Высокие небеса Тулузы

Жут­ко­ватое оча­рова­ние спек­такля пос­те­пен­но рас­се­ива­лось. По­кинув­шие те­ат­раль­ный зал гос­ти мон­сень­ора вновь ста­нови­лись из пот­ря­сен­ных зри­телей выс­шим об­щес­твом Ту­лузы, при­учен­ным в лю­бой си­ту­ации дер­жать се­бя в ру­ках и зна­ющих, ка­кие сло­ва по­доба­ет про­из­но­сить в ка­ких слу­ча­ях. Со всех сто­рон на ак­те­ров сы­пались пох­ва­лы их ис­кусс­тву и вы­чур­ные ком­пли­мен­ты со­чини­телю пь­есы. Ка­кая-то из дам с изум­ле­ни­ем приз­на­ла в месье Мо­ране вто­рого из ла­уре­атов Фес­ти­валя Цве­тов - что выз­ва­ло но­вый всплеск вос­торга пуб­ли­ки и шут­ли­вые по­рица­ния его эми­нен­ции: ах, мон­сень­ор де Лан­саль­як опять ока­зал­ся пре­дус­мотри­тель­нее и даль­но­вид­нее всех, приз­вав юный та­лант к се­бе на служ­бу! Ка­кой вос­хи­титель­ный и тро­гатель­ный спек­такль, бу­дет ли он пос­тавлен еще раз? Сколь не­ожи­дан­ная трак­товка, не име­ющая ни­чего об­ще­го с тра­дици­он­ным взгля­дом ис­то­риков на те да­лекие вре­мена - и как изящ­но уда­лось пе­ренес­ти ее на под­мос­тки! Месье Мо­ран от­кли­кал­ся на по­пыт­ки втя­нуть его в раз­го­вор ко­рот­ки­ми «да», «нет», «спа­сибо», «бла­года­рю, вы очень лю­без­ны», ища гла­зами Шар­ля - и с до­садой об­на­ружив, что д'Арнье ук­радкой ис­чез из боль­шой при­ем­ной за­лы. Ак­три­сы их ма­лень­кой труп­пы блис­та­ли, по­жиная уро­жай га­лан­тных ком­пли­мен­тов и мно­гоз­на­читель­ных на­меков - и Фран­суа мыс­ленно по­желал да­мам ус­пе­ха. Пос­ле ны­неш­не­го пред­став­ле­ния им от­бою не бу­дет от вос­хи­щен­ных пок­лонни­ков с ту­гими ко­шель­ка­ми. Что ж, они это зас­лу­жили. Се­год­ня да­же вы­сокон­равс­твен­ная ма­дему­азель Го­ден сме­нит гнев на ми­лость и прис­лу­ша­ет­ся к то­му слад­ко­му яду, что вли­ва­ют ей в уши.

Фран­суа не поз­во­лили сме­нить вы­чур­ный псев­до­рим­ский на­ряд на обыч­ную одеж­ду - ему да­же от­лу­чить­ся по собс­твен­ной на­доб­ности не да­ли. Мон­сень­ор де Лан­саль­як взял ге­роя ве­чера под свою не­навяз­чи­вую опе­ку, рас­хва­ливая его так, буд­то он лич­но отыс­кал, взрас­тил и под­го­товил Фран­суа Мо­рана, на­конец-то по­лучив воз­можность пред­ста­вить сво­его вы­уче­ника вос­хи­щен­ным гла­зам зри­телей. Его эми­нен­ция от­вел ак­те­ра к нак­ры­тым сто­лам, под­кла­дывал ла­комые ку­соч­ки на его та­рел­ку - и, дай ему во­лю, при­нял­ся бы под­кар­мли­вать свою та­лан­тли­вую жи­вую иг­рушку с рук. Фран­суа боль­ше пил, чем ел, быс­тро и жад­но гло­тая мес­тное ви­но. Роль и сце­на все еще не от­пуска­ли его, ду­ша нас­лажда­лась за­кон­ной гор­достью ма­лень­ко­го три­ум­фа. Он су­мел, он дос­тиг за­думан­но­го. Он по­разил его пре­ос­вя­щенс­тво, объ­еди­нил труп­пу сво­им за­мыс­лом и уви­дел свою пь­есу на сце­не - ибо сей­час Фран­суа с пол­ным на то ос­но­вани­ем по­лагал «Сер­дце ти­рана» сво­им и толь­ко сво­им. Он, при­ехав­ший в Ту­лузу все­го лишь с роб­ким на­мере­ни­ем под­за­рабо­тать день­жат и по­дыс­кать мес­то в де­шевом улич­ном ба­лага­не! Шарль был прав, не там его мес­то, от­нюдь не там. А здесь, на глад­ком пар­ке­те, сре­ди бла­го­уха­ющей до­роги­ми ду­хами пуб­ли­ки, сре­ди ше­лес­та ве­еров и иро­нич­но-двус­мыслен­ных ком­пли­мен­тов.

С не­бес на зем­лю Фран­суа вер­нул пре­подоб­ный, рас­сы­пав­ший­ся пе­ред гос­тя­ми в из­ви­нени­ях и во все­ус­лы­шание за­яв­лявший, что вре­мен­но по­хища­ет месье Мо­рана от его пок­лонни­ков и пок­лонниц. Да­бы вы­разить ему свое все­целое вос­хи­щение и об­су­дить кое-ка­кие воп­ро­сы.

Фран­суа пом­нил, как встал из-за сто­ла, ском­ка­но из­ви­нив­шись пе­ред со­бесед­ни­ками. Как нег­ромко, об­ре­чен­но стук­ну­ли, зат­во­рив­шись, две­ри при­ем­ной за­лы, от­ре­зав гул воз­бужден­ных го­лосов и приг­лу­шен­ной му­зыки. Ста­ло тем­но и ти­хо - он сле­довал за его эми­нен­ци­ей по не­ос­ве­щен­ной га­лерее, зас­теклен­ной с од­ной сто­роны. За вы­соки­ми ок­на­ми стру­илась лет­няя ночь. Фран­суа по­кор­но ша­гал, ни о чем не ду­мая - по­ка ре­шитель­но вы­шаги­вав­ший впе­реди де Лан­саль­як не­ожи­дан­но не ос­та­новил­ся, кру­то обо­рачи­ва­ясь и сгре­бая ак­те­ра за пле­чи. Хват­ка у его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тва бы­ла не сла­бее, чем у д'Арнье, не на­делен­но­му боль­шой фи­зичес­кой си­лой Фран­суа это­го впол­не хва­тило, что­бы при­ложить­ся спи­ной о сте­ну и ис­пу­ган­но вяк­нуть. Ар­хи­епис­коп за­жал ему рот глу­боким, жад­ным по­целу­ем - чувс­тво­валось, что его эми­нен­ции дав­но уже не тер­пе­лось это сде­лать, и от­то­го бы­ло не столь­ко про­тив­но, но и страш­но. Фран­суа не­воль­но вски­нул ру­ки, что­бы от­тол­кнуть на­валив­ше­еся груз­ное те­ло, но вов­ре­мя опом­нился. Так и за­мер, слов­но зас­тигну­тый на мес­те прес­тупле­ния во­риш­ка. Пре­подоб­ный с приг­лу­шен­ным сто­ном при­жал­ся к теп­лой впа­дин­ке меж­ду нап­ря­жен­ной ше­ей и не­лов­ко вздер­ну­тым пле­чом Фран­суа:

- Не на­до бо­ять­ся… Раз­ве я хоть раз оби­жал те­бя? Ты по­лучишь свое воз­награж­де­ние, как я и обе­щал - да еще и не­боль­шой по­дарок. Ты неп­ре­мен­но оце­нишь его по дос­то­инс­тву.

- Я не бо­юсь, - впол­го­лоса вы­гово­рил Фран­суа, по­давив силь­ней­шее же­лание от­вернуть­ся и сплю­нуть, что­бы из­ба­вить­ся от при­тор­но-слад­ко­го вку­са во рту. - Я до­веряю вам, раз­ве мо­жет быть ина­че?..

Нас­лаждав­ший­ся сво­ей все­доз­во­лен­ностью де Лан­саль­як, боль­ше не сдер­жи­ва­ясь и до­воль­но ур­ча, тис­кал и мял его в по­луть­ме, за­дирая прос­торные оде­яния и про­никая ла­доня­ми под них. Ог­ла­живая спи­ну и за­дик, це­луя Фран­суа сно­ва и сно­ва, втал­ки­вая нас­той­чи­вый язык в при­от­кры­тый рот, по­ка ак­тер не на­чал за­дыхать­ся.

За миг до то­го, как Фран­суа сде­лалось по-нас­то­яще­му дур­но, пре­подоб­ный ре­шил, что по­камест с не­го хва­тит. Сгреб Фран­суа за за­пястье и бук­валь­но по­тащил даль­ше за со­бой, вглубь особ­ня­ка. У став­ших дав­но зна­комы­ми две­рей апар­та­мен­тов пре­ос­вя­щен­ный за­говор­щицки под­мигнул Мо­рану и ши­роким жес­том рас­пахнул створ­ки.

Гос­ти­ную щед­ро ук­ра­сили све­чами, ед­ва ли не как ка­фед­раль­ный со­бор в пас­халь­ную ночь. Пол и да­веш­нюю ку­шет­ку ков­ром ук­ры­вали ро­зы, бе­лые, алые и блед­но-ро­зовые. Це­лый во­рох бла­го­уха­ющих роз с влаж­ны­ми листь­ями и стеб­ля­ми, с ко­торых ник­то не пот­ру­дил­ся сре­зать ши­пы. Сот­ни роз, меч­та удач­ли­вого премь­ера и кап­ризной при­мадон­ны, чуть ше­лес­тя­щая, ис­то­ча­ющая дур­манный аро­мат и осы­па­юща­яся вих­рем ле­пес­тков.

И Шарль. Об­на­жен­ный, с раз­ме­тан­ны­ми по пле­чам тем­но-ры­жими ло­кона­ми, он сто­ял на ко­ленях в из­ножье ку­шет­ки, по­хожий на са­мого Лю­цифе­ра за миг пе­ред па­дени­ем на зем­лю. Фран­суа не сра­зу по­нял, что ру­ки у д'Арнье свя­заны за спи­ной ви­тым зо­лотым шну­ром.

- Прав­да, кра­сиво? - с не­тер­пе­ни­ем жаж­ду­щего одоб­ре­ния твор­ца по­ин­те­ресо­вал­ся де Лан­саль­як.

- О-очень... - от не­ожи­дан­ности и яр­кости пред­став­ше­го ему зре­лища Фран­суа по­пер­хнул­ся воз­ду­хом и в рас­те­рян­ности за­мор­гал. Он уго­дил на про­дол­же­ние за­вер­шивше­гося спек­такля - но про­дол­же­ние, офор­млен­ное ку­да бо­лее бо­гато, рос­кошно и кра­соч­но, чем осы­па­ющи­еся хол­сты де­кора­ций. Фран­суа не мог от­вести взгля­да от ко­леноп­рекло­нен­ной фи­гуры, пос­то­ян­но воз­вра­ща­ясь к ней гла­зами - и пы­та­ясь по­нять, есть ли в гос­ти­ной еще кто-то, по­мимо них тро­их. Но све­чей бы­ло слиш­ком мно­го и го­рели они слиш­ком яр­ко, что­бы он мог пре­одо­леть взгля­дом тем­но­ту за пре­дела­ми оран­же­вого кру­га и уга­дать, чьи еще гла­за смот­рят на них. Кто еще учас­тво­вал в сот­во­рении жи­вой фри­воль­ной кар­тинки, ил­люс­тра­ции па­дения рим­ских нра­вов, на­селив ее пер­со­нажа­ми, жи­выми иг­рушка­ми, да­бы без по­мех по­любо­вать­ся на их за­бавы? - Н-ни­ког­да не ви­дел ни­чего по­доб­но­го...

Ак­тер пой­мал се­бя на страс­тном же­лании по­дой­ти и дот­ро­нуть­ся до Шар­ля. До его тя­желой ль­ви­ной гри­вы и свет­лой ко­жи, вдох­нуть за­пах, ощу­тить теп­ло... Но пре­подоб­ный удер­жи­вал его за ру­ку, и Фран­суа, ма­лость опа­мято­вав­шись, по­косил­ся на де Лан­саль­яка в ожи­дании при­каза­ния или рас­по­ряже­ния.

Пре­подоб­ный об­хва­тил Фран­суа сза­ди за та­лию, при­жимая к сво­ему вну­шитель­но­му брю­ху, и про­дол­жал, ще­коча сво­им ды­хани­ем его за­тылок:

- Вся­кий из нас то взле­та­ет, то па­да­ет по во­ле Гос­подней - а иног­да и че­лове­чес­кой. Се­год­ня те­бе мож­но все, а ему - ни­чего. Бо­лее то­го, ес­ли с этих губ сле­тит хо­тя бы сло­во про­тес­та, мне при­дет­ся вспом­нить, что отец Ан­ту­ан дав­но не за­нимал­ся са­моби­чева­ни­ем. Оно из­рядно ус­ми­ря­ет гор­ды­ню и раз­го­ня­ет дур­ную кровь. Иди, - де Лан­саль­як слег­ка пнул ко­леном вож­де­лен­ный за­дик сво­его Не­рона.

На­путс­тво­вав та­ким об­ра­зом Фран­суа, его эми­нен­ция опус­тился в глу­бокое мяг­кое крес­ло и при­гото­вил­ся вку­шать вос­хи­титель­ное зре­лище.

Прав­да, со­зер­цать ему бы­ло осо­бо не­чего. Да­же в са­мых сво­их страш­ных и рас­путных снах Фран­суа не пред­став­лял, что ему пред­ло­жат поль­зо­вать по сво­ему ус­мотре­нию свя­зан­но­го че­лове­ка - к ко­торо­му месье Мо­ран, вдо­бавок, был ис­крен­не при­вязан. Боль­ше все­го ак­тер хо­тел рас­пла­тить­ся, заб­рать пь­есу и уй­ти. Но де Лан­саль­як и не­види­мые зри­тели жаж­да­ли сво­его спек­такля - и, соб­равшись с ду­хом, Фран­суа шаг­нул впе­ред, вой­дя в очер­ченный раз­бро­сан­ны­ми пок­ры­вала­ми и цве­тами ма­гичес­кий круг. С ужа­сом при­кинув, как же они смо­гут ус­тро­ить­ся на этом чер­то­вом ло­же, усы­пан­ном цве­тами с ко­лючи­ми стеб­ля­ми, и не изод­рать­ся в кровь.

При­мерив­шись, Фран­суа ос­то­рож­но отод­ви­нул часть цве­тов, ос­во­бодив се­бе уго­лок ку­шет­ки и бо­ком при­сев на не­го. Про­тянул ру­ку, от­ве­дя с ли­ца Шар­ля поб­лески­ва­ющую медью прядь, при­под­нял за под­бо­родок скло­нен­ную го­лову. Заг­ля­нул в си­ние гла­за, ис­пу­гав­шись их неп­ри­выч­но­го вы­раже­ния - рас­се­ян­но­го, от­сутс­тву­юще­го, слов­но д'Арнье пе­ред на­чалом пред­став­ле­ния опо­или.

- Что мне де­лать? - ше­потом спро­сил ак­тер, при­выч­ным дви­жени­ем паль­цев пе­реби­рая во­лосы д’Арнье, пог­ла­живая нап­ря­жен­ные пле­чи - дол­жно быть, сто­ять вот так бы­ло не слиш­ком-то удоб­но. - Не ос­тавляй ме­ня, ты обе­щал, пом­нишь?..

- Иг­рай не­нависть, - ед­ва слыш­но про­шелес­те­ли гу­бы Шар­ля, при­жав­ши­еся к сколь­зя­щей по его пле­чу ла­дони Фран­суа. - Зас­тавь ме­ня лечь.

Пре­ос­вя­щен­ный, меж­ду тем, сло­жил ла­дони до­миком и вод­ру­зил на них оба под­бо­род­ка. За­меша­тель­ство ак­те­ра вхо­дило в за­дум­ку ма­лень­ко­го спек­такля и де Лан­саль­як дал ему нес­коль­ко ми­нут, что­бы соб­рать­ся с мыс­ля­ми. Мыс­ленно хо­хот­нув: у месье Мо­рана был столь рас­те­рян­ный и обес­ку­ражен­ный вид, как у ре­бен­ка, про­сив­ше­го на Рож­дес­тво де­ревян­ную ло­шад­ку, а по­лучив­ше­го араб­ско­го ска­куна.

«Не­нависть? Да­же пре­бывая в об­ра­зе, я ни­ког­да не умел прав­до­подоб­но изоб­ра­зить это чувс­тво… Лечь? Гос­по­ди, там же пол­но ко­лючек!» - Фран­суа пе­редер­ну­ло, слов­но тор­ча­щие зе­леные ши­пы ра­зом впи­лись в его собс­твен­ную плоть.

Под­сказ­ка д'Арнье по­мог­ла смек­нуть, че­го ожи­да­ют зри­тели. Для на­чала - зап­ре­тить от­вле­кать­ся и со­чувс­тво­вать. Это прос­то пред­став­ле­ние. Он не мо­жет дос­той­но сыг­рать не­нависть, но в си­лах изоб­ра­зить иг­ри­вую ко­шачью жес­ткость. Пусть по­лучат свое и ус­по­ко­ят­ся. И все же - есть там кто в тем­но­те или ни­кого нет?

Фран­суа сгреб гус­тые ло­коны Шар­ля в горсть, по­тянул, спер­ва вы­нудив его от­ки­нуть го­лову на­зад, от­крыв без­за­щит­ное гор­ло. Нак­ло­нил­ся, слег­ка уку­сив со­лоно­ватую ко­жу. И рез­ко дер­нул шел­ко­вис­тые пря­ди вверх, вста­вая и вы­нуж­дая д'Арнье то­же под­нять­ся на но­ги - что да­лось то­му не слиш­ком лов­ко и быс­тро. Бед­ра и ик­ры у не­го ус­пе­ли за­течь, а со свя­зан­ны­ми ру­ками с ко­лен быс­тро не под­ни­мешь­ся.

- Прос­ти, - вы­дох­нул свою крат­кую моль­бу Фран­суа за миг до то­го, как тол­чком ла­дони оп­ро­кинуть не соп­ро­тив­лявше­гося Шар­ля нав­зничь, спи­ной на во­рох роз. Пос­лы­шал­ся ше­лест и неч­то вро­де низ­ко­го, сдав­ленно­го сто­на - Фран­суа не­воль­но заж­му­рил­ся, вновь как на­яву ощу­тив ос­тро­ту вон­за­ющих­ся ко­лючек и жес­тких листь­ев. Де Лан­саль­як чуть по­дал­ся впе­ред, на­де­ясь уло­вить взгля­дом то са­мое мгно­вение, ког­да ши­пы вопь­ют­ся в мра­мор­ную ко­жу и ка­пель­ки кро­ви оро­сят пыш­ное ло­же, на­рас­пев про­воз­гла­сив:

- Гор­ды­ня пред­шес­тву­ет па­дению, сын мой, и па­дать бы­ва­ет очень, очень боль­но. Зем­ля не ус­те­лена пе­рина­ми, иног­да при­ходит­ся и грудью на тер­нии...

Шарль ос­то­рож­но, сквозь зу­бы вздох­нул, буд­то опа­сал­ся при­давить смя­тые, но та­кие аро­мат­ные и опас­ные цве­ты, и по­луп­рикрыл гла­за, со­бира­ясь с ду­хом. Бед­ная Ли­лия, мель­кну­ло в го­лове, ему ку­да боль­нее, чем мне.

- Вот так и ле­жи, - не сво­им, вкрад­чи­во мур­лы­ка­ющим го­лосом про­из­нес Фран­суа. Жи­вая кар­ти­на по­лучи­лась до­воль­но жи­вопис­ной. Тем­ная зе­лень, свет­лая ко­жа, все-та­ки по­явив­ши­еся ца­рапи­ны и мед­но-ры­жие во­лосы, в ко­торых за­пута­лись тем­но-алые ле­пес­тки. Шар­лю приш­лось силь­но изог­нуть­ся в по­яс­ни­це, Фран­суа слов­но бы в рас­се­ян­ной за­дум­чи­вос­ти во­дил паль­ца­ми по его гру­ди - быс­трое, час­тое ды­хание и ощу­тимый ла­донью стук сер­дца о реб­ра под ко­жей, мгно­вен­но став­шей влаж­ной на ощупь. Паль­цы вы­чер­чи­вали кру­ги и пет­ли, ос­трые ног­ти по­рой ос­тавля­ли рас­плы­ва­ющи­еся алые сле­ды. Сво­бод­ной ру­кой Фран­суа, по­возив­шись, рас­стег­нул мас­сивную пряж­ку рим­ско­го оде­яния на пле­че, пре­дос­та­вив тка­ни спол­зать вниз под собс­твен­ной тя­жестью и от его дви­жений.

Со сто­роны крес­ла пос­лы­шалось одоб­ри­тель­ное пых­те­ние пре­ос­вя­щен­но­го. Мон­сень­ору в ко­торый раз по­дума­лось, что та­кому по­нят­ли­вому юно­му да­рова­нию вов­се не­зачем шлять­ся по гряз­ным боль­ша­кам в ком­па­нии фиг­ля­ров, под­став­ляя ро­тик и за­дик то цен­зо­рам, то ме­цена­там, а то и по­лицей­ским прис­та­вам, что­бы по­лучить воз­можность снос­но­го су­щес­тво­вания… Де Лан­саль­як впил­ся ног­тя­ми в под­ло­кот­ни­ки, бо­ясь уве­ровать в не­воз­можное. В то, что отец Ан­ту­ан, сам то­го не по­доз­ре­вая, пре­под­нес ему цен­ней­ший из по­дар­ков.

Пок­ро­вы нис­па­дали с ти­хим ше­лес­том, жи­вопис­но-ко­кет­ли­во пядь за пядью от­кры­вая гиб­кое, неж­но-смуг­лое те­ло. Ког­да Фран­суа прив­стал, соб­равше­еся в склад­ки оде­яние сколь­зну­ло вниз, ос­тавшись ле­жать жи­вопис­ным во­рохом пур­пурной, бе­лой и зо­лотой тка­ни. Он по­нево­ле за­та­ил ды­хание, как пе­ред прыж­ком в хо­лод­ную во­ду, ста­вя ко­лени на ко­лючий ро­зовый во­рох.

Боль во­об­ра­жа­емая ока­залась силь­нее ре­аль­ной, ее впол­не мож­но бы­ло тер­петь, глав­ное - не смот­реть на ли­цо д'Арнье, не за­думы­вать­ся, за­быть о час­том со­пении воз­бужден­но­го зве­ря над ухом. Фран­суа нес­пешно раз­дви­нул Шар­лю ко­лени - до­гады­ва­ясь, как но­ют до от­ка­за на­тяну­тые мус­ку­лы в по­пыт­ках удер­жать те­ло в не­ус­той­чи­вой и не­лов­кой по­зе. Бы­ло стран­но ожи­дать от на­ходя­щего­ся в та­ком по­ложе­нии че­лове­ка про­яв­ле­ний страс­ти - но все же Фран­суа, нак­ло­нив­шись, про­вел язы­ком по рас­слаб­ленно­му чле­ну лю­бов­ни­ка, не­ожи­дан­но силь­но и рас­четли­во уку­сив мяг­кую го­лов­ку в по­пыт­ке вы­нудить Шар­ля вскрик­нуть от под­лой вы­ход­ки. По­лучи­лось - д'Арнье ин­стинктив­но дер­нулся, чес­тно раз­ди­рая спи­ну в кровь на ра­дость пре­ос­вя­щен­но­му, бо­лее то­го, впол­не от­четли­во чер­тыхнул­ся.

И, сам не же­лая то­го, раз­ру­шил на­чав­шую воз­ни­кать а­уру по­роч­ной чувс­твен­ности. Сто­ило Фран­суа пред­ста­вить все про­ис­хо­дящее со сто­роны, как его на­чинал раз­би­рать ис­те­ричес­кий смех. Мис­те­рия сги­нула, ос­тался ба­лаган­ный фарс, в ко­тором он не мог при­нимать учас­тия - а ес­ли и мог, то не са­мым луч­шим об­ра­зом. Од­на мысль о том, что он сей­час по­пыта­ет­ся ов­ла­деть Шар­лем, ка­залась Фран­суа бре­дом по­ло­ум­но­го. Он чувс­тво­вал се­бя обес­си­лев­шим и оту­пев­шим, иг­рушкой в чу­жих не­лов­ких ру­ках. Все, что он пы­тал­ся сей­час де­лать, по­луча­лось ли­бо сквер­но, ли­бо смеш­но. Ак­тер уже на­чинал по­думы­вать о том, что бы­ло бы ку­да про­ще, взду­май пре­подоб­ный прос­то пос­та­вить его на чет­ве­рень­ки и вы­нудить уб­ла­жить свою дрях­ле­ющую плоть.

Шарль сле­дил за Фран­суа, по­нимая, что тот уже на гра­ни и вот-вот сор­вется в па­нику. А, черт, не­уже­ли ста­рый бо­ров не ви­дит, что тре­бу­ет выс­тупле­ния в со­вер­шенно нес­вой­ствен­ном для месье Мо­рана ам­плуа? Ес­ли бы у пре­ос­вя­щен­но­го дос­та­ло ума не сов­ме­щать при­ят­ное с по­лез­ным и не прев­ра­щать лю­бов­ный акт в по­каза­тель­ную эк­зе­куцию, приз­ванную пос­та­вить на мес­то над­менно­го от­ца Ан­ту­ана, его эми­нен­ция мог бы по­лучить не­забы­ва­емое зре­лище.

- Я хо­чу те­бя по­цело­вать, - шеп­нул он Фран­суа. - Да­вай, не бой­ся, ло­жись на ме­ня...

- Я не бо­юсь, я... я не хо­чу! - у Фран­суа дос­та­ло сме­лос­ти вы­палить эту фра­зу, бро­сив ее за пре­делы све­тово­го кру­га. Он спрыг­нул с ку­шет­ки, вып­ря­мив­шись во весь свой не­вели­кий рост, и уд­ру­чен­но взгля­нув на Шар­ля: - Прос­ти ме­ня. Я не мо­гу. Я сог­ла­сен вы­пол­нить свою часть уго­вора, но ты - ты не эта часть. Я не мо­гу и не же­лаю, что­бы ему бы­ло пло­хо, - это бы­ло бро­шено уже в ли­цо на­чав­ше­му за­кипать де Лан­саль­яку. - Вы же­лали по­лучить ме­ня? Хо­рошо, по­лучи­те. Пря­мо здесь и сей­час, как вам бу­дет угод­но. И все. Не бо­лее то­го.

- Фран­суа, не на­до... - бо­лез­ненно по­мор­щился Шарль, но сло­во бы­ло ска­зано, пра­вила иг­ры на­руше­ны, и ми­лей­ший месье Ро­же был нас­тро­ен уже да­леко не так бла­годуш­но, хо­тя все еще сдер­жи­вал­ся.

- Да ты вдруг взду­мал быть доб­рень­ким? - паль­цы Лан­саль­яка за­бега­ли по пу­гов­кам су­таны, не­лов­ко вы­вора­чивая их из пе­тель. - Пох­валь­но. На­де­юсь, ты хо­рошо по­думал, и Ан­ту­ану при­ят­но бу­дет знать, что ты де­ла­ешь это ра­ди не­го, а не ра­ди пь­есы... На ко­лени. Рот от­крыл! - не до­жида­ясь, по­ка Фран­суа са­мос­то­ятель­но опус­тится пе­ред ним на пол, пре­ос­вя­щен­ный боль­но рва­нул его вниз за пле­чо.

Од­ним из не­дос­татков ха­рак­те­ра Фран­суа Мо­рана бы­ла и ос­та­валась при­выч­ка спер­ва де­лать или го­ворить, сле­дуя под­сказ­кам не ра­зума, но слиш­ком по­рывис­то­го сер­дца - а за­тем горь­ко со­жалеть о сде­лан­ном. Сей­час у не­го и вре­мени на со­жале­ния не ос­та­валось: пре­ос­вя­щен­ный сгреб его за пле­чо с та­кой си­лой, что Фран­суа скри­вил­ся и вскрик­нул от бо­ли - а спус­тя миг вскрик­нул еще раз, уда­рив­шись ко­леня­ми о пар­кетные плаш­ки, ед­ва не по­теряв рав­но­весия и взмах­нув ру­ками. С этой точ­ки зре­ния мон­сень­ор де Лан­саль­як воз­вы­шал­ся над ним жи­вой го­рой, за­тяну­той в шелк су­таны. Фран­суа да­же не по­нял тол­ком, что про­изош­ло - его швыр­ну­ли вниз, сгреб­ли за во­лосы на за­тыл­ке и ткну­ли ли­цом не­весть ку­да, в сме­шение за­паха ду­хов и ста­ре­юще­го че­лове­чес­ко­го те­ла, в склад­ки тка­ни и пло­ти, сре­ди ко­торых бы­ло не­воз­можно тут же отыс­кать дос­то­инс­тво пре­ос­вя­щен­но­го. Го­лова и пле­чи Фран­суа скры­лись под по­долом су­таны и ко­лышу­щим­ся брю­хом пре­ос­вя­щен­но­го, ру­ки мо­лодо­го ак­те­ра бес­по­мощ­но, всле­пую, ша­рили по не­му, то ли пы­та­ясь от­ки­нуть плот­ный шелк, то ли на­мере­ва­ясь отыс­кать скром­ное дос­то­инс­тво пре­лата. Что бы там не твер­дил о сво­ей ре­шимос­ти Фран­суа, д'Арнье по­нимал, что ак­тер фак­ти­чес­ки со­вер­ша­ет на­силие сам над со­бой, пы­та­ясь пе­рес­ту­пить че­рез брез­гли­вость и гор­дость... Шарль ска­тил­ся с ку­шет­ки, прок­ли­ная все на све­те в та­ких вы­раже­ни­ях, что сму­тил­ся бы и ка­тор­жник, сел на по­лу, от­ча­ян­но дер­гая пу­ты и осоз­на­вая, что это со­вер­шенно бес­по­лез­но.

К это­му мо­мен­ту Фран­суа уже пло­хо осоз­на­вал про­ис­хо­дящее, нас­мерть пе­репу­гав­шись, оду­рев от бь­ющих в нос за­пахов ду­хов и ос­тро­го, зве­рино­го по­та, ока­зав­шись в тем­но­те под нак­рывшим го­лову шел­ко­вым по­долом. Мо­жет, ес­ли бы мон­сень­ор де Лан­саль­як про­явил к не­му чуть боль­ше вни­мания, пос­те­пен­но про­ведя че­рез всю про­цеду­ру, он су­мел бы спра­вить­ся с со­бой. Но сей­час он прос­то не по­нимал, что от не­го тре­бу­ет­ся, не­лепо ты­чась го­ловой и ли­цом не­весть ку­да и слы­ша зву­чащий где-то да­леко встре­вожен­ный крик Шар­ля. Он смут­но пом­нил, что Шарль обе­щал по­забо­тить­ся о нем, не по­кидать на про­из­вол судь­бы - но, по­хоже, на по­мощь д’Арнье мож­но бы­ло сме­ло не рас­счи­тывать.

Ско­рее по слу­чай­нос­ти, чем спе­ци­аль­но Фран­суа нат­кнул­ся на пред­мет бы­лой гор­дости ту­луз­ско­го пре­ос­вя­щен­но­го - во вся­ком слу­чае, ощу­тил под сло­ем тка­ни не­кую воз­вы­шен­ность.

-Я вам го­ворил! - ряв­кнул Шарль. - Я же вас пре­дуп­реждал - не то­ропи­те, не вме­шивай­тесь, а вы са­ми все ис­порти­ли!

Де Лан­саль­як не без удив­ле­ния взгля­нул на не­го - мир­ные пе­рего­воры при та­ких об­сто­ятель­ствах бы­ли не в ма­нере от­ца Ан­ту­ана. От не­го мож­но бы­ло ожи­дать гор­де­ливо­го мол­ча­ния или по­пыт­ки ра­зор­вать глот­ку оп­по­нен­ту.

- Ос­тавь­те нас не­надол­го на­еди­не, мон­сень­ор, - нем­но­го ти­ше пред­ло­жил д'Арнье, - он не­опы­тен, он не по­нима­ет, дай­те ему еще шанс!

- У не­го бы­ло дос­та­точ­но вре­мени, что­бы по­нять, что от не­го тре­бу­ет­ся. А у те­бя - что­бы рас­толко­вать ему все от и до! - ог­рызнул­ся мон­сень­ор де Лан­саль­як, сде­лав пол­ша­га на­зад и ух­ва­тив за во­лосы на­поло­вину сом­левший пред­мет раз­го­вора. - Толь­ко глянь, ку­да это го­дит­ся?!

Пре­подоб­ный был прав: го­лова Фран­суа бес­силь­но бол­та­лась из сто­роны в сто­рону, гла­за за­кати­лись, он яв­но из пос­ледних сил удер­жи­вал вер­ти­каль­ное по­ложе­ние, да­же си­дя на по­лу.

- Он ка­зал­ся та­ким по­нима­ющим, та­ким оча­рова­тель­ным, но сей­час ве­дет се­бя как пол­ная бес­то­лочь! Де Лан­саль­як слег­ка встрях­нул об­мякшее те­ло. - Бес­по­лез­ное и ник­чемное соз­да­ние! Час те­бе на все про все, но че­рез час он дол­жен пе­рес­тать вы­кобе­нивать­ся и вес­ти се­бя, как шел­ко­вый!

Он от­тол­кнул Фран­суа, и тот, все-та­ки не удер­жавшись, рас­тя­нул­ся на по­лу.

Шарль злоб­но ос­ка­лил­ся в сто­рону пре­ос­вя­щен­но­го, но от ком­мента­ри­ев воз­держал­ся, вмес­то это­го за­верив ар­хи­епис­ко­па поч­ти со сво­ими обыч­ны­ми снис­хо­дитель­но - веж­ли­выми ин­то­наци­ями:

- Мы ждем вас пос­ле ча­сово­го ан­трак­та, мон­сень­ор.

Дож­давшись, по­ка раз­дра­жен­ный де Лан­саль­як вый­дет, Шарль мяг­ко ок­ликнул:

- Фран­суа?

- А? - вя­ло отоз­вался ак­тер, да­же не ста­ра­ясь отор­вать го­лову от по­ла. - Он ушел? Все про­пало, да? Гос­по­ди, что ж я за тряп­ка та­кая, ни­ког­да у ме­ня ни­чего не по­луча­ет­ся... - он бес­слез­но хлюп­нул но­сом, по­пытав­шись сесть. Схва­тил­ся за го­лову, рас­ка­чива­ясь и при­читая: - Все кон­че­но, я про­пал, ни­чего не по­лучи­ло­оось...

- Для на­чала иди сю­да и раз­вя­жи мне ру­ки, что­бы я мог на­давать те­бе оп­ле­ух, - дер­нул ок­ро­вав­ленны­ми пле­чами Шарль. - Ну же, Фран­суа, по­шеве­ливай­ся, вре­мя идет!

- Вре­мя не име­ет зна­чения, - пе­чаль­но из­рек Фран­суа, под­ползая бли­же и пы­та­ясь раз­вя­зать узел на зо­лоче­ном шну­ре. Шмы­ганье сме­нилось до­сад­ли­вым ши­пени­ем: «Я но­готь сло­ма­аал!», «Оно не под­да­ет­ся!»

Шарль впол­го­лоса вы­ругал­ся. По­дей­ство­вало - Фран­суа прек­ра­тил хны­кать, за­дер­гал узе­лок силь­нее и нас­той­чи­вее, по­ка шнур не ос­лаб и не по­полз вниз по за­пясть­ям д’Арнье. Ка­жет­ся, ма­лень­кий месье Мо­ран вос­при­нял его уг­ро­зу на­давать оп­ле­ух всерь­ез - от­шатнул­ся от по­лучив­ше­го сво­боду Шар­ля, прик­ры­вая ли­цо ла­доня­ми.

- Пос­мотри на ме­ня, - пот­ре­бовал Шарль. Пос­коль­ку Фран­суа не то­ропил­ся с этим, сам пе­рех­ва­тил его за за­пястья и от­вел ру­ки прочь. - Прек­ра­ти хны­кать. От­сту­пать не­куда, да и не­зачем - твоя пь­еса поч­ти у те­бя в кар­ма­не. Ду­май о ней, а не обо мне! Что, я ка­тал­ся по ко­люч­кам ис­клю­читель­но ра­ди то­го, что­бы по­тешить месье де Лан­саль­яка?

- Я зна­ааю,- Фран­суа да­же на­роч­но не мог выб­рать бо­лее не­под­хо­дяще­го мес­та и вре­мени для то­го, что­бы уда­рить­ся в па­нику и без­на­деж­ную ис­те­рику, - я знаю, что ты сде­лал это для ме­ня, но я - я ни­чего не мо­гуу, у ме­ня не по­лучи­иит­ся... - убе­див­шись, что бить его не ста­нут, ак­тер су­дорож­но при­жал­ся к Шар­лю, при­читая: - Что, что мне те­перь де­лать? Я ду­мал, су­мею до­вес­ти де­ло до кон­ца, но у ме­ня не по­луча­ет­ся! Я бо­юсь, ме­ня тря­сет об од­ной мыс­ли о том, что он ко мне при­кос­нется! Шарль, что я на­делал, что я нат­во­рил?..

Шарль об­ре­чен­но вздох­нул - оче­вид­но, рас­хле­бывать пос­ледс­твия сво­их не­об­ду­ман­ных сог­ла­шений Фран­суа ве­лико­душ­но пре­дос­тавлял ему, как зна­току вку­сов мон­сень­ора.

- «Не мо­гу, не по­лучит­ся»? Ты ак­тер или хвост со­бачий?! - отец д’Арнье от­це­пил от се­бя Фран­суа и тре­бова­тель­но заг­ля­нул ему в ли­цо. - Иг­рай, Фран­суа! Ты убе­дил се­год­ня се­бя и зал в том, что ты им­пе­ратор, а те­перь прос­то но­вая роль, толь­ко и все­го!

- Я ус­тал! - Фран­суа об­ре­чен­но за­катил гла­за. - Да, я ак­тер, но я еще и жи­вой че­ловек вдо­бавок! Есть же ог­ромная раз­ни­ца меж­ду тем, что про­ис­хо­дит на сце­не, и тем, что тво­рит­ся в обы­ден­ной жиз­ни! Я мо­гу сколь­ко угод­но быть им­пе­рато­ром в жес­тя­ной ко­роне для зри­телей, но здесь - здесь я ник­то и звать ни­как... - он зад­ро­жал, от­во­дя взгляд. Шарль по­пытал­ся ска­зать еще что-то, но Фран­суа рез­ко мах­нул в его сто­рону ла­донью.

Ему по­надо­билось око­ло де­сят­ков уда­ров сер­дца, что­бы соб­рать па­нику­ющие мыс­ли и чувс­тва в куч­ку. Д’Арнье очень вов­ре­мя на­пом­нил ему о том, что ре­мес­ло пре­выше все­го.

- Лад­но. Хо­рошо, - уже бо­лее твер­дым го­лосом про­из­нес месье Мо­ран. - Ры­дать бес­смыс­ленно, на­до вык­ру­чивать­ся. Что... что мы мо­жем сде­лать?

- Здесь есть нес­коль­ко ва­ри­ан­тов. Ты - ме­ня, я - те­бя, мы оба с пре­ос­вя­щен­ным - что вы­зыва­ет у те­бя на­имень­шее соп­ро­тив­ле­ние? - Шарль го­ворил поч­ти де­лови­то, буд­то речь шла о стро­итель­ном под­ря­де или за­куп­ке ма­тери­алов для де­кора­ций бу­дуще­го пред­став­ле­ния. Фран­суа креп­ко заж­му­рил­ся, пы­та­ясь со­об­ра­зить - что он ока­жет­ся в си­лах вы­нес­ти, не за­пани­ковав в пос­ледний миг, не под­ве­дя д'Арнье и до­бив­шись то­го, ра­ди че­го он рис­кнул су­нуть­ся в смер­дя­щую от­кро­вен­ным бе­зуми­ем аван­тю­ру.

- Я те­бя не смо­гу, - чес­тно приз­нался ак­тер. - Луч­ше уж ты ме­ня. И пре­подоб­ный на­вер­ня­ка то­же же­ла­ет по­лучить ла­комый ку­сочек мо­ей зад­ни­цы - хо­тя мне по­каза­лось, у не­го там дав­но все от­сохло и в пан­та­лоны про­вали­лось, - он нер­вно хи­хик­нул.

- Воз­можно, он упо­ва­ет на то, что ты смо­жешь зас­та­вить его вя­лый стру­чок цвес­ти и пло­доно­сить, - чуть улыб­нулся Шарль и уже мяг­че про­дол­жал: - Воз­держись от рез­ких дви­жений и гром­ких фраз, хо­рошо? До­верь­ся мне. А пре­ос­вя­щен­ный... пусть смот­рит.

- Пусть смот­рит, - эхом пов­то­рил Фран­суа, по­обе­щав: - Я не ста­ну дер­гать­ся, выр­вать­ся и скан­да­лить. Бу­ду си­деть... или ле­жать, ти­хо, как мышь под мет­лой. Я бу­ду слу­шать­ся, чес­тно-чес­тно, - он вздох­нул, про­тянув ру­ку и про­ведя ла­донью по пле­чу Шар­ля. На паль­цах ос­та­лись раз­ма­зан­ные сле­ды кро­ви, Фран­суа ма­шиналь­но слиз­нул их, со­чувс­твен­но спро­сив: - Боль­но? Мо­жет, ски­нуть к чер­ту все ко­люч­ки на пол, а?

- Пусть ле­жат, мон­сень­ору нра­вит­ся, а мы ведь де­ла­ем все, что­бы он был счас­тлив и до­волен, - хмык­нул Шарль, - прос­то ста­рай­ся так страс­тно ме­тать­ся по пос­те­ли, что­бы они сва­лились са­ми. И как толь­ко он вой­дет, из­ви­нись. Луч­ше на ко­ленях и с по­целу­ем баш­ма­ка.

- Ни за что! - мгно­вен­но вспы­лил Фран­суа. Вспом­нив о дан­ном миг на­зад обе­щании, за­жал се­бе рот ла­донью, гля­дя на Шар­ля нес­час­тны­ми и пол­ны­ми воз­му­щения гла­зами. - Мо­жет, хва­тит с не­го, что я пос­тою на ко­ленях, уми­лен­но на не­го взи­рая сни­зу вверх, а? Це­ловать чу­жие баш­ма­ки для ме­ня как-то нем­ножко че­рес­чур... А те­бе что, при­ходи­лось и это де­лать? За­видую тво­ей вы­дер­жке... - он по­тянул­ся, об­ни­мая Шар­ля за шею, неж­но и ти­хо про­бор­мо­тав на ухо: - Спа­сибо, что не бро­сил ме­ня. Приз­наю, я пе­рет­ру­сил и ис­пу­гал­ся. Что ж, вто­рая по­пыт­ка, на­чина­ем все за­ново...

- Баш­мак, Фран­суа. Как Па­пе Рим­ско­му. В иде­але - ес­ли ты не прос­то чмок­нешь и ша­рах­нешь­ся прочь, но поч­ти­тель­но по­целу­ешь, а пос­ле с са­мым бла­годар­ным ви­дом при­падешь к не­му ще­кой, буд­то это ра­ка с мо­щами, - нас­той­чи­во пов­то­рил Шарль, об­ни­мая его. - Зна­ешь что? Сыг­рай для не­го лю­бимо­го пе­сика, ко­торый не зна­ет, как и бла­года­рить хо­зя­ина за то, что тот на­дел на не­го ошей­ник.

- Я ведь не до­маш­ний чет­ве­роно­гий лю­бим­чик, - уд­ру­чен­но прос­то­нал Фран­суа, за­рыва­ясь ли­цом в во­лосы Шар­ля, и поч­ти ис­крен­не взмо­лив­шись: - О Бо­же, по­моги мне. Хоть ра­зочек, в ви­де боль­шо­го-пре­боль­шо­го одол­же­ния. Я ис­прав­люсь. Бро­шу пить и тис­кать де­вок, ста­ну чес­тным и пра­вед­ным. Ни­ког­да в жиз­ни боль­ше не на­пишу ни строч­ки по­хабе­ни. По­тас­каю на се­бе ошей­ник, будь оно все не­лад­но... Ох, да­вай на­чинать, что ли, а то я опять пе­репу­га­юсь.

Шарль чуть отс­тра­нил его от се­бя - ров­но нас­толь­ко, что­бы мож­но бы­ло прой­тись гу­бами по огор­ченной мор­дочке, от под­бо­род­ка к ску­ле.

- Бу­дешь, бу­дешь. Воз­можно, эта по­хабень те­бя прос­ла­вит, так что не тре­вожь Гос­по­да по пус­тя­кам.

- У не­го и без ме­ня пол­но хло­пот, я по­нимаю, - Фран­суа неп­ро­из­воль­но по­пытал­ся прод­лить по­целуй, но д'Арнье ре­шитель­но отод­ви­нул его в сто­рону. В сер­дце опять ше­вель­ну­лась хо­лод­ная иг­ла, но на сей раз Фран­суа на­мере­вал­ся твер­до дер­жать се­бя в ру­ках.

«Это пред­став­ле­ние. Это не я».

Он под­нялся на но­ги, при­сев на край ку­шет­ки - жи­вая ал­ле­гория рас­ка­яния и пе­чали, по­нурив­шая го­лову под тя­жестью осоз­на­ния сво­их прос­тупков. По­доб­рал ро­зоч­ку, пок­ру­тил в ру­ках, не­весе­ло по­ин­те­ресо­вал­ся у Шар­ля:

- Так хо­рошо смот­рится?

- Очень. Мож­но да­же нем­ножко поп­ла­кать, - отоз­вался Шарль в обыч­ной яз­ви­тель­ной ма­нере, но по­том сжа­лил­ся, прид­ви­нул­ся по по­лу поб­ли­же, бе­реж­но пог­ла­дил ко­лени Фран­суа. - Зна­ешь, что мы сде­ла­ем ут­ром? За­валим­ся спать до са­мого обе­да. Об­ни­мем­ся и зас­нем, - он заг­ля­нул в нес­час­тные гла­за лю­бов­ни­ка. - А обед бу­дет из трех де­сер­тов. И все они бу­дут твои. М?

- Я не до­живу до зав­траш­не­го дня, - го­рес­тно вздох­нул Фран­суа. - Из че­тырех. Но без пи­рож­ных. Бу­дем ва­лять­ся в пос­те­ли до са­мого ве­чера, а по­том - лю­бить друг дру­га, так дол­го­оо-дол­го­оо, ведь прав­да? - он по­нимал, что вы­да­ет меч­ты за дей­стви­тель­ность, но от по­доб­ных раз­го­воров ста­нови­лось лег­че на ду­ше. - Все в по­ряд­ке, Шарль. Со мной все в по­ряд­ке. Ес­ли ты счи­та­ешь, что бу­дет не­лиш­ним зап­ла­кать - хо­рошо, - он заж­му­рил­ся, смор­щил но­сик - и на длин­ных рес­ни­цах дей­стви­тель­но по­вис­ли ед­ва за­мет­ные мел­кие ка­пель­ки слез. - Зо­ви свя­щен­ное чу­дови­ще, пусть по­лучит свое пред­став­ле­ние.

Бег­ло чмок­нув его в ви­сок, Шарль обод­ря­юще улыб­нулся и вы­шел, что­бы че­рез ми­нуту вер­нуть­ся сно­ва с мон­сень­ором Ту­луз­ским, ос­кор­блен­ным в луч­ших на­мере­ни­ях и за­детым в са­мых неж­ных чувс­твах.

- Ну? - воп­ро­сил ра­зоби­жен­ный де Лан­саль­як. - Что ска­жете, месье Мо­ран?

- По­жалуй­ста, прос­ти­те ме­ня, - ин­то­нации выш­ли имен­но та­кими, как на­до - умо­ля­юще-тре­пещу­щими, спо­соб­ны­ми раз­жа­лобить са­мое ка­мен­ное и черс­твое сер­дце. - Вы на­дели­ли ме­ня сво­им до­вери­ем, а я ока­зал­ся нес­по­собен оп­равдать его. По­жалуй­ста, поз­воль­те мне ис­ку­пить свою ви­ну. По­жалуй­ста, прос­ти­те ме­ня...

Фран­суа сос­коль­знул с ку­шет­ки, опус­тившись на пол. У не­го не хва­тило ду­ху пос­ле­довать со­вету Шар­ля и при­ложить­ся к баш­ма­ку пре­ос­вя­щен­но­го - но шел­ко­вый по­дол су­таны Фран­суа об­ло­бызал с дос­та­точ­ным бла­гого­вени­ем и поч­те­ни­ем. И ос­тался сто­ять, не ре­ша­ясь под­нять го­лову, съ­ежив­шись в ожи­дании ре­шения мон­сень­ора Лан­саль­яка.

Пре­ос­вя­щен­ный сос­ре­дото­чен­но со­пел нес­коль­ко ми­нут, по­казав­шихся обо­им мо­лодым лю­дям нес­терпи­мо дол­ги­ми, а по­том мах­нул ру­кой:

- Ну как мож­но на вас, пар­шивцев, сер­дить­ся... Прав­да, он - пре­лесть, Ан­ту­ан?

- Не­сом­ненно, - свет­ски сог­ла­сил­ся д'Арнье. - Ска­жи «спа­сибо» его вы­сокоп­ре­ос­вя­щенс­тву, Фран­суа, будь веж­лив.

- Спа­сибо, - про­ник­но­вен­но вы­дох­ну­ла «пре­лесть», под­няв раз­лохма­чен­ную го­лову и явив тро­гатель­но мер­ца­ющую на кон­чи­ках рес­ниц слез­ную ка­пель. Ста­ра­ясь не за­думы­вать­ся о гря­дущих му­ках со­вес­ти и осоз­на­ния то­го, ка­кая ми­лая и пок­ла­дис­тая иг­рушка из не­го по­лучи­лась. - Спа­сибо вам, мсье Ро­же. Я... я в ва­шем пол­ном рас­по­ряже­нии.

Лан­саль­як при­тянул его к се­бе и креп­ко об­нял по­ниже та­лии, вы­нудив Фран­суа са­мым неп­ристой­ным об­ра­зом при­жать­ся к сво­ему па­ху. Ак­тер пре­рывис­то вздох­нул: его об­хва­тили слиш­ком силь­но и вдо­бавок нас­той­чи­во тис­ка­ли за яго­дицы. Фран­суа упус­тил мо­мент, ког­да Шарль вдруг ока­зал­ся по­зади не­го, и ис­пу­ган­но встре­пенул­ся, ока­зав­шись за­жатым меж­ду эти­ми дву­мя вну­шитель­ны­ми гос­по­дами. Ла­дони Шар­ля лег­ли на пле­чи Фран­суа, ус­по­ка­ива­юще пог­ла­дили:

- А сей­час Фран­суа по­может вам, ва­ше пре­ос­вя­щенс­тво...

Де Лан­саль­як не стал воз­ра­жать, ког­да Шарль взял­ся за узел ат­ласно­го по­яса на его су­тане, лишь по­сето­вал на ухо­дящую мо­лодость и рез­вость.

Сей­час, ког­да его ни к че­му не при­нуж­да­ли, ак­тер слег­ка ус­по­ко­ил­ся и поч­ти сми­рил­ся с пред­сто­ящим. Кро­ме то­го, Шарль на­ходил­ся ря­дом, мож­но бы­ло дот­ро­нуть­ся до не­го, по­лучив в от­вет мол­ча­ливый ки­вок, уве­ря­ющий в том, что бо­ять­ся не сто­ит. Д'Арнье хо­рошо изу­чил нрав и тре­бова­ния сво­его пок­ро­вите­ля, и Фран­суа ос­та­валось толь­ко сле­довать за ним, дер­жась ря­дом и по­могая по ме­ре сил. Са­мым слож­ным бы­ло - не за­хихи­кать, гля­дя на ра­зоб­ла­ча­юще­гося пре­ос­вя­щен­но­го, по­тому что единс­твен­ный сме­шок окон­ча­тель­но бы все ис­портил, и ни­какие моль­бы не смог­ли бы ни­чего ис­пра­вить. Он ста­рал­ся, под­став­ля­ясь под неб­режно пог­ла­живав­шую ру­ку с злос­час­тным аме­тис­то­вым перс­тнем на паль­це, от­ве­чая на по­целуи - и об­легчен­но пе­рево­дя дух, ког­да его це­ловал Шарль, а не его пок­ро­витель.

В че­тыре ру­ки они из­ба­вили Лан­саль­яка от одеж­ды - на­гим ар­хи­епис­коп выг­ля­дел не так уж омер­зи­тель­но, как опа­сал­ся Фран­суа. Ру­ки - но­ги у не­го бы­ли до­воль­но креп­кие, и, ес­ли бы не дряб­лый, об­висший, как у ба­бищи, жи­вот, под ко­торым поч­ти не ви­дать бы­ло не­боль­шо­го чле­на, мож­но бы­ло бы ска­зать, что месье Ро­же не­дур­но сох­ра­нил­ся для сво­его поч­тенно­го воз­раста.

Прав­да, Фран­суа ни­как не мог из­ба­вить­ся от мыс­лей о том, что это фи­зичес­ки не­воз­можно - по­пытать­ся всту­пить в плот­скую связь с этим че­лове­ком. Де­ло бы­ло не в его са­не, без шта­нов да­же сам Па­па Рим­ский не­от­ли­чим от прос­то­го смер­тно­го - но в дряб­лых склад­ках об­висшей пло­ти, ко­лышу­щем­ся брю­хе и тя­желом, нез­до­ровом ды­хании. Ес­ли по срав­не­нию с Шар­лем д'Арнье Фран­суа выг­ля­дел су­щим под­рос­тком, но ря­дом с пре­ос­вя­щен­ным он ка­зал­ся вы­литым ре­бен­ком, спо­соб­ным сло­мать­ся от од­но­го гру­бого при­кос­но­вения. Он по­нево­ле ста­рал­ся дер­жать­ся по­даль­ше от мон­сень­ора де Лан­саль­яка - хо­тя и по­нимал, что до­пус­ка­ет ошиб­ку, что бу­дет луч­ше как мож­но ча­ще соп­ри­касать­ся с ним и поз­во­лять ему дот­ра­гивать­ся до се­бя. Его эми­нен­ции яв­но нра­вилось тис­кать свою до­бычу - юную, уп­ру­гую, от­ча­ян­но ста­рав­шу­юся скрыть сму­щение и сох­ра­нять на ли­це по­добие неж­ной улыб­ки.

В ка­кой-то миг де Лан­саль­як отс­тра­нил их обо­их, по­вели­тель­ным жес­том ука­зав в сто­рону ку­шет­ки с ро­зами, и груз­но рух­нул в жа­лоб­но пис­кнув­шее крес­ло.

Шарль по­тянул Фран­суа за со­бой, впол­го­лоса про­из­не­ся:

- Пом­ни, о чем мы го­вори­ли. Ло­жись, не бой­ся, по этим ро­зам уже дос­та­точ­но по­валя­лись, что­бы они не слиш­ком ко­лолись.

Фран­суа об­ре­чен­но за­катил гла­за. Де­лать бы­ло не­чего, и Шарль до­воль­но-та­ки ак­ку­рат­но уло­жил его спи­ной на цве­ты - влаж­ные, смя­тые и слов­но бы вы­резан­ные из жес­ти. Сам д'Арнье при­лег ря­дом на бок, при­под­нялся на лок­те - кар­тинно обоз­на­чились мыш­цы под ис­черчен­ной кро­вавы­ми по­лос­ка­ми ко­жей. Вы­удил из цве­точ­ной охап­ки ро­зу, поч­ти не пос­тра­дав­шую от их воз­ни, рос­кошную, мах­ро­вую, и ос­то­рож­но про­вел цвет­ком от гру­ди к па­ху Фран­суа.

- С нее ка­па­ет, она хо­лод­ная! - воз­му­щен­ным, но ед­ва слыш­ным ше­потом по­жало­вал­ся Фран­суа, не­воль­но ежась. Впро­чем, ког­да он нем­но­го свык­ся, при­кос­но­вение бар­ха­тис­то-влаж­ных ле­пес­тков по­каза­лось ему да­же в чем-то при­ят­ным. Во вся­ком слу­чае, не­ожи­дан­ным и не­из­ве­дан­ным - так что он заб­ро­сил ру­ки за го­лову и ос­то­рож­но выг­нулся, по­казы­вая се­бя пре­ос­вя­щен­но­му. Соп­ри­каса­ясь с че­лове­чес­кой ко­жей, ро­за то и де­ло те­ряла ле­пес­тки, при­липав­шие то здесь, то там к те­лу Фран­суа - а Шарль все про­дол­жал свою нес­пешно-изыс­канную за­баву... Фран­суа до­гадал­ся вски­нуть и вы­тянуть но­гу, ког­да цве­ток со­вер­шил дол­гое пу­тешес­твие от его бед­ра до паль­цев и вер­нулся об­ратно, за­дер­жавшись в меж­ду­ножье и нак­рыв смир­но ле­жав­шее дос­то­инс­тво.

- Ще­кот­но, - ти­хонь­ко со­об­щил Фран­суа. Сей­час ему уда­лось пол­ностью рас­сла­бить­ся, за­быв о ко­лючих цве­тах под спи­ной и сми­рив­шись с тем, что де Лан­саль­як по­жира­ет его пло­то­яд­ным взгля­дом, ло­вя вся­кое дви­жение, вся­кий вздох, вся­кое на­тяже­ние мышц под смуг­лой ко­жей. Д'Арнье ед­ва сдер­жал вздох об­легче­ния - Фран­суа все же смог от­ре­шить­ся от сво­их стра­хов и сос­ре­дото­чить­ся на удо­воль­стви­ях. Ак­тер удив­ленно при­под­нял бровь, ког­да Шарль по­качал пе­ред его но­сом из­вле­чен­ной из-под из­го­ловья ку­шет­ки нит­кой круп­ных пер­ла­мут­ро­вых бус, ко­торые не­бога­тые ме­щан­ки лю­бят вы­давать за жем­чуг.

- За­чем это? - по­косив­шись в сто­рону пре­ос­вя­щен­но­го, Фран­суа ре­шил, что боль­ше нет ни­какой не­об­хо­димос­ти раз­го­вари­вать ше­потом. Пред­став­ле­ние идет сво­им че­редом, зна­чит, зри­тели дол­жны слы­шать реп­ли­ки ак­те­ров. Он паль­цем кач­нул связ­ку, свет­ло-ро­зовые и се­ро-го­лубые ша­рики стук­ну­лись друг о дру­га. - Все­го лишь фаль­ши­вый жем­чуг... - при­рода на­дели­ла месье Мо­рана дос­та­точ­ным во­об­ра­жени­ем, гла­за Фран­суа не­воль­но рас­ши­рились и по­тем­не­ли. - Ой-ей... Шарль, она слу­жит для то­го, для че­го я по­думал? Ее что... ту­да?

- Не уга­дал, - Шарль чмок­нул его в кон­чик но­са, нем­но­го по­теша­ясь над сму­щени­ем лю­бов­ни­ка, - те, что вкла­дыва­ют «ту­да» - круп­нее и ре­же на­низа­ны, не боль­ше пя­ти штук. А по­ка ты бу­дешь ду­мать... - он сдви­нул­ся к из­ножью, нак­ло­нил­ся над ним и бе­реж­но, ми­молет­но ка­са­ясь гу­бами и язы­ком, при­нял­ся сма­хивать при­лип­шие к ко­же Фран­суа бор­до­вые ле­пес­тки.

- Ну я не зна­аю, ска­жи! - нес­коль­ко нер­вно хи­хик­нув, пот­ре­бовал Фран­суа. Вер­но ис­толко­вав на­мере­ния д'Арнье, и ак­тивно ер­зая в по­пыт­ках увер­нуть­ся от ще­кочу­щих по­целу­ев, ак­тер удач­но стол­кнул на пол поч­ти по­лови­ну раз­давлен­ных и пе­рело­ман­ных роз и вздох­нул с об­легче­ни­ем: те­перь ку­шет­ка ста­ла ку­да бо­лее удоб­на для игр. Ус­тро­итель иг­рищ, его эми­нен­ция де Лан­саль­як, то­же вро­де выг­ля­дел до­воль­ным - низ­ко и глу­хо со­пел, по­дав­шись впе­ред и ста­ра­ясь не упус­тить ни еди­ной пи­кан­тной под­робнос­ти. - Шарль, ну не му­чай. За­чем эта шту­ка?

Шарль ух­мыль­нул­ся.

- Пом­нишь, ку­да я со­бирал­ся при­весить те­бе се­реж­ку? - по­любо­пытс­тво­вал он и, оче­вид­но, на слу­чай, ес­ли Фран­суа не пом­нит, пог­ла­дил нуж­ное мес­то кон­чи­ком паль­ца, од­новре­мен­но поз­во­ляя жем­чужной нит­ке сос­коль­знуть ему в пах. - Ну-ка при­мерь.

При­гор­шня глад­ких и хо­лод­ных ша­риков ска­тилась по раз­го­рячен­ной ко­же вниз, Фран­суа за­мер - при­под­нявшись на лок­тях, при­от­крыв рот, втя­гивая воз­дух быс­тры­ми, час­ты­ми глот­ка­ми. Мор­гая и не­от­рывно сле­дя за тем, как паль­цы Шар­ля при­под­ни­ма­ют низ­ку фаль­ши­вых жем­чу­жин и на­чина­ют вить из нее спи­раль - спи­раль вок­руг его на­поло­вину при­под­нявше­гося дос­то­инс­тва. Па­роч­ку пос­ледних жем­чу­жин д'Арнье втис­нул меж склад­ка­ми пло­ти вок­руг го­лов­ки, про­делав это столь быс­тро и лов­ко, что Фран­суа не ус­пел по­чувс­тво­вать бо­ли и ис­пу­гать­ся, но ис­пы­тав без­гра­нич­ное удив­ле­ние и про­буж­да­юще­еся слад­кое, го­рячее том­ле­ние под сер­дцем и в са­мом ни­зу жи­вота. Бу­сины чуть слыш­но со­уда­рялись, ког­да ак­тер ды­шал или вздра­гивал.

Шарль с яв­ным удов­летво­рени­ем по­любо­вал­ся со­де­ян­ным, рас­се­ян­но по­тира­ясь ще­кой о сог­ну­тое ко­лено Фран­суа, а по­том при­нял­ся то­митель­но-неж­но по­кусы­вать его за внут­реннюю сто­рону бед­ра. Лан­саль­як за­сопел, как куз­нечный мех, под­ло­кот­ни­ки крес­ла от­четли­во зах­русте­ли в его паль­цах - оче­вид­но, пре­ос­вя­щен­ный бо­рол­ся с соб­лазном вме­шать­ся.

Фран­суа бро­сило спер­ва в хо­лод - ощу­тимый, та­кой, что да­же оне­мели кон­чи­ки паль­цев на ру­ках и но­гах - сме­нив­ший­ся уду­ша­ющим жа­ром и пол­ней­шим не­жела­ни­ем ше­велить­ся. Он не упал, но не­лов­ко шлеп­нулся на спи­ну, зап­ро­кинув го­лову и про­водя язы­ком по пе­ресох­шим гу­бам. Жем­чу­жины ед­ва за­мет­но пе­река­тыва­лись под ко­жей, тер­лись круг­лы­ми, не­уло­вимо ше­рохо­ваты­ми боч­ка­ми об нее из­нутри, в том неж­ном и поч­ти не­дос­тупном мес­течке, ку­да преж­де не по­пада­ли ни че­лове­чес­кие паль­цы, ни ка­кие-ли­бо ве­щи. Это ока­залось да­же не вос­хи­титель­но - это бы­ло бе­зум­но, Фран­суа бо­ял­ся ше­лох­нуть­ся или вздох­нуть лиш­ний раз, лишь бы не ут­ра­тить это ощу­щение сво­ей пол­ной отор­ваннос­ти от ми­ра, это воз­бужде­ние и об­жи­га­юще-неж­ные сле­ды по­целу­ев-уку­сов д'Арнье. Он и не знал, что его мож­но до­вес­ти до та­кого сос­то­яния - не все­пожи­ра­ющей по­хоти, как пос­ле пи­рож­ных со сво­еоб­разной на­чин­кой, но пол­ней­шей рас­слаб­леннос­ти всех чувств и мышц. Ощу­щения сос­ре­дото­чились толь­ко в кон­чи­ке под­нявше­гося стол­би­ком дос­то­инс­тва и там, где ко­жи ка­сались гу­бы Шар­ля.

Д’Арнье это­го по­каза­лось не­дос­та­точ­но. Он ног­тем втол­кнул под нап­ря­жен­ные склад­ки пло­ти еще один ша­рик. За­тянул низ­ку, зас­та­вив ее уп­ру­го об­вить жи­вую ко­лон­ну и чуть пог­ру­зить­ся в плоть, и по­тянул - ту­да-сю­да.

Фран­суа взвыл. Не от бо­ли, от яр­кой вспыш­ки не­из­ве­дан­но­го удо­воль­ствия. Шарль тро­гал его язы­ком меж­ду вит­ка­ми мер­ца­ющих бу­син, ко­рот­ко, воп­ро­ситель­но - что бу­дет, ес­ли я сде­лаю так? Или вот так? Дос­то­инс­тво д’Арнье уже приш­ло в сос­то­яние го­тов­ности, на­поми­ная о сво­их нуж­дах, ког­да Шарль не­воль­но тер­ся о склад­ки сви­са­юще­го с пос­те­ли пок­ры­вала.

Сох­ра­нять не­под­вижность и да­лее ока­залось не­воз­можно. Фран­суа за­метал­ся, пе­река­тывая го­лову по хрус­тя­щему во­роху роз, не об­ра­щая вни­мания на за­путав­ши­еся в во­лосах листья и ле­пес­тки, и су­дорож­но вскри­кивая, точ­но подс­тре­лен­ная влет пти­ца. Нит­ка бу­син то на­тяги­валась так, что вре­залась в ко­жу и из глаз брыз­га­ли не­воль­ные сле­зы, то не­ощу­тимо об­мя­кала, вы­зывая при­ливы кро­ви, от ко­торых шу­мело в ушах. Ус­та­лость боль­ше не име­ла зна­чения, Шарль до­вел его до сос­то­яния лег­кой нев­ме­ня­емос­ти, и Фран­суа вер­телся на сколь­зком и влаж­ном шел­ке, ца­рапая его ног­тя­ми, пос­ку­ливая и то вжи­ма­ясь спи­ной и за­диком в мяг­кость ку­шет­ки, то рыв­ком при­под­ни­ма­ясь навс­тре­чу так го­рячо му­чив­ше­му его язы­ку д'Арнье. Ког­да он прог­нулся в оче­ред­ной раз, то был пой­ман - ши­рокие ла­дони Шар­ля под­хва­тили его под яго­дицы, не поз­во­ляя опус­тить­ся об­ратно на ку­шет­ку. Паль­цы рас­кры­ли рас­се­лину меж­ду яго­дица­ми, на­щупы­вая за­вет­ную ды­роч­ку, и Шарль стал лас­кать его язы­ком уже там, удер­жи­вая тре­пещу­щее те­ло на ве­су.

У Фран­суа дос­та­ло сдер­жаннос­ти, что­бы не за­вере­щать в го­лос, но ог­ра­ничить­ся су­дорож­ным, дол­гим и пре­рывис­тым сто­ном. Он за­мер в не­удоб­ном по­ложе­нии, дро­жа от сдво­ен­но­го нас­лажде­ния - дос­тавля­емо­го язы­ком Шар­ля и неп­ристой­но-неж­ным пе­река­тыва­ни­ем бу­синок жем­чу­га под ко­жей, из­не­могая и тая, чувс­твуя, как рас­те­ка­ет­ся лу­жицей са­хар­но­го си­ропа. Шарль под­талки­вал его то вверх, то вниз, вся­кий раз вон­за­ясь в но­ющую ды­роч­ку язы­ком и на­сажи­вая его на се­бя, ца­ря над его бес­по­мощ­ностью и же­лани­ями. Фран­суа был уве­рен, что сла­дос­тная пыт­ка дли­лась дол­го, очень дол­го - по­ка он не на­чал сбив­чи­во и жа­лоб­но умо­лять о пе­редыш­ке, о кро­хот­ной пе­редыш­ке с воз­можностью пе­ревес­ти дух - но ему это­го не поз­во­лили. Шарль сгреб его в охап­ку, без тру­да пе­рево­рачи­вая и ста­вя на чет­ве­рень­ки пос­ре­ди раз­во­рошен­но­го ло­жа. Втал­ки­вая в ув­лажнен­ное слю­ной от­вер­стие неч­то твер­дое, хо­лод­но-ка­мен­ное и реб­ристое.

- Мне... дай мне! - вос­хи­щен­ный, сдав­ленный ше­пот ис­хо­дил из уст мон­сень­ора Ту­луз­ско­го, у ко­торо­го не хва­тало ни тер­пе­ния, ни ды­хания на то, что­бы выс­ка­зать­ся бо­лее внят­но. И то ска­зать, его по­жела­ние бы­ло не­муд­ре­но по­нять - пре­ос­вя­щен­ный же­лал лич­но ору­довать иг­рушкой, за­пол­нившей слад­кую ды­роч­ку пад­ше­го ан­ге­ла, раз жес­ткая при­рода от­ка­зыва­ла ему в удо­воль­ствии вот­кнуть ту­да его собс­твен­ное ору­дие.

Фран­суа смут­но осоз­на­вал, что вок­руг не­го про­ис­хо­дит не­кое пе­реме­щение, что лас­ка­ющая ру­ка, влас­тно рас­по­ряжав­ша­яся так му­читель­но и глу­боко пог­ру­зив­шей­ся в его те­ло твер­до-хо­лод­ным пред­ме­том, сме­нилась. Тол­чки ста­ли бо­лее силь­ны­ми и нас­той­чи­выми, об­ди­рая и без­жа­лос­тно тер­зая неж­ную ко­жицу внут­ри, вы­нуж­дая вер­теть бед­ра­ми и вскри­кивать. Ла­дони гла­дили его по ли­цу и пле­чам, ус­по­ка­ивая, без­мол­вно убеж­дая рас­сла­бить­ся и по­тер­петь, и за­дыха­ющий­ся, хрип­лый го­лос над го­ловой ве­лел:

- Шарль, дай ему... Да­вай-да­вай, у не­го ведь та­кой слад­кий ро­тик, вер­но?..

Силь­ные паль­цы про­вели по ли­цу Фран­суа, от­тя­нули ниж­нюю гу­бу, чуть на­дави­ли под че­люстью, вы­нуж­дая от­крыть рот. Шту­кови­на меж­ду яго­диц бе­зос­та­новоч­но хо­дила ту­да-сю­да, как взби­ва­ющий мас­ло пор­шень, Фран­суа чувс­тво­вал тру­щу­юся о его за­дик го­рячую плоть - обиль­ную, тя­жело ко­лыхав­шу­юся и по­дат­ли­во-мяг­кую. Ле­жав­шая на за­тыл­ке ла­донь чуть на­дави­ла, меж при­от­кры­тых, вос­па­лен­ных губ про­тис­ну­лось вну­шитель­ных раз­ме­ров на­вер­шие жи­вого копья. Фран­суа по­давил­ся и за­каш­лялся, не­воль­но язы­ком пы­та­ясь вы­тол­кнуть чу­жерод­ный пред­мет, но при­гибав­шая его го­лову ла­донь не поз­во­ляла отс­тра­нить­ся.

Лан­саль­як, рас­чувс­тво­вав­шись, при­нял­ся це­ловать мок­рую от ис­па­рины спи­ну Фран­суа - что за ма­лень­кое сок­ро­вище этот месье Мо­ран! - и од­новре­мен­но про­дол­жал бе­зос­та­новоч­но на­сажи­вать его на ис­кусс­твен­ный член, упи­ва­ясь ви­дом рас­тя­нуто­го от­вер­стия и вы­пячен­ной поп­ки, ви­ляв­шей в тщет­ных по­пыт­ках сор­вать­ся с вну­шитель­ной шту­кови­ны, а ес­ли чуть вы­тянуть шею и по­дать­ся впе­ред, то мож­но да­же рас­смот­реть, как дос­то­инс­тво Шар­ля вхо­дит в при­пух­шие гу­бы юно­ши, та­кого не­вин­но­го, нес­мотря на два фал­ло­са, жи­вой и ка­мен­ный, за­пол­нявшие его с двух сто­рон.

При всем же­лании Фран­суа не смог бы сей­час сде­лать для Шар­ля что-ли­бо тол­ко­вое, но от не­го это­го и не тре­бова­лось - дос­та­точ­но бы­ло лишь при­под­ни­мать и опус­кать го­лову, да­вясь, за­дыха­ясь и де­монс­три­руя пре­ос­вя­щен­но­му, что его по­веле­ние ста­ратель­но ис­полня­ет­ся. Шарль и сам не­замет­но удер­жи­вал его от по­пыток взять пог­лубже, при­дер­жи­вая за под­бо­родок и по­рой чуть отод­ви­гая в сто­рону. От пе­реме­шав­шихся и слив­шихся во­еди­но воз­бужде­ния, бес­по­мощ­ности и бо­ли у Фран­суа опять по­тек­ли сле­зы - не под­дель­ные, яв­лявши­еся си­лой уп­ражне­ний, но нас­то­ящие, бе­зос­та­новоч­но ка­тив­ши­еся по ще­кам. Иног­да Шарль вы­тирал их, но они ка­тились сно­ва и сно­ва.

Фран­суа ка­залось, что его зад­ни­ца прев­ра­тилась в обод­ранное и ош­ку­рен­ное мя­со, кро­вото­чащее каж­дой жил­кой.. Де Лан­саль­яку это по­каза­лось не­дос­та­точ­ным: Фран­суа рыв­ком раз­дви­нули но­ги, аж до хрус­та в коп­чи­ке, и, не осо­бо це­ремо­нясь, раз­дви­нули по­ловин­ки яго­диц, точ­но раз­ло­мили спе­лый плод.

Ес­ли бы месье Мо­ран знал, что у ар­хи­епис­ко­па Ту­лузы пос­ледний раз ес­тес­твен­ным об­ра­зом вста­вало лет пят­надцать то­му, он был бы да­же поль­щен. Но Фран­суа не ис­пы­тал ни­чего, кро­ме мгно­вен­но­го об­легче­ния, ког­да из его мно­гос­тра­даль­ной зад­ни­цы вы­нули хо­лод­ную ка­мен­ную иг­рушку, и ди­чай­ше­го ра­зоча­рова­ния, ког­да на ее мес­то при­нялись за­тал­ки­вать муж­скую снасть - спа­сибо, хоть жи­вую и теп­лую. Фран­суа бро­сил сни­зу вверх умо­ля­ющий взгляд на Шар­ля, без­мол­вно жа­лу­ясь на та­кое об­ра­щение - ну хоть ты ме­ня по­жалей! - и д'Арнье неж­но пог­ла­дил его по ще­ке, по­дал­ся на­зад, ос­во­бож­дая его рот от сво­его при­сутс­твия, по­ка пре­ос­вя­щен­ный вдох­но­вен­но ко­пошил­ся, не за­мечая ни­чего вок­руг. Фран­суа вос­поль­зо­вал­ся пе­редыш­кой, что­бы со всхли­пом втя­нуть воз­дух - де Лан­саль­як ку­да уве­рен­нее дей­ство­вал иг­рушкой, сей­час же ритм стал рва­ным, и от­то­го бы­ло еще неп­ри­ят­нее.

Пре­ос­вя­щен­ный дер­гал мо­лодо­го че­лове­ка ту­да-сю­да, по­рой с си­лой при­жимая к ко­лыхав­ше­муся чре­ву и впи­ва­ясь паль­ца­ми в бед­ра с та­кой яростью, что к зав­траш­не­му ут­ру Фран­суа ожи­дала це­лая рос­сыпь си­няков и мел­ких ца­рапин. Он пы­тал­ся ус­ту­пать на­вязан­но­му рит­му, сле­довать ему, всхли­пывая, под­вы­вая и пос­та­нывая - и мол­ча бла­года­ря Шар­ля за ми­лосер­дие и под­дер­жку, за то, что тот про­дол­жал удер­жи­вать его, смяг­чая тол­чки, не поз­во­ляя про­ехать­ся ли­цом по чу­дом уце­лев­шим ро­зам. Лан­саль­як ур­чал, одыш­ли­во пых­тел, под­да­вая тя­желым и об­ширным за­дом, вби­ва­ясь в по­корен­ную рас­ще­лину и яв­но на­мере­ва­ясь по­лучить от яв­ленно­го ему чу­да все воз­можное удо­воль­ствие. Обод­ря­юще пох­ло­пывая Фран­суа по яго­дицам и спи­не, пре­подоб­ный все под­го­нял и под­го­нял сво­его конь­ка - по­ка на­конец с низ­ким, гор­ло­вым ур­ча­ни­ем не из­лился в не­го, со­вер­шив на­пос­ле­док нес­коль­ко мо­гучих, су­дорож­ных рыв­ков. От ко­торых Фран­суа окон­ча­тель­но по­терял рав­но­весие и упал, ткнув­шись го­ловой в ко­лени Шар­ля, мел­ко и час­то вздра­гивая.

Нес­коль­ко мгно­вений де Лан­саль­як все еще на­висал над ним в не­лепой по­зе, и на ли­це его бы­ло на­писа­но та­кое бла­женс­тво, та­кой не­под­дель­ный вос­торг, буд­то он толь­ко что не со­вер­шил акт со­домии, а по­лучил из­вестие об от­ме­не Суд­но­го Дня.

- Маль­чик мой, - дро­жащим го­лосом про­мям­лил его эми­нен­ция, - маль­чик... мой... чу­до...

- Вос­хва­лим Гос­по­да, - ед­ко отоз­вался Шарль, - а те­перь слезь­те с не­го, не ви­дите - ему ху­до!

Слов­но в под­твержде­ние его слов Фран­суа не­лепо дер­нулся, над­садно пер­хая и слов­но пы­та­ясь вы­тол­кнуть что-то, зас­тряв­шее в гор­ле - и ед­ва ус­пел све­сить­ся с края ку­шет­ки, рас­став­шись со сво­им скуд­ным ужи­ном и вып­леснув его пря­мо на гру­ду одеж­ды. Су­дя по тем­но-ало­му цве­ту из­ма­ран­но­го шел­ка - на су­тану его пре­ос­вя­щенс­тва.

Впро­чем, де Лан­саль­як на­вер­ня­ка прос­тил бы сей­час юно­му ак­те­ру да­же по­пыт­ку об­легчить­ся по-ма­лому пря­мо в туф­ли пре­подоб­но­го.

Шарль осуж­да­юще по­качал го­ловой, гля­дя на рас­плы­ва­ющу­юся в со­вер­шенно иди­от­ской улыб­ке фи­зи­оно­мию пре­ос­вя­щен­но­го:

- Не пой­ти ли вам от­дохнуть, свя­той отец? Ка­жет­ся, на се­год­ня дос­та­точ­но - и вам, и ему.

«Мне так точ­но дос­та­точ­но», - Фран­суа ос­тался ле­жать не­под­вижно, под­су­нув ку­лак под го­лову и бе­зучас­тно гля­дя ку­да-то пе­ред со­бой. Во рту рас­плы­вал­ся про­гор­кло-мед­ный вкус, в зад­ни­це при ма­лей­шем дви­жении слов­но про­вора­чива­ли ос­трый штырь - и под­держи­вало его толь­ко со­об­ра­жение о том, что сдел­ка вы­пол­не­на и до­говор ис­полнен. Пь­еса при­над­ле­жит ему.

- По­заботь­ся о нем, - рас­по­рядил­ся ар­хи­епис­коп, не на­ходя в се­бе сил отор­вать взгляд от со­вер­шивше­го не­воз­можное юно­ши. Нет, нет и нет, месье Мо­ран боль­ше не бу­дет па­яс­ни­чать на сце­не и по­бирать­ся по бла­гот­во­рите­лям, те­перь мон­сень­ор Ту­луз­ский окон­ча­тель­но ук­ре­пил­ся в сво­ем же­лании за­полу­чить его в свое лич­ное и без­раздель­ное поль­зо­вание. Но, ес­ли для то­го, что­бы до­бить­ся пос­лу­шания Фран­суа Мо­рана, дос­та­точ­но все­го лишь па­ры по­щечин, то с Ан­ту­аном д'Арнье так прос­то не сла­дить. Ве­лико­душ­ная мысль о том, что ду­хов­ное ди­тя и пре­дан­ный ви­карий то­же при­час­тен к се­год­няшне­му ве­лико­му со­бытию, ис­та­яла, как снег на сол­нце. - По­моги ему… одеть­ся. Гос­ти ждут.

- Вы на­мере­ны вер­нуть­ся к гос­тям? - не по­верил ус­лы­шан­но­му д'Арнье. - В та­ком… в та­ком сос­то­янии?

- А что не­обыч­но­го в мо­ем сос­то­янии? - пре­подоб­ный дер­нул шнур, вы­зывая прис­лу­гу. При­выч­ную ко все­му, зна­ющую свое де­ло, выш­ко­лен­ную и не за­да­ющую лиш­них воп­ро­сов. - И, ес­ли на то пош­ло, в сос­то­янии месье Мо­рана? Тво­ими ста­рани­ями оно ста­ло для не­го до­нель­зя при­выч­ным - что ж, я бла­года­рен те­бе за это, сын мой. Ты от­лично зна­ешь, что брил­ли­ан­ты для ог­ранки спер­ва до­веря­ют под­мастерью - и лишь за­тем за них бе­рет­ся мас­тер. Приз­наю, ты был хо­рошим нас­тавни­ком, но… - де Лан­саль­як не­оп­ре­делен­но по­вел ру­кой. - Ес­ли хо­чешь ока­зать месье Мо­рану пос­леднюю ус­лу­гу, по­моги ему при­вес­ти се­бя в по­рядок и соп­ро­води в при­ем­ный зал. Там вро­де бы за­тева­лись тан­цы, ду­маю, ему за­хочет­ся при­нять учас­тие в этой греш­ной за­баве. И он бу­дет прос­то счас­тлив, ког­да ты объ­явишь о том, что ав­торс­тво столь пон­ра­вив­шей­ся мо­им друзь­ям пь­есы при­над­ле­жало не мне, а месье Мо­рану. Ну же, Ан­ту­ан. Не стой стол­бом, - мон­сень­ор на удив­ле­ние про­вор­но для столь груз­но­го че­лове­ка ныр­нул в при­готов­ленную для не­го све­жую су­тану. - Или ты ог­лох?

- Поз­во­лю се­бе за­метить, что я не сов­сем уло­вил… смысл на­мере­ний ва­шей эми­нен­ции, - д'Арнье неп­ро­из­воль­но нап­рягся, чувс­твуя, что те­ря­ет опо­ру под но­гами. Фран­суа при­под­нялся с осы­пан­ной цве­тами ку­шет­ки, тя­жело по­вора­чивая го­лову ту­да-сю­да, не по­нимая, что про­ис­хо­дит.

- А те­бе это и не­обя­затель­но, - выц­ветшие се­рые гла­за бес­тре­пет­но взгля­нули в разъ­ярен­ные си­ние. - Я по­лагаю, сын мой, что ты за­сидел­ся в Ту­лузе, и от­то­го из­рядно ут­ра­тил в умс­твен­ной жи­вос­ти. Зав­тра с ут­ра ты от­прав­ля­ешь­ся в Бор­до - в та­мош­них мо­нас­ты­рях дав­но нуж­но на­вес­ти по­рядок, они сов­сем рас­пусти­лись. Прис­ва­ива­ют вкла­ды но­во­об­ра­щен­ных, пе­репи­сыва­ют на се­бя за­веща­ния, за­быва­ют де­лить­ся до­хода­ми с епар­хи­ей. Раз­бе­рись и пре­секи. И, кста­ти, ес­ли быс­тро уп­ра­вишь­ся, мо­жешь на­ведать­ся в род­ные края. Те­бе там на­вер­ня­ка бу­дут ра­ды. И, Ан­ту­ан… - пре­ос­вя­щен­ный с не­под­дель­ной го­рестью вздох­нул, - преж­де чем от­крыть рот, по­думай - сто­ит ли оно то­го? Мне бу­дет не­выра­зимо жаль рас­стать­ся с то­бой. Соз­на­вать, что твоя мно­го­обе­ща­ющая карь­ера за­кон­чится в глу­хой гор­ной де­ревуш­ке, где все­го на­селе­ния - де­вять ста­риков, од­на дрях­лая ста­руха, две ко­ровы и кош­ка. А все из-за ка­кого-то маль­чиш­ки, - де Лан­саль­як раз­вернул­ся в сто­рону Фран­суа: - Ни­как вы уми­ра­ете, месье Мо­ран? У ме­ня есть на­деж­ное средс­тво вер­нуть вас к жиз­ни. Пять­сот лив­ров еже­месяч­но - не в ру­ки, ина­че вы мгно­вен­но их рас­тра­тите, но на счет в со­лид­ном бан­ке, с лис­том на предъ­яви­теля. И вдо­бавок - сколь­ко угод­но ме­лочи на ежед­невные рас­хо­ды. Стол, кров, прис­той­ная одеж­да, биб­ли­оте­ка, эки­паж, воз­можность со­чинять. Что, пе­реду­мали от­прав­лять­ся на тот свет?

Оша­рашен­ный Фран­суа взгля­нул на Шар­ля. Пред­ло­жение бы­ло по-ко­ролев­ски щед­рым. Но…

«Дев­ка, за­дира­ющая юб­ки в под­во­рот­не за два су - шлю­ха. Да­ма, бе­рущая пять­сот лив­ров за ви­зит - из­вес­тная и ува­жа­емая кур­ти­зан­ка... Кто ты, Фран­суа Мо­ран? Что ты та­кое?»

Ак­тер не знал, что от­ве­тить. Он на­де­ял­ся на под­сказ­ку, но Шарль д'Арнье мол­ча сто­ял, по-бычьи скло­нив го­лову и тя­жело ды­ша.

«Шарль, ты ведь ку­пил ме­ня. Ми­мохо­дом, ра­ди за­бавы. Про­вес­ти со слу­чай­ным зна­комым единс­твен­ную ночь, уто­лить по­хоть и на­ут­ро вы­кинуть ме­ня из го­ловы. Но я что-то за­цепил в те­бе, а ты - во мне. Я люб­лю те­бя, Шарль, но… Ты свя­щен­ник, я ак­тер, меж­ду на­ми не мо­жет быть ни­чего об­ще­го, кро­ме раз­де­лен­ной пос­те­ли. Ты на­учил ме­ня, как пре­одо­левать са­мого се­бя - и мне нуж­но жить даль­ше. Гос­по­ди, как же я не­нави­жу се­бя са­мого».

- Месье Мо­ран! - чуть по­высил го­лос ар­хи­епис­коп. - До­воль­но изоб­ра­жать спя­щую кра­сави­цу на ло­же из роз. Мои гос­ти же­ла­ют ви­деть вас. Я же­лаю по­лучить от­вет - и отец Ан­ту­ан то­же же­ла­ет, ско­ро все зу­бы сот­рет до де­сен, скри­пя ими.

«Ка­кие ос­трые ши­пы у мо­их роз… Вон­за­ющи­еся пря­мо в сер­дце».