Страница 37 из 109
Ладонь соскользнула со рта и переместилась на торчащую через отверстия грудь с давно уже напряженными сосками. Хейс грубо обхватил их, сжимая, и сильнее прижался к ягодицам, разводя их в стороны, отчего его возбужденная плоть на миг дразнящее коснулась обнаженной кожи.
Не издать ни звука сейчас казалось сродни средневековой пытке. Но Ева мужественно выдержала это испытание, в зародыше подавив сладострастный стон.
Она попыталась запрокинуть голову и боковым зрением поймать взгляд Хейса, но мужчина не позволил ей это сделать.
– Продолжай смотреть, – негромко скомандовал он, и она послушно вернула взгляд к экрану.
Смуглый незнакомец уже имел девушку в другой позе – развернув спиной к себе и заставив выгнуться так, что голова ее находилась где-то в районе щиколоток.
– Тебе нравится, да? – горячее дыхание обдавало ухо, заставляя испытывать дрожь в таких местах, о чувствительности которых девушка и не подозревала. – Я чувствую, какая ты сейчас влажная.
В подтверждение своих слов он просунул руку между ягодиц и ввел палец в жаркое, изнывающее лоно. Ева взвилась от нахлынувшего дикого, нестерпимого желания, в порыве чувств позабыв о стянувших руки оковах, которые не преминули напомнить о своем присутствии резкой болью в натянувшихся конечностях.
– Шш, – от его насмешливого, чувственного шепота пожар в низу живота лишь разгорелся еще сильнее. – Не так стремительно, детка.
Дразня ее, он отнял пальцы и спустя миг горячие ладони легли на поясницу девушки, поглаживая, растирая, посылая во все стороны огненные импульсы, сосредотачивающиеся в одной точке.
Грудь горела без его прикосновений, губы требовали касаться мужских губ, целовать, ласкать, кусать их – что угодно, но только не изнывать в одиночестве, лишенные тепла и чужих касаний.
Но все, что было в ее власти, – извиваться всем телом, тереться ягодицами о возбужденный пах мужчины и надеяться, что ее безыскусное соблазнение возьмет вверх над его искушенным опытом и выдержкой.
Не сработало.
Он лишь уткнулся ей в затылок, пока все его тело было прижато к ее беспомощно распятой плоти. Так плотно, что сейчас между ними не осталось ни единого даже самого крохотного свободного пространства.
Каким разительным оказался контраст между холодной древесиной, к которой был прижат живот девушки, и горячим, пылающим желанием сильным телом позади!
О, Ева сгорала от обилия ощущений, плавилась и тонула в них! От откровенного порно, что шло сейчас на экране, от вида, как гладкий от смазки член мужчины скрывается между упругих полушарий попки девушки, от звука довольных мужских стонов и глухих шлепков обнаженных тел. От прикосновений – на сей раз реальных, горячих, откровенных – тела Хейса, который давно уже был готов войти в нее, но отчего-то медлил. Она чувствовала его нетерпеливый член, расположившийся прямо между разведенными ягодицами, чуть упирающийся в ее лоно, но все еще ожидающий чего-то.
Девушка уже несколько раз пыталась насадить себя на него, но тщетно: всякий раз Хейс дразнящее отодвигался, учащенно дыша ей в затылок.
Глаза заволокло пеленой желания – она смотрела на экран, но не различала ничего, разум утонул в пелене животной похоти, все ее возбужденное естество молило об этом.
И когда Хейс, наконец, сделал это – неожиданно ворвался, растянул, заполнил одним мощным движением ее до конца, Ева громко застонала и подалась ему навстречу, забывая обо всем.
Это было лучшее ощущение в мире: твердая горячая мужская плоть, до упора насадившая ее податливое тело на себя, пульсирующая, дрожащая в ожидании начала стремительного движения. Её молящий, капитулирующий полувсхлип – и мужчина ожесточенно дергает бедрами, начиная размеренные толчки.
Эти сладостные минуты слились в единый непрерывный миг, когда все, что сейчас имело значение, – это врезающийся в нее стержень из плоти и крови, от каждого движения которого тело превращалось в студень, и если бы не стянувшие щиколотки и запястья путы, Ева непременно не удержалась бы на ногах.
Учащенное чужое дыхание, обжигающее затылок, горячие руки на ее пояснице – прикосновений было недостаточно, слишком мало. Кожа горела, губы ныли от нехватки прикосновений и только успевали выпускать наружу короткие сдавленные стоны.
Хейс ускорился, теперь его член почти не покидал ее тела, лобок мужчины вколачивался в ее ягодицы с такой силой, что вся деревянная конструкция шаталась с каждым новым толчком.
Ева всхлипывала от накатывающих волн удовольствия – каждая последующая была все острее и резче, словно ступень за ступенью подводя ее к чему-то до этой минуты неведомому.
В одно мгновение, словно наконец-то сжалившись, между ее призывно распахнутых губ оказалась чужая ладонь – и девушка облегченно вонзила в нее зубы, мало отдавая себе в том отчет. Одновременно с этим второй ладонью мужчина резко обхватил правую грудь и с силой ущипнул за сосок, посылая по телу разрядом молнии боль.
Этого оказалось достаточно, чтобы достигнуть порога ее персонального Рая.
Под плотно сомкнутыми веками рвались яркие вспышки и фейерверки, а по телу пронесся ураган, заменивший все кости на вязкое желе. Оргазм был ошеломителен. С ним не могли сравниться оба предыдущих раза, когда до пика удовольствия ее доводили пальцы Хейса.
Мужчина все еще продолжал двигаться, доходя до своей кульминации, но в растекшемся от блаженства разуме девушки не было ни одной связной мысли. Только одно чистое незамутненное ничем и никем удовлетворение.
Спустя несколько особенно мощных толчков Хейс с силой вонзился в ее плоть – и застыл, содрогаясь. Одновременно с этим над ухом девушки прозвучал протяжный стон – и если бы существовал конкурс на самый сексуальный в мире звук, то, без сомнения, Хейс вышел бы бесспорным победителем.