Высокие небеса Тулузы

Прек­расная Ту­луза, го­род ро­зово­го кам­ня, зо­лото­го пес­ча­ника и бе­лос­нежно­го мра­мора, улы­балась гос­тю, ло­жась под стер­тые по­дош­вы ту­фель древ­ни­ми мос­то­выми гор­ба­тых уло­чек, ове­вая зе­ленью пла­танов и горь­ким бла­го­уха­ни­ем цве­тущих апель­си­нов. Мед­ленно нес­ла во­ды к по­бережью за­точен­ная в уз­ких на­береж­ных Га­рон­на. У фон­та­нов на пло­щадях пе­рек­ли­кались тор­говки, пос­ту­кива­ли вы­соки­ми ко­пыт­ца­ми зап­ря­жен­ные в те­леж­ки му­лы. Из рас­пахну­тых окон ко­фей­ни «Го­лова мав­ра» пах­ло ва­нилью и жа­рены­ми ко­фей­ны­ми зер­на­ми, сла­достью и по­ко­ем. По­лоса­тые на­весы над ок­на­ми про­пита­лись сол­нечным зно­ем, и, пе­реша­гивая по­рог, по­сети­тель ко­фей­ни на мгно­вение заж­му­ривал­ся, оку­на­ясь в бла­гос­ло­вен­ную тень и прох­ла­ду.

Заж­му­рил­ся и мо­лодой ак­тер, за­поз­да­ло воп­ро­шая: по ка­ким приз­на­кам он су­ме­ет опоз­нать ав­то­ра пись­ма? Кто ста­нет для не­го пос­ланцем уда­чи? Мо­жет, вон та оча­рова­тель­ная нез­на­ком­ка в даль­нем уг­лу за от­дель­ным сто­ликом, вся в пыш­ной ки­пени юбок и ос­трых взблес­ках дра­гоцен­ностей? Фран­суа бе­зот­четно дви­нул­ся в сто­рону жен­щи­ны, вык­ра­ивая на ли­це лю­без­ней­шую из улы­бок и сго­рая в нез­ри­мом пла­мени сты­да - за бед­ность на­ряда, за свою не­умес­тность в до­рогом за­веде­нии, ку­да по­доб­ным ему вход был за­казан. Сколь­ко трес­ку­чих слов выс­ка­зано и на­писа­но в за­щиту чес­тной бед­ности, но что-то ма­ло сы­щет­ся же­ла­ющих доб­ро­воль­но ри­нуть­ся в ее объ­ятия. Как бы по­убе­дитель­нее до­казать кра­сот­ке и воз­можной пок­ро­витель­ни­це, что месье Мо­ран вов­се не жи­вет по­да­яни­ями и не пе­реби­ва­ет­ся с хле­ба на во­ду? Прос­то у не­го… вре­мен­ные фи­нан­со­вые труд­ности.

- Месье Мо­ран, по­лагаю?

До­рогу к меч­там и си­яющим на­деж­дам в ли­це прек­расной да­мы, как раз со­бирав­шей­ся ухо­дить, прег­ра­дила трость. Доб­ротная, чер­но­го де­рева трость из тех, что име­ну­ют­ся «вес­ким до­каза­тель­ством», пе­рех­ва­чен­ная па­рой се­реб­ря­ных ко­лец. Сколь­знув ми­молет­ным взгля­дом по трос­ти, Фран­суа в край­нем удив­ле­нии воз­зрил­ся на ее хо­зя­ина. Ис­пы­тав не­воль­ное за­меша­тель­ство и силь­ней­шее же­лание рва­нуть к две­рям ко­фей­ной, выс­ко­чить на­ружу и мчать­ся без ог­лядки, ку­да гла­за гля­дят.

Жизнь по­рой вы­нуж­да­ет лю­дей к сме­лос­ти на­пере­кор ха­рак­те­ру и до­водам рас­судка. Еще про­буж­де­нию сме­лос­ти весь­ма спо­собс­тву­ет осоз­на­ние то­го, что вы не­мало дол­жны кре­дито­рам, и вам вско­рос­ти нуж­но как-то рас­пла­тить­ся. Во из­бе­жание зна­комс­тва с дол­го­вой тюрь­мой.

- Д-да, это я…

- Вы вов­ре­мя, - трость со звон­ким щел­чком прис­ло­нили к сто­лику. - При­сажи­вай­тесь.

Тра­дици­он­но­го «про­шу вас» не проз­ву­чало. Это бы­ла не прось­ба, но сла­бо за­ву­али­рован­ный фле­ром веж­ли­вос­ти при­каз.

Фран­суа пос­лушно сел на мяг­кий стул. Ощу­тив, что но­ги не­воль­но под­ги­ба­ют­ся в ко­ленях. Хо­тя стра­шить­ся ему вро­де бы­ло бы не­чего. Что мог­ло уг­ро­жать ему здесь, в люд­ной ко­фей­ной, пос­ре­ди шум­но­го го­рода?

Нап­ро­тив не­го с удобс­твом рас­по­ложил­ся мо­лодой муж­чи­на. Воз­растом лет на шесть или семь лет пос­тарше оро­бев­ше­го месье Мо­рана. Об­ла­чен­ный в чер­ное - неп­ро­ница­емый цвет су­дей­ских крюч­котво­ров, чи­нов­ни­ков и свя­щен­ни­ков. И лич­ностей, дос­та­точ­но уве­рен­ных в се­бе, что­бы вы­зыва­юще през­реть тре­бова­ния сто­лич­ной мо­ды, нас­та­ива­ющей на со­чета­нии яр­ких тка­ней, жес­ткос­ти про­шитых зо­лоты­ми ни­тями кру­жев, ми­шуре и блес­ке. Чер­ный бар­хат глу­боко­го от­тенка и доб­ротной вы­дел­ки был хо­рош сам по се­бе, от­те­няя не­за­уряд­ную внеш­ность нез­на­ком­ца. Ат­ле­тичес­кая фи­гура, вы­сокий рост. Пе­рех­ва­чен­ные чер­ным бан­том длин­ные не­напуд­ренные ло­коны цве­та осен­ней лис­твы или лись­ей шку­ры, бро­ви и рес­ни­цы на тон тем­нее. Свет­ло-си­ние гла­за, тя­жело­ватый под­бо­родок с ям­кой по­серед­ке - вы­литый нор­манн­ский за­во­ева­тель, об­ла­горо­жен­ный в со­от­ветс­твии с га­лан­тностью ны­неш­них ве­ков. Но кто он та­ков на са­мом де­ле? Мес­тный ску­ча­ющий арис­тократ, ре­шив­ший изоб­ра­зить бла­годе­теля и пок­ро­вите­ля ис­кусств? Месье Мо­ран не мог при­пом­нить, что­бы ви­дел эту при­мет­ную лич­ность на Фес­ти­вале, но это ни­чего не зна­чило - ак­тер тог­да был слиш­ком взвол­но­ван, что­бы об­ра­щать прис­таль­ное вни­мание на зри­телей.

«Кем бы не ока­зал­ся этот хо­леный кра­сав­чик, ты дол­жен ему пон­ра­вить­ся. Не за­бывай это, Фран­суа».

Блон­дин со вку­сом до­пил свой ко­фе, за­кусил тар­та­лет­кой и лишь за­тем из­во­лил ода­рить бла­годуш­но-снис­хо­дитель­ным взгля­дом Фран­суа, бла­говос­пи­тан­но жав­ше­гося на кра­еш­ке сту­ла.

- Прос­ти­те, месье Мо­ран, что не оп­равдал ва­ших ра­дуж­ных на­дежд, - го­лос у кра­сав­ца в чер­ном был под стать внеш­ности: бо­гато­го тем­бра и пре­ис­полнен­ный лег­кой яз­ви­тель­нос­ти. - Вы яв­но ожи­дали сов­ре­мен­ное воп­ло­щение прек­расной да­мы Кле­манс Изор, вос­хи­щен­ной ва­шим та­лан­том, а встре­тили все­го лишь ме­ня. Д’Арнье, к ва­шим ус­лу­гам.

Месье д’Арнье не счел нуж­ным при­бавить к сво­ей фа­милии ни име­ни, ни ти­тула, ни зва­ния, ни хо­тя бы ро­дово­го проз­ви­ща или мес­та сво­его рож­де­ния. Прос­то «д’Арнье», точ­но зна­юще­му дос­та­точ­но ска­зан­но­го. Од­на­ко юно­му ак­те­ру проз­ву­чав­шая фа­милия не го­вори­ла ров­ным сче­том ни­чего. Фран­суа не имел счастья быть зна­комым с выс­шим све­том Ту­лузы - к ко­торо­му, бес­спор­но, при­над­ле­жал гос­по­дин д’Арнье. Так что ак­тер ог­ра­ничил­ся веж­ли­вым кив­ком, изоб­ра­зив об­ли­ком и фи­гурой жи­вей­шее вни­мание к сло­вам со­бесед­ни­ка. Ему и в са­мом де­ле не тер­пе­лось уз­нать, что мог­ло пот­ре­бовать­ся столь пред­ста­витель­но­му и знат­но­му гос­по­дину от за­ез­же­го ли­цедея.

- Но, хоть я и не ма­дам Изор, я ль­щу се­бя на­деж­дой, что спо­собен без тру­да от­ли­чить си­яние не­ог­ра­нен­но­го брил­ли­ан­та от блес­ка де­шевой стек­ляшки, - нес­пешно раз­ви­вал свою мысль месье д’Арнье. - Сие слож­ное ис­кусс­тво ока­залось яв­но не по зу­бам судь­ям Фес­ти­валя. Ина­че сей­час вы нас­лажда­лись бы ти­тулом по­беди­теля тур­ни­ра и об­щес­твом вос­хи­щен­ных пок­лонниц. К ве­личай­ше­му прис­корбию, на­ше жю­ри с го­ловой пог­рязло в лич­ных дряз­гах и ин­три­гах, пред­по­читая воз­награж­дать дав­них лю­бим­чи­ков и от­кро­вен­но пре­неб­ре­гая та­лан­том, явив­шимся со сто­роны. Месье Мо­ран, вам нес­ка­зан­но пос­час­тли­вилось, что они рас­щедри­лись хо­тя бы на вто­рое мес­то. На­де­юсь, вас не ли­шили зас­лу­жен­ной наг­ра­ды? На од­ном из Фес­ти­валей уже слу­чил­ся прис­кор­бный пре­цедент - мо­лодой че­ловек, удос­то­ен­ный треть­его мес­та, так и не дож­дался ни обе­щан­но­го воз­награж­де­ния, ни при­за. Обыч­но хва­леный Цве­точ­ный Фес­ти­валь - скуч­ней­шее зре­лище, боль­ше сма­хива­ющее на пе­репал­ку трес­ку­чих со­рок по­полам с бол­товней вздор­ных ку­мушек и яр­маркой пе­рез­ре­лых в де­вичес­тве не­вест. Бла­года­ря вам праз­днество это­го го­да об­ре­ло ис­тинный смысл сво­его су­щес­тво­вания. Вы, месье Мо­ран, вер­ну­ли на­шему Фес­ти­валю дав­но ут­ра­чен­ное оча­рова­ние ис­тинной по­эзии Юга.

Фран­суа поль­щен­но заж­му­рил­ся. Его не час­то осы­пали ком­пли­мен­та­ми. Бу­дет вер­ным ска­зать, что пох­ва­ла месье д’Арнье бы­ла ед­ва ли не пер­вой в жиз­ни мо­лодо­го ак­те­ра. Хоть од­на жи­вая ду­ша в Ту­лузе по зас­лу­гам оце­нила его твор­ческие му­ки и ста­рания.

- …и мне по­дума­лось: месье Мо­ран на­вер­ня­ка не от­ри­нет скром­ный дар про­вин­ци­аль­но­го це­ните­ля ис­кусс­тва. Ибо взрас­та­ющие та­лан­ты нуж­да­ют­ся не толь­ко в сло­вес­ном по­ощ­ре­нии, но и в ма­тери­аль­ной опо­ре, - гос­по­дин д’Арнье на ред­кость умес­тно про­цити­ровал строч­ку о том, как цве­ты чах­нут без по­лива, а та­лан­ты - без приз­ре­ния. - По­лагаю, что, ко­ли при­рода не наг­ра­дила вас спо­соб­ностью к сти­хос­ло­жению, вы впол­не мо­жете ока­зать под­дер­жку то­му, у ко­го эта спо­соб­ность име­ет­ся - но кто во­лей об­сто­ятель­ств ли­шен воз­можнос­ти про­явить ее в пол­ной ме­ре.