­нуло, зас­та­вив Фран­суа чувс­тво­вать се­бя опус­то­шен­ным и оби­жен­ным. К че­му те­перь эти объ­ятия? Шарль пе­редал его в дру­гие ру­ки, как не­нуж­ную ве­щицу, а те­перь сно­ва пы­та­ет­ся предъ­явить на не­го пра­ва? Да, им бы­ло хо­рошо, им бы­ло очень хо­рошо вмес­те - но об­сто­ятель­ства из­ме­нились, и месье Мо­ран те­перь яв­ля­ет­ся чу­жой собс­твен­ностью - Шарль, я пы­та­юсь не злить­ся на те­бя, но ты по­казал мне, ка­кой мо­жет быть обес­пе­чен­ная жизнь, и я… я не ус­то­ял. Та­ков был мой пер­вый шаг к па­дению, вто­рой и тре­тий да­лись уже зна­читель­но лег­че… - он сгор­бился, слов­но пы­та­ясь стать мень­ше и не­замет­нее.

Д'Арнье од­ним дви­жени­ем ру­ки отод­ви­нул тя­желую ка­чал­ку в сто­рону - по­лозья скрип­ну­ли по вор­су ков­ра.

- Фран­суа. Моя Ли­лия. Я не умо­ляю о про­щении - но, по­жалуй­ста, пос­та­рай­ся по­нять и ме­ня. Я ведь бро­сил те­бя не в тем­но­му ле­су с раз­бой­ни­ками, и без еди­ного су в кар­ма­не, а…

- Да я уже дав­но все по­нял, - ус­та­ло вздох­нул ак­тер. - У те­бя есть свои око­вы и свои гра­ницы, за ко­торые опас­но пе­рес­ту­пать. Те­бе то­же до­рог свой ку­сок хле­ба и кры­ша над го­ловой. Ты же­лал мне доб­ра и не мог ссо­рить­ся со сво­им пок­ро­вите­лем. Все по­лучи­лось так, как оно по­лучи­лось. Не­кого ви­нить. Прос­то мне… мне бы­ло очень горь­ко. И оди­ноко.

Он не стал вы­рывать­ся, ког­да д'Арнье сде­лал вто­рую по­пыт­ку об­нять его - на этот раз очень бе­реж­но и ос­то­рож­но - но и не от­ве­чал. Прос­то сто­ял с без­воль­но опу­щен­ны­ми вниз ру­ками и до­пус­тив единс­твен­ную воль­ность - ут­кнув­шись лбом под из­гиб клю­чицы Шар­ля. Вновь ощу­тив та­кое зна­комое теп­ло ко­жи под тон­кой тканью ру­баш­ки и не­весть по­чему зад­ро­жав, хо­тя в гос­ти­ной бы­ло от­нюдь не хо­лод­но. Этот жест был ис­полнен ус­та­лос­ти и без­мол­вной моль­бы о по­щаде, и д'Арнье, неп­ло­хо изу­чив­ший язык те­ла, по­нял без слов: не драз­ни ме­ня, не обе­щай то­го, что я ни­ког­да не по­лучу…

Со вздо­хом Шарль об­хва­тил ак­те­ра обе­ими ру­ками, при­жал к гру­ди, при­выч­но спря­тал ли­цо в каш­та­новой грив­ке, вды­хая аро­мат Фран­суа, аро­мат ли­лий, та­инс­твен­ный и не­под­дель­ный, про­бива­ющий­ся сквозь душ­ный бу­кет чу­жих ду­хов, до­рого­го мы­ла и ко­фе с пря­нос­тя­ми. Хо­рошо бы­ло да­же прос­то так, мол­ча сто­ять пос­ре­ди ком­на­ты.

- У ме­ня все хо­рошо, - как зак­ли­нание пов­то­рил Фран­суа. - Все хо­рошо, прос­то я ус­тал... Не по­нимаю, от­че­го. У ме­ня все хо­рошо. Мон­сень­ор добр ко мне, нас­коль­ко он спо­собен про­яв­лять доб­ро­ту, и я ни­ког­да преж­де не жил так рос­кошно, как сей­час - но по­рой я ус­таю быть бе­зуп­речно веж­ли­вым и лю­без­ным... - он на­конец по­шеве­лил­ся, об­ни­мая Шар­ля за та­лию, чувс­твуя его го­рячее ды­хание, еро­шив­шее ло­коны. - Свез­ло, да? Свез­ло так, что даль­ше прос­то не­куда, - он при­жал­ся к Шар­лю силь­нее, не в си­лах спра­вить­ся с ра­зом нах­лы­нув­ши­ми вос­по­мина­ни­ями, от ко­торых пе­рех­ва­тило гор­ло. Раз­ноцвет­ные ис­кры фей­ер­верка, дож­дем осы­па­ющи­еся в тем­ную реч­ную во­ду, и рас­ки­нув­ший­ся в но­чи ог­ромный го­род. Кру­жев­ная тень каш­та­новой лис­твы, теп­лая зем­ля под бо­сыми но­гами. Приз­на­ния в люб­ви - вро­де бы в шут­ку, вро­де бы всерь­ез… Не­уже­ли Шарль до сих пор же­ла­ет его - пос­ле все­го, что бы­ло? Фран­суа по-преж­не­му лю­бил это­го че­лове­ка, так не­ожи­дан­но воз­никше­го в его жиз­ни, лю­бил как умел, не в си­лах от­ка­зать­ся от сво­ей люб­ви.

- Шарль. От­не­си ме­ня в пос­тель, по­жалуй­ста.

Д'Арнье бе­реж­но под­хва­тил его ру­ки, опус­тил на сте­ганое ат­ласное оде­яло, при­сел в но­гах.

- Это прой­дет, Фран­суа. Это бы­ва­ет - прой­дет.

- Ко­неч­но, прой­дет, - пе­чаль­но и по­нима­юще сог­ла­сил­ся Фран­суа. Пе­река­тил­ся на­бок, лу­каво блес­нул гла­зами: - Ос­та­нешь­ся? Без шум­ных игр и страс­тей, прос­то... прос­то раз­де­лен­ная пос­тель. Иди сю­да, - он приг­ла­ша­юще пох­ло­пал ла­донью ря­дом с со­бой. - За­бирай­ся. Пусть хоть ве­чер за­кон­чится хо­рошо, по­тому что зав­тра нас точ­но ждет нер­вотреп­ка.

Шарль не зас­та­вил се­бя про­сить дваж­ды - ра­зул­ся, рас­пустил за­вяз­ки на су­тане, рас­текшей­ся по ков­ру лу­жицей чер­но­го лун­но­го све­та, улег­ся ря­дом. На­щупал ру­ку Фран­суа, при­жал ее к гу­бам:

- Я не пред­став­лял, что все так обер­нется. Ве­ришь?

- Ста­ра­юсь, - Фран­суа при­под­нялся на лок­те, пе­рег­нувшись че­рез ле­жаще­го Шар­ля, за­дул лам­пу и сколь­знул об­ратно. Он не отоб­рал ру­ку, на­обо­рот, прид­ви­нул­ся бли­же, еро­ша дру­гой ла­донью ль­ви­ную гри­ву д'Арнье.

- Ну что ты выт­во­ря­ешь, - с мяг­кой уко­риз­ной про­мол­вил Шарль, буд­то гро­мад­ный ко­тище за­мур­лы­кал от удо­воль­ствия. - Не ис­ку­шай ме­ня без нуж­ды - у нас еще бу­дет вре­мя. А се­год­ня да­вай прос­то ус­нем вмес­те.

- Угу. Как ска­жешь, - сог­ла­сил­ся Фран­суа, ос­тавляя свои по­пол­зно­вения и со вздо­хом вы­тяги­ва­ясь ря­дом. - Спо­кой­ной но­чи. Прос­ти, ес­ли что бы­ло се­год­ня не так. Спо­кой­ной но­чи, Шарль.