Половинка

Ставер что–то кричал, Наволод безумно хохотал, а Бажен едва удерживал Светозара, не давая броситься за другом в горнило разбушевавшейся стихии. В тот миг, когда две силы встретились, вокруг влюблённых вспыхнуло великое множество огоньков, они вихрем закружились вокруг пары, и, как та красная лента, что однажды связала им руки в заповедном лесу, так сейчас огоньки соединяли их тела, укутывая, пряча от всего мира. Зазвучала музыка, и все услышали размеренное тихое пение, вот только в нём не было слов. Свет и Тьма касались круга, в котором, обнявшись, стояли влюблённые, и искрами осыпались на землю, не причиняя вреда княжичу и травнице.

— Что за..? — Наволод не мог поверить своим глазам. Стихия ослабевала, а звуки постепенно затихали. — Что за волшба такая неведомая?

— А волшба эта самая древняя на свете. — Ставер опустил руку и улыбнулся. — Любовью называется.

— Глупости! — Наволод сам на себя не был похож. Он медленно переместился к стене, где находился потайной ход. — Им Древние Боги помогают. Против моего проклятие ничто бы не смогло устоять. — Все услышали звук открываемой двери. — Ну ладно, задержался я тут с вами! Бывайте.

Светозар бросился вдогонку и принялся с остервенением рубить стену. Ставер подошёл и удержал его руку.

— Оставь! — Глаза волхва смотрели в самую душу ведьмака. — Его конец не сейчас и не здесь.

Огоньки исчезли. Всё стихло. На ступеньках лестницы толкались между собой женщины. Они в благоговейном ужасе взирали на пару, которая лучилась в темноте подвала. Но вот свет окончательно померк, а влюблённые, словно застывшее изваяние, так и продолжали стоять в вечном поцелуе, обнявшись и с закрытыми глазами.

— Янушка, — всхлипывала Матрёна, поддерживая под локоть Миладу.

— Зарянушка, — тихо позвала Ведана свою дочь, вытирая передником слёзы.

— Мама? — девушка оторвалась от губ княжича и удивлённо выглянула из–за его плеча.

— Живые хоть? — проскрипела бабушка, боясь до конца поверить в чудо, потому что знала: обычному человеку ни за что не выжить в таком безумии без помощи высших сил.

— Кажись, живые, — ответил Ярослав, продолжая крепко обнимать свою суженую, а его взгляд с нежностью блуждал по лицу любимой. — Душа моя! — легонько коснулся холодного лба девушки. — Голуба.

— Коль живые, пошли на свет белый, к Солнышку Ясному. — Ставер не отводил довольного взгляда от пары. — Нечего стоять в сыром подвале.

Ярослав подхватил Заряну на руки и зашагал к выходу. Женщинам пришлось сойти со ступенек, пропуская молодых, а как только они скрылись с глаз, Ведана поинтересовалась:

— А куда же Наволода подевали? — она прищурилась, пытаясь в темноте высмотреть его тело.

— А Наволод убёг. — Бажен всё никак не мог прийти в себя, он в глубокой задумчивости чесал затылок и выглядел ошарашенным. — Шмыгнул, словно крыса в тёмную щель.

— А он и есть крыса. — Ставер остановился напротив Веданы. Колючий, немного разгневанный синий взгляд встретился с мятежным зелёным. — И однажды ему придётся ответить за все свои злодеяния.

— Нельзя было его отпускать. — Ведана отвела глаза, не выдержав укора в его взоре.

— Нельзя, правда твоя. Да только всё случится, когда случится, пусть мы этого и не увидим. — Волхв смотрел открыто. — Но каждому событию своё время и иногда приходится ждать всю жизнь. — Протянул руку: — Разговор у меня к тебе имеется, Ведана из рода яжменских травниц.

Женщина вложила свою руку в его ладонь и послушно последовала за волхвом.

Матрёна незаметно провожала свою лучшую подругу взглядом и улыбалась, чувствуя, как с души медленно исчезает груз, который столько лет носила в себе, и искренне верила, что теперь и она сможет быть счастлива.

“А что, может, и правда принять приглашение мельника, погостить у него в доме да помочь утихомирить водяниц, что шалили на его ручье? — И пошла вслед за ухмыляющейся Миладой. — Точно, так и сделаю!”