Половинка

“Нет, так не пойдёт! Нужно взять себя в руки, а то от меня вон уже люди шарахаться начали”.

Заряна влетела в дом и сразу прошла к себе в комнату, совсем не замечая, что лавка, на которой лежал Бажен, теперь пуста. Достала свой лучший наряд — тот самый расписной сарафан, где в вышивке гармонично переплелись все оттенки алого, смородинового, макового, брусничного цвета. Любовно разложила на кровати, а рядом пояс и головной убор. Вытащила сорочицу, которую только недавно сама закончила вышивать. На левом предплечье красовались три незамысловатых луговых цветка: клевер, лютик, василёк. Поднесла к губам и поцеловала. Отправила к сарафану и принялась собирать свою дорожную сумку.

Матрёна остановилась в дверном проёме и удивлённо наблюдала, как девушка мечется по комнате, собирая вещи.

— Что происходит? — тихо поинтересовалась женщина, вытирая руки о передник.

— Всё хорошо! — В голосе прозвучала наигранная веселость. — Я завтра уезжаю домой. — И сразу же перебила Матрёну, которая собиралась возмутиться. — Но сначала я сделаю то, что ты советовала.

— Да кто же тебя после этого отпустит?

— Отпустит! У него просто не будет выбора. — Заряна сложила сорочки и сунула в сумку.

— Не пойму, о чём ты. — Женщина прошла в комнату и тяжело опустилась на табуретку возле окна, в ожидании объяснений посмотрела на свою ученицу.

— Ярославу предстоит взять в жёны Анисию, всё уже сговорено.

— Откуда такие вести? — Матрёна наклонила голову набок и задумалась о чём–то. — Насколько я знаю, не было такой договорённости.

— Мне Наволод сказал, — Заряна сняла с себя сарафан наставницы и простую повседневную рубаху, — только что. — Надела свою сорочицу и распустила волосы. — Его ко мне сам князь Белозер послал.

— Не верю! — Наставница поднялась. — Нужно поговорить с Прасковьюшкой. — Строго посмотрела на свою ученицу. — А ты не пори горячку, чтобы потом не жалеть. Утро вечера мудренее. Завтра с утра всё и выясним, сейчас вряд ли мне удастся застать её одну.

— Хорошо, — согласилась Заряна, решив не спорить, а втихомолку сделать по–своему. Надела сарафан и повернулась к Матрёне. Женщина застыла на месте, не в силах отвести от неё взгляд. — Поможешь волосы собрать у висков? Хочу, чтобы распущенными оставались.

— Никуда он тебя не отпустит, помяни моё слово. Даже думать забудь об этом! — Наставница взяла гребень со стола и подошла к ней. — Садись, я тебе колоском голову оплету, а нижние пряди оставлю свободно спадать.

— Спасибо. — Заряна присела на табурет возле Матрёны. — А я потом ещё в лес схожу, мне венок сплести нужно. Два.

***

Летний день медленно клонился к вечеру. Лёгкий ветер развевал ленты, привязанные к колесу на шесте, что высился в центре ещё не зажжённого главного костра. Вокруг в хороводах кружили юноши и девушки. Играла музыка, звучала песня, восхваляющая ясно солнышко, а волхвы чуть поодаль готовились зажечь “живой огонь”, добываемый с помощью трения дерева об дерево. Вставши в круг, они читали слова заветные, пока мужчины селения совместными усилиями по очереди пытались добыть искру из сухой древесины. Хоровод кружился всё быстрее, песня становилась громче, а со своих мест поднимались старики со старухами, которые специально собрались на поляне, чтобы увидеть рождение очистительного огня да понаблюдать за молодёжью.

Мелодия изменилась, теперь в ней слышалась грусть и печаль об уходящем дне. Девушки просили солнце, чтобы оно вновь вернулось завтра, а сегодня подарило частицу себя в виде священного огня.

К трухлявому пню подошёл младший сын кузнеца, опустился на колени и ждал, пока передадут ему очередь попытать удачу. По лицу мельника пот струился градом, не хотел он подвести народ, но заветная искра никак не высекалась. Встретился взглядом с кузнецом, молча кивнул ему и отошёл в сторону.

— Да где же она? — Ярослав места не находил, все глаза проглядел. — Чего же не идёт?

— Придёт. Куда она денется. Ни одна травница не пропустит такую ночь. — Светозар поправил на себе расшитый пояс. Он с беспокойством следил, как медленно уходит солнце за горизонт, перевёл взгляд на сына кузнеца, на его сильные руки. — Давай, Егорка! Сейчас солнце сядет, а костёр ещё не горит. Давай!!!

— Ох, неспокойно мне что–то! — княжич широкой ладонью растёр себе грудь, расстегнул верхнюю пуговицу нарядной рубахи. — Словно задыхаюсь без неё.

— Не переживай, Слав! Светозар верно говорит: придёт она, никуда не денется. — Бажен тоже неотрывно следил за сыном кузнеца.

Ярослав посмотрел на друга, нахмурился, соображая.

— А не рано ли ты с постели поднялся? — с надеждой в голосе поинтересовался княжич. — Послушай, а может, ты к Матрёне сходишь? Ведь наверняка раны тебя тревожат. Попросишь мази какой целебной, а сам посмотришь, почему Янушка так сильно задерживается.

— Конечно беспокоят! — Бажен не стал рассказывать, что раны затянулись и уже не болели; знал, не поверит княжич в такое чудесное исцеление. — Но Матрёнушка дала мне уже отвара чудодейственного и отправила на праздник, сказала, что от этого мне больше пользы будет, чем с хворью на лавке лежать.

— А ты всё равно сходи, — настаивал Ярослав, — спроси что–нибудь ещё, средство какое–нибудь!

— Какое? — растерялся Бажен.

— По уходу за волосами, — предложил Светозар, продолжая наблюдать за сыном кузнеца и тихо посмеиваясь над другом.

— Тьфу на вас. — Ярослав запустил пятерню в волосы. — Вам бы только посмеяться, а у меня неспокойно на сердце. — Потянул за локоть Бажена. — Слушай, а почему я твоей сестрёнки не вижу уже какой день? Чтобы Лизавета со своей свистулькой да праздник пропустила, ведь никогда такого не бывало.